Звезды должны подождать

— Почему ты ушел? — поинтересовался я вслух.

— Наверное, по той же причине что и ты, — проворчал он и приблизился еще на дюйм ко мне. — Я давно присматривался к торговому центру, — признался он. — Я подумал, что человек может неплохо устроиться в баронском бизнесе, если у него будет все это. Если тот бедолага, которого мы зарыли, смог войти, то и мы сможем.

— Он рассказал тебе, как , прежде чем ты убил его? — спросил я.

Уолт сплюнул.

— Я видел, как этот придурок выходил — как и мы с тобой. Мы рассмотрели все маршруты. Видел, как он это сделал, мы можем пойти тем же путем.

— Как ты думаешь, что там внутри? — потребовал я ответа и ткнул в него пистолетом, когда он заколебался. Он подпрыгнул и, изобразив испуг, схватился рукой за стойку.

— Боже мой, сэр, — заскулил он. — Думал, все это знают, сэр, без обид. — Он подобрал под себя ноги. Я выбил прут у него из рук, как бы невзначай. Он взвыл и растопырил пальцы, а затем засунул их в рот.

— Это было немного больно, сэр, — простонал он.

— Ничто не сравнится с ударом в коленную чашечку, — сказал я. — Но мы же приятели, помнишь? — передразнил я его. — Ты же не собирался использовать прут против меня, правда, дурачок?

— Не-а, — возразил он, выбрасывая руку так, что она оказалась в двенадцати дюймах от него. — Вы можете доверять мне, сэр, — вкрадчиво произнес он. — У нас с вами может быть все, сэр. Вы нужны мне, и я это знаю, а я нужен вам. — Он выглядел настолько довольным, насколько может выглядеть пучок усов с красной дырочкой в них.

— Что это за огни там? — спросил я.

— О, эти огни. Поселение, дом старика Банни. Считает себя умным, старина Банни. Понял, что Бриггс затеял, и пытался пристроить меня на работу. Меня! Рабский труд на Банни! — Он сделал паузу, чтобы показать мне черный обрубок своей воспаленной десны. — Это здорово, — усмехнулся он. — Эти его телохранители: один из них пытался встать у меня на пути. — Голос Уолта стал мечтательным. — Можешь не сомневаться, я немного поколотил его, прежде чем смыться. В тот раз я поквитался за многое, — удовлетворенно добавил он и наклонился в сторону ровно настолько, чтобы попробовать подсечку ногой, которая не совсем удалась. Я нацелился прямо на его губы. — С таким же успехом я мог бы сделать это сейчас, — сказал я ему. — Рано или поздно мне все равно придется это сделать.

Он зевнул так широко, что мог бы целиком проглотить маленького цыпленка, и поднялся на ноги, слегка поморщившись, когда выпрямил свое могучее туловище. Он сделал вид, что подтягивает свои окровавленные меха, повернулся ко мне спиной и сказал.

— Валяй, Незнакомец, только ты этого не сделаешь. — Он сделал шаг вперед и повернулся ко мне лицом. — Вот почему такие, как ты, никогда не смогут победить, — усмехнулся он. — Ты прекрасно знаешь, что я проломлю тебе череп при первой же возможности, но ты ничего не можешь с этим поделать. Ты не можешь, Незнакомец! Давай, сделай из меня лжеца.

Я прицелился ему в промежность и всадил пулю во внутреннюю часть бедра. Он отскочил назад с воплем, по сравнению с которым все его предыдущие показались писком птенца. Он упал, запутавшись в опавших листьях, и перекатился прямо через перекладину, которой почему-то не оказалось на месте после того, как он откатился в сторону.

— ”Не убий” не означает “не позабавься немного”, — сказал я ему. — Если ты потеряешь слишком много крови, то сдохнешь.

— Ты жестокий человек, — огорчился он. — В сообщении говорилось... — Он прервал себя, чтобы одернуть одежду и взглянуть на рану. Крови было много, но я был осторожен и не задел бедренную артерию. Он вытер рану рукавом, затем набрал немного земли и использовал ее, чтобы заткнуть отверстие. Возможно, он решил, что его прививки от столбняка были самыми современными.

— Хватит паясничать, — сказал я. — А теперь иди туда и аккуратно уложи Пошляка, а потом ляг рядом с ним.

Он начал жевать.

— Посмотри на моего приятеля Пошляка, у него мозги на лице. Ты сделал это! Я могу засвидетельствовать как очевидец! Старина Банни увидит это и и накинет на тебя петлю, чем ты успеешь сказать “Джейк Рубинштейн”!

Я пнул его в голень, и он пополз к мертвецу. Как только он оказался в пределах досягаемости, он начал обыскивать труп, рассовывая по своим мешковатым карманам мусор — пуговицу, ржавый складной нож, какую-то кашицу, которая когда-то могла быть сваренным вкрутую яйцом. Я наклонился, чтобы легонько треснуть его дулом пистолета по голове, но он этого даже не заметил.

— Скунс что-то от меня скрывал, — потрясенно заметил он и показал дешевое кольцо с драгоценным камнем из красного стекла. Он примерил его на руку и, наконец, надел на кончик мизинца. Я напомнил ему о его инструкциях, он прекратил болтовню и обиженно сказал:

— Я собирался!

Я потратил еще десять минут, безуспешно пытаясь убедить Уолта, что на этот раз он проиграл. В конце концов мне пришлось сбить его с ног и привязать к паре молодых деревцев еще свежей нейлоновой веревкой, которую я нашел в разваливающейся хижине. Он выразил свое неодобрение, поэтому я вернулся и уложил Пошляка рядом с ним.

— Эй, ты же не бросишь меня здесь в таком виде! — закричал он, отодвигаясь от тела так далеко, как позволяли путы.

— Дня через три от него не будет сильно пахнуть, — успокоил я его. — К тому времени тебе будет все равно.

— Пристрели меня из этого огнестрельного оружия, — простонал он. — Покончи с этим побыстрее. Давай, Странный, дай парню сдохнуть.

Я сурово посмотрел на него сверху вниз.

— Послушай себя, дурачок, — приказал я. — Ты умоляешь меня убить тебя. Неужели до тебя еще не дошло? Это значит, что на этот раз твоя ложь и хитрость не сработают. Ты и твой приятель решили делать жертвой, в первую очередь, любого, кто пытался вам помочь. Славные парни: не довольствуясь тем, что просто набрасывались на невинного прохожего, вы убивали того, у кого еще сохранился человеческий порыв помочь собрату, страдающему от боли. Ладно, веселье закончилось. Советую тебе орать, пока не пойдет кровь из горла, а потом воевать с этим нейлоном, пока не сдерешь кожу на запястьях, а потом ударить себя по голове тем стержнем, который ты так ловко спрятал в рукаве. Конечно, для этого тебе придется зажать его в деснах. Та-дам.

Я пошел в сторону огней и, к своему отвращению, почувствовал, что меня мучает проклятая совесть. Но к черту все это; мне нужно было разобраться еще с каким-то Банни. Но все оказалось не так просто, как я ожидал. Я услышал хлопок слева от меня в зарослях кустарника, и мое тело рухнуло наземь, не дожидаясь указаний. Что-то просвистело надо мной, ударилось о траву и унеслось прочь. Я повернулся в ту сторону, откуда раздался хлопок и прилетел снаряд, и увидел его силуэт на фоне слабого зарева на востоке. Боже мой! Уже почти рассвело!

Мне предстояло проделать большую работу, прежде чем я смогу позволить себе гулять средь бела дня, но мне не пришлось бы беспокоиться о том, где я буду гулять, если в следующий новичок будет метче стрелять из лука. Я увидел короткий, толстый, изогнутый лук в его руках. Он прилаживал к нему еще одну стрелу. Отсюда я мог видеть большой треугольный охотничий наконечник. Я подождал, пока он приладит стрелу и прицелится в моем направлении, высматривая этот предательский намек на движение, затем дослал патрон в патронник. Изогнутый лук расслабился в его руках, и он, блея, отшатнулся назад.

— Ладно, Купидон, — крикнул я. — Иди сюда, медленно и спокойно. Не пытайся делать что-нибудь умное, ты для этого не приспособлен.

Он был достаточно умен, чтобы выполнять приказы. Казалось, он плохо видел дорогу; он налетел на дерево и неуклюже ударился о низкую ветку, которая не могла убраться с его пути. Я посветил фонариком ему в лицо: оно превратилось в кровавое месиво. Он продолжал тереть глаза.

— Убери руки от лица, — сказал я ему. — Теперь подвинься влево. — Я подобрал под себя ноги, убрал фонарь и снова взял в руку старый револьвер. У меня оставался один патрон. Он подошел, тяжело дыша и издавая тонкие скулящие звуки. Я велел ему сесть на руки и лечь спиной на листву. Он что-то пробормотал, но сделал, как было приказано. Я посветил фонариком ему в лицо и вздрогнул.