Звуки Азии

О том, что золотой ветер живёт в душе человека, окрашивая его покой красками весенних угодий, я знал ещё с детских лет. Именно он приносит запахи первых распустившихся одуванчиков. Золотой ветер оберегает душу человека, даёт ей возможность понимать религию и искусство.

Но вот случилось мне как-то идти полем, раскинувшимся среди гор, после пирушки с друзьями. Луна, поднимаясь из-за Катунского хребта, выглядела свежей и отдохнувшей. И дарила предметам тени, похожие на стрелки часов. По мере восхождения луны минутные стрелки, теряя свою длину, превращались в стрелки часовые.

Внезапно подул ветер, поднимая с дороги пыль, и обозначил себя на всём своём протяжении. Пылинки заблистали в лунном свете праздничной новогодней мишурой. И ветер приобрёл черты золотой трубы, в которой протекала жизнь, далёкая от жизни человека, и совершалось нечто таинственное.

Пахло молодой полынью, блестевшей повсюду росой, и запах её приятно возбуждал нервы. Сидя на придорожных камнях, звенели цикады, призывая своих подруг разделить с ними таинство ночи. В ельнике, темневшем вдалеке, ухал филин, заявляя какому-то зверю, что тот забрёл на чужую территорию. А я шёл дальше, размышляя о том, что душа у природы такая же чуткая, как и у человека. Иначе откуда бы взяться золотому ветру, дувшему мне навстречу? Когда я возвращался домой, полный надежд на будущее.

Си'верко, полуденник, закатник –

в них живёт весенняя пора.

Километры воздуха прокатят

по большой земле, как трактора.

И малину сделают двухцветной,

говорящей: точка и тире…

Вот и лето… Кустики-кареты,

водяные знаки на коре!

Радужных небес перемещенье

незаметно для глазного дна.

Коршун снял другое помещенье:

сверху – ветер, снизу – тишина.

И большое дерево, как праздник,

обнажая корни, небо пьёт…

Сиверко, полуденник, закатник…

Урожайным будет этот год!

Эпифания лягушкам, их пению и ночным играм

Как петухи на подворьях поют долгожданный рассвет, так и лягушки в прогретых солнцем озёрах поют дождливую погоду. А значит, расти пшенице на полях, картошке и луку на огороде!

Да с ними, с лягушками, просто веселей жить. Не сов же и филинов слушать по ночам в лесу, вникая в их звуки, полные трагических рыданий?

Лягушки – это существа, которые учат нас жить не по уставу. Гогот лягушек уходит корнями в дзэн-буддизм, в рукав халата китайского философа. Того самого филомагога, который смеётся беззубым ртом над измами этого мира!

Японский монах Басё, согласно легенде, долго медитировал возле пруда, всё глубже погружаясь в Безмолвие. Но просветление так и не приходило. И вот лягушка прыгнула в воду, самая обыкновенная, с глазами, похожими на перископ. И напряжение, вызванное долгим ожиданием, лопнуло мыльным пузырём. Вспыхнуло внутреннее солнце, осветив и самые тёмные углы… Басё достиг просветления!

Он стал писать стихи и рисовать тушью. Басё прославил дождь, лесную ягоду и восход луны над горами. И, конечно же, лягушку – куда нам деться без неё! Как жить без этой гоготуньи, заколдованной луной, поющей не горлом, а всем своим телом?

Что же касается меня, то здесь следует разбираться. Лягушки вошли в мою жизнь потому, что я построил свой дом на берегу Катуни. Каждую ночь я слушаю их концерты. И участвую в жизни лягушек, как иной обыватель участвует в жизни театральной труппы. Поэтому и пишу о лягушках с большой любовью. О милых земноводных существах, ставших в моей жизни тем же самым, чем кошки и собаки в жизни людей.

Лягушки заводят игры

на листьях травы.

Лягушки – зелёные тигры

и тёмные рвы.

Представят себе комариху

в лесной тишине

и маются неразберихой,

и думают о войне.

Пойду, погляжу лягушек!

Не далее, как вчера

возникла колонна пушек –

такая была игра!

Пошли солдаты в разведку

добыть язык тишины…

Лягушки прикинулись веткой

и отраженьем луны.

Прикинулись автомобилем,

везущим тебя ко мне...

А пушки били и били

икринками по луне.

Эпифания Алтаю, его особенностям и его сотрудничеству с человеком

О людях, способных понимать язык трав и деревьев, говорят не так часто в наши дни. Но именно о них мечтает Алтай, сверкая снегами своих вершин на рассвете…

На реки и горы Алтая следует смотреть издалека, чтобы проникнуть в их состояние, и вблизи, чтобы почувствовать характер. Облака, плывущие над Алтаем, неодинаковые. Весной они как леденец, тающий во рту ребёнка, летом куда пышнее трав, осенью молчаливы и словно в обиде на свою жизнь, зимою – вялые и пустые. Следует долго смотреть на облака, вдыхая запахи горных лужаек, чтобы почувствовать их живыми.

Мосты и переправы через горные реки, дороги и жилые строения на Алтае являют облик технических достижений человека. Рыбалка, охота и блуждание по горам, связанное с созерцанием природы, являют внутреннюю жизнь этого региона.

Горы Алтая при утреннем освещении одни, при вечернем – другие. Дымка, их застилающая, как бы подчёркивает их характер, всегда дружелюбный. Горы никогда не ссорятся между собой, перекликаются эхом и ведут образ жизни, который в старинных алтайских сказаниях зовётся общинножитием.

На Алтае реки и речки особенные. Они бегут по камням словно козы, выявляя молодой и задиристый характер. И это закономерно, поскольку реки Алтая берут своё начало от ледников. И лишь вытекая на равнину, успокаиваются и делаются предсказуемыми, отражая солнце и луну.

Алтай – живой и крепкий организм. Его отдельные части связаны между собой, являя взаимную поддержку в трудных условиях. Недаром на Алтае процветает язычество – религия сотрудничества человека и стихийных сил. Такова особенность Алтая, которую современный человек, при всей его технической оснащённости, не в силах изменить.

Шопен – в ручьях, а в небесах – Бетховен

в союзе с колесницею Ильи

поют с утра, что этот мир свободен

от уходящей в сумрак колеи.

И соловей на сливе одинокой,

кривою саблей месяца сражён,

поёт о том же – о любви стоокой,

благоухая в звуке, как пион.

Звуки Азии