Звездюля: рождённый разгибать

– Нет.

– Будете оплачивать дополнительный доступ в библиотеку?

– Да.

– Отчёт или деньги?

– А какая плата? – уточнил я, так как этот вопрос был для меня неожиданным.

– Отчёт: короткое мнение о каждой прочитанной книге. Деньги: 20 медных монет Королевства за период обучения, – пояснил мужчина.

– Деньги. Я читаю много, не хочу тратить лишнее время, – пояснил я.

На этом опрос оказался окончен. Я заплатил монеты за год обучения и доступ к библиотеке.

Оплата фактически стала в два раза больше ожиданий даже без учёта поездки.

Зато пропитание и жильё предоставлялись школой. При этом кроме отчёта о влиянии выбранного развития требовалось посещать некоторые занятия, а также помогать в библиотеке с реставрацией книг.

Фактически учащиеся это тоже подопытные для магических башен, источник средств и работники для хранилища книг.

Даже не знаю, что важнее для местных обитателей.

Я получил свод правил в семи томах.

Первый том требовалось прочитать до заселения и получения питания.

Из него я узнал, что «учёные» – любые члены Башен Волшебства из столицы или других областей страны.

Обладатели белой одежды – выпускники академии, отрабатывающие поступление в башни.

Синяя одежда для учеников академии.

Зелёная для учащихся школы.

Возраст при этом не имеет значения в этой иерархии. Но чем старше учащийся, тем больше он должен заплатить или отработать.

Школьного года, системы личных учеников или классов в Столичной Школе не было предусмотрено. Были только отчётные экзамены раз в год.

Основа – получение нужной техники развития из доступного перечня. Магии света там не оказалось, но все материальные были.

Для тела можно было выбрать: для развития интеллекта, гибкости, взрывной силы или контроля эмоций.

Последнее было достаточно важным, но не в моём случае.

Я получил нужный мне свиток при заселении.

Каждое утро в одной из многоэтажных башен между секциями строения были лекции местных преподавателей.

Учителями выступали даже студенты академии. Наверно, это тоже отработка.

Сами лекции были базовыми знаниями как о волшебстве, так и самых разных дисциплинах.

Расписание вывешивалось с обоих концов основного здания.

Общежития находились в подземельях. Там было холодно и сыро, так что уроки зельеварения и медицинской магии посещали зачастую простуженные люди с целью поиска исцеления или лекарства.

Ха! Лучше бы на солнце полежали. Поиск ингредиентов займёт кучу времени.

Поначалу я посещал занятия, но достаточно быстро понял, что там пересказывают содержание книг. А прочитать текст намного проще, чем слушать монотонный бубнёж.

Однако всё оказалось несколько сложнее моих ожиданий, так что в какой-то момент я нашёл, что посещать: уроки самых разных языков.

Всего десятая часть книг была мне понятна. А языков я знал немало. Что-что, а их я не стирал при чистке памяти.

Лингвистические занятия дополняли знание из книг. Зачастую иностранные студенты отрабатывали так своё обучение. Это было полезно, так как после лекции можно было задать вопросы о нюансах.

Но я в первую очередь старался понять саму речь. В ней вполне может находиться подсказка к пониманию письменности.

Кроме занятий и изучения книг, я выходил на солнце и старательно собирал информацию, одновременно фокусируясь на всех органах чувств, изучая каждый отдельный объект или событие.

Очень странно запоминать полёт бабочки, одновременно пытаясь запомнить ощущаемый вкус от этого события, когда во рту нет ничего нового. Не ловить же мне насекомое для вкуса?

Такова техника развития памяти и скорости мышления, что по мнению местных и является интеллектом.

Книги техник развития не содержали. Учащиеся школы имели ограниченный доступ к чтению фолиантов.

Однако реставрация книг и их переноска была совсем другим делом.

А я показал своё усердие, а возможно и талант, так что помогал переклеивать и переписывать самые разные фолианты.

Впрочем, я был не особо общителен, так как не ощущал такой потребности.

В Столичной Школе обучались тысячи человек, но в группы собирались из них единицы.

На это серьёзно влияло правило о тишине, которую требовалось соблюдать практически в каждой зоне, даже в общежитии и на улице. Наказаний за нарушение предполагалось немало.

Между тем в расписании были «свободное время» и «громкий час», это время после подъёма перед лекциями и час вечером после отработок. В эти короткие миги разрешалось общаться в специально отведённых местах.

Подразумевалось, что можно обмениваться мыслями о занятиях и прочем.

На практике старожилы обычно обучали молодняк, но не просто так. В ход шли собранные фрукты, деньги или какие-то знания.

Школа не была разделена по полам, но общение между мальчиками и девочками запрещалось под страхом наказания. За правдивый донос о нарушении предполагались бонусы, так что я очень сильно удивился, когда во время реставрации книг ко мне обратилась другая ученица.

Она носила зелёную мантию учащегося, маску для работника книгохранилища и перчатки. Голос был детским, пол по нему было сложно определить.

При этом рост указывал на возраст младше десяти лет даже для самых миниатюрных национальностей среди известных мне.

Так что пол я определял по цвету души. Впрочем, с монстрами из другого мира это давало осечки.

Так вот по время укрепления книги тонким слоем защитного клея эта мелочь оторвала меня своим шёпотом:

– Соученик, а Вы ведь богаты, да?

– Нет, иначе бы не занимался отработкой, – проворчал я, не отрываясь от процедуры.

– Это хорошо. Но Вы ведь первого года обучения, а уже здесь. Я уверен… – здесь я удивился, так как в местном языке местоимения и род у слов были, – … что у Вас хорошо происходит развитие выбранного пути.

– С чего такой вывод? – поинтересовался я.

В принципе, в обществе с преобладанием женского населения притвориться наследником мужского пола было не так уж странно. Особенно в странах, где без наследника мужского пола у клана просто отнимут титул и земли.