Звонок из Ленинграда

Мама положила руки Ксюше на плечи, прижала к себе.

— Успокойся, Ксюша. Может, еще и разрешат.

Тетка взглянула на нее с сожалением.

— И не обнадеживай девчонку. Насчет чего-чего, а с детьми у нас строго. Не велено, и все.

— А кто не велел? Кто? — возмущенно спросила Ксюша.

— А не кричи. Мала еще на людей кричать. Главный врач не велел, вот кто.

— Ксюша, успокойся, — уговаривала мама.

Но Ксюша не могла успокоиться. Слезы текли по щекам, капали с носа. Главный врач представлялся ей сейчас самым злым человеком на свете. Сидит себе, наверное, в кресле — пузатый, как бочка, лысый. Фантомас, и нос ведьмин, крючком. Синий от злости… Попался бы он ей сейчас — не обрадовался!

— А где… где он, этот главный? — спросила Ксюша.

Тетка показала рукой на зеленоватый каменный дом с белыми колоннами невдалеке от проходной.

— Во-он там. Здесь вся контора размещается.

Ксюша взглянула с ненавистью на этот дом, где прятался от детей лысый Фантомас. И еще главным называется… А ведь Главный — значит, самый лучший должен быть…

За воротами, на улице, пронзительно загудела «Скорая». Вахтер нажала толстый крюк в стене, но ворота не открылись. Она сердито пробурчала: «Мастера — руки обломать» — и затопала к воротам.

И тут Ксюшу будто толкнуло что-то в спину. Она рванулась из рук матери и помчалась к дому с колоннами.

— Эй, ты куда?! А ну вернись! — закричала тетка.

— Ксюша! Ксюша! Сейчас же вернись! — кричали в один голос мама и тетя Наташа.

Ксюша даже не обернулась. Обеими руками она дернула на себя тяжелую дубовую дверь, пронеслась мимо каких-то людей и взлетела на второй этаж. У них в школе и учительская, и кабинет директора были на втором этаже, — значит, и главный должен быть где-то тут.

Ксюша еще не знала, что она скажет главному врачу. Пусть только попадется, а там она найдет, что сказать. Тоже нашелся умный — детей к отцам не пускать! Обрадовался, что главный…

Она быстро шла по коридору, читая синие стеклянные таблички на белых дверях. На них были написаны какие-то непонятные слова. Кабинета главного врача не было нигде. А может, это слезы мешали ей прочитать как следует? Ксюша вытерла глаза ладонями, всхлипнула от обиды. Называется, приехала к отцу… Где же справедливость?..

XII. Игорь Владимирович

В конце коридора Ксюшу остановила старая женщина в белом халате и такой же шапочке. Она была ужасно худая, с острыми вздернутыми плечами и желтоватым морщинистым лицом. За ушами из-под шапочки торчали хвостики седых волос.

— Девочка, что ты здесь делаешь? — медленно спросила женщина.

Ксюша всхлипнула, вытерла варежкой нос.

— Я? Мне… мне очень нужен главный врач.

— А кто разрешил тебе входить в пальто и шапке?

Ксюша испуганно попятилась. Неужели прогонит?

А еще хуже — схватит за руку и отведет в проходную? «Нет, не дамся ни за что не дамся! Ермаковы так просто не сдаются!»

— Никто… Я сама. Я не знала… простите, пожалуйста.

Женщина кивнула, прикрыла темными веками глаза, постояла так минуту. Ксюша хотела уже потихоньку сбежать, но женщина открыла глаза и сказала, точно через силу:

— Ну, хорошо… Зачем же тебе главный?

Ксюша заколебалась: может, сказать? Нет, нет, тетка у ворот сказала же: «Главный не разрешил». Значит, и разрешить может только главный.

— Нужен, — сказала Ксюша и для верности добавила: — Очень.

Из двери напротив вышла розовая беленькая медсестра в голубом платье с короткими рукавами и белом фартучке. В руках у нее был длинный деревянный ящик с дырками вверху. Из дырок торчали стеклянные трубочки, заткнутые ватой.

— Софья Семеновна, вы еще не ушли? — спросила сестра с удивлением. — Разве ваше дежурство еще не кончилось?

— Кончилось, Мариша, сейчас поеду домой. Что-то сегодня трудно далась ночь.

— А когда по «скорой» дежурим, всегда так, — сказала Мариша.

— Ваша? — спросила она, взглянув на Ксюшу.

Софья Семеновна грустно усмехнулась:

— Что ты, девочка, моя уже двоих детей в детский сад водит.

Ксюша посмотрела вслед Марише. Хорошо, что не сказала ничего Софье Семеновне, а то она уйдет сейчас домой, и все.

Софья Семеновна вздохнула, сунула руки в карманы халата.

— Идем, — сказала она, — я отведу тебя к главному.

Они спустились на первый этаж. Ксюша решила уже, что Софья Семеновна обманула ее и сейчас с позором выставит из двери во двор, где ее ждет рассерженная вахтерша. Но врач свернула направо, открыла коричневую кожаную дверь и спросила:

— Игорь Владимирович, можно к вам?

Оттуда послышался веселый бас:

— Да, да, прошу…

Ксюша заглянула в кабинет из-за спины Софьи Семеновны. За большим письменным столом сидел лохматый черноволосый мужчина в темных квадратных очках. Из-за лохматой львиной гривы и темных очков голова мужчины казалась непомерно большой и величественной, как у сфинкса.

— К вам посетитель, Игорь Владимирович, — сказала Софья Семеновна, входя в кабинет.

Ксюша смело двинулась следом. Не съест же ее, в конце концов, этот лев в белом халате. Тем более, что он совсем не похож на фантомаса и на ту пузатую бочку, с которой она приготовилась воевать.

— Девочка? — удивленно спросил главный. — Софья Семеновна, я искал вас, но мне сказали, что вы уже ушли. Присядьте, пожалуйста.

Возле стола стояли два глубоких кожаных кресла с круглыми спинками. Софья Семеновна постояла в раздумье возле кресел, вздохнула и пошла к дивану, втиснутому между двумя книжными шкафами. Села, откинулась всем телом на высокую спинку, подперла щеку ладонью и закрыла глаза, будто уснула сразу.

Ксюша осталась стоять посреди кабинета, утонув ботинками в зеленом ворсистом ковре.

— Итак, девочка, — сказал главный врач, покручивая сильными короткими пальцами авторучку, — что у тебя за дело ко мне?

Ксюша переступила с ноги на ногу. Ей вдруг стало страшно. До сих пор она даже не подозревала, как трудно прийти и сказать в глаза человеку справедливые слова. Старшему человеку. Главному. Чтобы пересилить страх, Ксюша отвела глаза и посмотрела в окно, за которым раскачивало по ветру голыми ветками высокое дерево. Сквозь ветви было видно здание напротив: серое, с рядами широких сверкающих окон. Сухая ветка дерева, толстая, голенастая, как куриная нога, уперлась в окно, и на ней вертелась взъерошенная птица с красной грудкой. Птица напоминала чем-то тетю Наташу, суетливую и маленькую рядом с огромной вахтершей. Ксюша прерывисто вздохнула и сказала громко, с вызовом: