Звезды должны подождать

Она потянула и подтолкнула меня сквозь толпу к одним из бывших ворот и убедила присесть в укрытии за подпорной стеной под трибунами. На полпути я сел, а потом упал. Она издала огорченный звук и велела мне идти спать. Должно быть, я заснул, потому что почувствовал, что просыпаюсь от того, что кто-то трясет меня за плечи. Я пытался не просыпаться, но это не сработало. Я тщательно все обдумал и принял важное решение открыть глаза. Это было ошибкой; они были как две ямы с пылающими кострами. Я начал растирать их, но кто-то схватил меня за руки, и голос Джинни произнес:

— Просто снова стойте смирно, мистер. — Подчиниться ей было легко. Тааак легко... Что-то прохладное коснулось моих горящих глаз и потекло вниз.

Я снова просыпался. Почему “снова”? Я удивился, потом вспомнил о своих глазах. Они все еще были закрыты, и теперь я чувствовал себя легко. Зуда не было. Лучше держать их закрытыми. Кто-то потянул меня за руку, и я пошел следом.

— Пора собираться на учения, приятель, — сказала Бетси. — Старина Банни вышел, и его особенные парни разбивают головы. Пошли.

Я споткнулся и рефлекторно открыл глаза; они работали, хотя и затуманенно, но были забиты чем-то липким. Я вытер левый глаз и посмотрел на свои пальцы: полузасохшая кровь.

— Скунс ударил тебя сзади, — сказала мне Бетси. — Девочка, надень что-нибудь, кровь больше не идет. Мне пора идти.

— А ты немедленно доложи, приятель, — добавила она на прощание, — или будет задница — и мне тоже.

Я пошарил в карманах, нашел полевой комплект GI [45] , которую положил туда тысячу лет назад, в другой жизни, и достал бумажный носовой платок. Я вытер глаза, которые теперь были в порядке, и снова мог видеть. Джинни стояла рядом со мной, все еще держа на руках ребенка, и смотрела на меня большими карими глазами, которые были слишком невинными для этого мира.

45

GI — неформальный термин, который означал “солдат вооруженных сил США, особенно в армии”. Термин в основном связан со Второй мировой войной, но продолжает использоваться. Первоначально это была аббревиатура, использовавшаяся в документах армии США для обозначения изделий из оцинкованного железа. Ранние известные зарегистрированные случаи использования “GI” для обозначения американского военнослужащего в качестве сленгового термина относятся к 1935 году.

Я увидел, как за ее спиной возник Здоровяк, окровавленный, но все еще живой. Крепкий орешек. На его избитом лице было довольное выражение. Он свернул влево, и я подумал, что он собирается обогнуть меня, но вместо этого, когда он поравнялся с Джинни, он выпрямился и ударил ее наотмашь кулаком, который на вид был едва ли меньше ветчины откормленной арахисом.

Удар отбросил ее футов на десять, а орущий младенец откатился еще на ярд, где его отшвырнул шестилетний малыш, в чье гнездо он по ошибке залетел. Здоровяк бросил на меня злобный взгляд и отвернулся.

Мне придется встретиться с ним позже. Я подошел к Джинни, она перевернулась на спину, и я увидел ее лицо, то, что от него осталось. Она прерывисто дышала и пыталась вытолкнуть кровь изо рта. Я поднял ее в сидячее положение и помог ей прочистить нос. У нее был приплюснутый нос, а сквозь разбитую губу виднелся сломанный зуб. Один глаз выглядел не совсем правильно: он наполовину вывалился из глазницы, а нижнее веко находилось под глазным яблоком. Она пыталась что-то сказать.

— Присмотри за Тинси, — выдавила она. Я уложил ее обратно и подошел к малышке. Малышка была мертва, лежала, как тряпичная кукла, бледная, как воск; у нее была сломана шея, голова под тупым углом лежала на плече.

— О, Тинси, — сказал маленький мальчик, стоявший рядом, подошел, опустился на колени и взял ее маленькую, как у куклы, ручку. Женщина с суровым лицом подошла и оттащила его. Я вернулся к Джинни и отбился от нескольких человек, которые, казалось, не хотели переступать через нее. Мне пришлось схватить одного парня за ногу и повалить его, когда он собирался наступить босой ногой ей на грудь. Когда я взглянул на Джинни, то на мгновение подумал, что она тоже мертва. Затем из ее разбитого носа потекла кровь; она дышала. Я подхватил ее на руки и увидел, что Мэриан в нерешительности стоит над кучкой любопытных, но не взволнованных детей. Я спросил, куда я могу отвезти Джинни.

— Оставь ее в покое, — прорычала она.

— Ее затопчут до смерти.

— На моем заду нет кожи.

Я отнес тяжело раненную девушку на кучу тряпья у стены палатки и устроил ее поудобнее, насколько смог. Она застонала и повернула голову. Кровь в ее волосах запеклась и прилипла ко всему. Рядом стоял десятилетний мальчик и смотрел на нее, разинув рот.

— Она умерла, Незнакомец? — спросил он меня, как будто это имело большое значение.

Я сказал ему “пока нет” и спросил:

— Я так понимаю, у вас здесь поблизости нет врача?

Парень поковырял пальцем ноги и искоса посмотрел на меня.

— А что это? — поинтересовался он.

Я попытался объяснить, что это человек, который неплохо зарабатывал на страданиях других людей, и он энергично закивал.

— Ты имеешь в виду старого Медика, — сказал он мне.

— Ты можешь привести его? — спросил я и протянул ему кусочек твердого шоколада из моего походного набора. Он взял его, понюхал, откусил кусочек, улыбнулся беззубой улыбкой и сказал:

— Конечно, Незнакомец, — и попятился.

Полчаса спустя подошел невысокий жилистый парень в фартуке мясника с коричневой коркой.

— Парень сказал, что у вас есть кое-какие товары для торговли, — проворчал он и взглянул на Джинни. — Что, черт возьми, ты с ней делаешь? — спросил он, опускаясь на одно колено рядом с ней и покачал головой. — Это называется сотрясением мозга, — объявил он. — Ей плохо.

— Ты можешь прочистить ей нос, чтобы она могла дышать? — спросил я его. Он удивленно посмотрел на меня. У него было лицо ласки, с маленькими острыми зубами. Он рассеянно пощупал пульс на ее левой груди.

— Держу пари, неплохой ребенок, — комментировал он. — Во всяком случае, был. Этот нос никогда больше не будет выглядеть как обычный. Вот, подержи это. — он протянул мне плоский футляр из поношенной черной кожи.

Я следовал инструкциям и в то же время отгонял толстуху, которая, казалось, намеревалась улечься на тюфяк Джинни, как будто там никого не было.

— Салли, ты идиотка, — сказал медик. Он открыл футляр, достал слегка заржавевшие щипцы и начал ковыряться в расплющенном носу, выпуская еще больше крови. Он вытащил обломок цвета слоновой кости, а затем еще один.

— Теперь дышите спокойно, — велел он. Откуда-то из-под своего поношенного плаща он достал деревянную коробочку с грязными марлевыми полосками, начал затыкать ей ноздри, и кровотечение замедлилось, а затем и вовсе остановилось.

— Пусть она полежит, и, может быть, завтра я смогу ее покормить. Это будет две руки за отличную банку, Незнакомец. Пацан сказал, что у тебя тоже есть какие-то фантазии.

Я сказал ему, что заплачу, как только заберу вещи...

— У тебя неплохая заначка, не так ли? — перебил он. — Пацан сказал, что это что-то новенькое. Дай немного прямо сейчас.