Звонок на рассвете

По указанию Рябчуна водитель подруливает к новому пятиэтажному зданию. Здесь живет Виктор Лямин — они с Дьяковым отбывали срок в одной колонии.

Мать Виктора, молодая еще женщина с поблекшими глазами, сообщает, что сын задержан милицией.

— За что? — спрашивает Рябчун.

— Склад будто обокрали на комбинате. Один он бы не пошел, это его Валерка подбил.

— И часто Дьяков у вас бывает?

— Да что вы, или я враг своему сыну? Я этого прощелыгу на порог не пускаю! А что толку? Валерка только свистнет под окном, мой уже бежит со всех ног. «Витя, куда ты?» — «Я, мам, скоро...» Добегался! У него от рождения недостаток — косоглазие. В школе дразнили, во дворе тоже, есть все-таки очень жестокие дети. А разве он виноват?.. И сейчас, я уверена, его Валерка затянул, сам бы он не пошел... Товарищ капитан, вы там посмотрите, может, он не очень... Второй раз под суд, как такое пережить!..

Женщина утирает глаза концом несвежего передника, Рябчун неопределенно жмет плечами.

— Разберемся...

Уходим, ничего утешительного на прощанье не сказав. Спускаясь по лестнице, Рябчун говорит задумчиво:

— Сколько мне попадалось таких вот обделенных природой. Девчата их не любят, ребята дразнят. Очень остро переживают они свою неполноценность, потому и безобразят.

— Через преступление к самоутверждению?

— Что-то в этом роде. Попал в пакостную компанию, и уже он герой, уже Косой не обидное прозвище, а воровская кличка...

— Все гораздо сложнее, Андрей Петрович, — размышляю я вслух. — Гомер был слеп, Байрон хромал... Людей сильных, волевых физический недостаток избавляет от мирских соблазнов, они дарят человечеству великие открытия, шедевры искусства. А слабые духом ломаются... Нет у наших подопечных яркой и ясной цели в жизни, живут одним днем. Приверженцы гнилой романтики, рабы собственных страстей и желаний. Не в те руки попал Виктор — вот в чем причина...

— Что говорить, — вздыхает Рябчун, — дали мы зевака с этим Ляминым...

Мы садимся в машину. Рябчун кладет руку на плечо водителю.

— Трогай, Гена, здесь уже до нас поработали. Поедем к Сергею Курсишу. Он же — Дылда, он же — Длинный...

В доме у Курсиша долго не открывали. Когда наконец дверь распахнулась, я увидел высоченного парня с помятым, будто только с подушки лицом.

— Спал, что ли? — Рябчун нырнул под руку великана и прошел в переднюю.

— А что, нельзя? — огрызнулся Курсиш.

— В канаве не рекомендуется, — спокойно ответил участковый, явно намекая на реальную ситуацию, потому что парень сразу скис.

— С Валетом давно встречался?

— Нужен мне ваш Валет! — угрюмо буркнул детина.

— А ты, Сережа, негостеприимный хозяин, — мягко укорил Рябчун. — Пригласил бы гостей в комнату, чайком бы напоил. Или ты чай не употребляешь?

— Я все больше на какаву нажимаю, — ухмыльнулся верзила.

— Тоже красиво, Сереженька, тоже годится, — балагурил Петрович, а сам тем временем щупал взглядом вешалку, как бы случайно открыл дверь на кухню. — Мы тут с товарищем небольшой променаж совершали, дай, думаю, загляну к старому знакомцу. Ты уж меня, Сережа, не позорь перед другом. Я ему так тебя расписал, а ты вон даже стул не предложишь... Ну что, долго еще нас в коридоре держать будешь?

— Проходите, чего там, — процедил сквозь зубы Сергей. — Сейчас чайник поставлю...

— Насчет чаю это я так, к слову. Мы люди трудовые, нам чаи гонять некогда. А кстати, ты почему не на работе?

— Мне сегодня во вторую.

— Звонил я, звонил в твой цех. Мастер о тебе хорошо отзывается. Значит, оправдываешь мою рекомендацию, не подводишь, спасибо. Надо, полагать, со старым кончено, а, Сережа? Убедился, что в колонии жизнь не сахар?

— Да уж, завидного мало, — мрачно пробасил Курсиш. — Второй раз не потянет.

— Вот и хорошо, вот и ладненько... — Рябчун шагнул в комнату, мгновенно охватил ее взглядом. — Ты, Сережа, один в квартире?

— А кому тут еще быть? Отец в командировке, мать на службе.

— Так, так... Из дома сегодня не выходил?

— Нет еще. Да и куда пойдешь — вон какой дождь хлещет.

Рябчун хитренько чему-то ухмыльнулся:

— Насчет дождя это ты верно подметил — сухим не вернешься. — Внезапно улыбка исчезла с его лица, в голосе появились жесткие нотки. — А теперь, Сергей, скажи правду, кого ты в задней комнате прячешь?

— С чего вы взяли? — сердито бормотнул Курсиш, и щеки его пошли розовыми пятнами.

— Это хорошо, Сережа, что краснеть не разучился. Плохо другое — зачем старших в обман вводишь? Ну-ка, расскажи, кто к тебе вломился, не вытерев мокрых ног? — Рябчун пощупал коричневый плащ, висевший в прихожей. — Чей?

— Товарища одного, — отвел глаза в сторону Сергей.

Рябчун посуровел, от прежнего шутейного тона не осталось и следа.

— Вот что, Курсиш! Мы разыскиваем человека, совершившего тяжкое преступление. Есть основание подозревать, что он находится в этой квартире. Поэтому мы вынуждены ее осмотреть. Стой здесь, пока не позову. Пошли, Дим Димыч!

Мы подошли к двери, ведущей во вторую комнату, прислушались. Из-за тонкой перегородки доносился густой, смачный храп. Рябчун легонько толкнул дверь. В мягком кресле, запрокинув голову на спинку, спал пожилой мужчина, обросший недельной щетиной. Перед ним на журнальном столике стояла недопитая бутылка водки, тарелка с квашеной капустой и солеными огурцами.

Рябчун подошел к спящему, довольно бесцеремонно потряс за плечо. Мужчина дернулся, с трудом разлепил веки и уставился осоловелыми глазами на погоны участкового. Вскочил, чуть не опрокинув столик, забормотал торопливо и жалостно:

— Ухожу, Петрович, уже ушел. Я ведь на минутку, дождь потому что...

Рябчун кольнул пьянчугу гневным взглядом.

— Ты, Сивцов, прекрати мне парня с пути сбивать. Сережа только на ноги становится, а ты ему подножку. Я падаю, и ты со мной. Так, что ли?

— И в мыслях не держал, Петрович, что ты, — суетился Сивцов, лихорадочно засовывая недопитую бутылку в карман. — Забежал после работы, чтоб, значит, посидеть с устатку... культурненько и аккуратненько... А Серега с беленькой завязал, оказывается. Подвел он меня, ах как подвел... Пришлось одному почти всю бутылку выдуть... Легко ли это при моем-то здоровье?.. Он проворно шмыгнул в переднюю, сорвал с вешалки плащ и, не прощаясь, поспешно выскользнул за дверь. Правый ботинок у Сивцова, видимо, промокал — на полу остался более четкий след.

— Отличный специалист, когда не пьян, — сокрушенно покачал головой Рябчун. — Жаль, не часто это бывает... Сережа, что ж ты нам голову морочил? Мы тут черт-те что вообразили, а ты со своим напарником пузырек давишь.

Курсиш виновато переминался с носка на каблук.

— Не пил я, Андрей Петрович... Рябчун потрепал парня по плечу, для чего пришлось ему приподняться на цыпочки.

— И правильно, Сережа, держись, не поддавайся. Тут только начни, сам не заметишь, как покатишься... Мастерству учись, специалист он редкий, а больше, пожалуй, и нечему...