Звуки флейты

Кэрол не сомневалась, что, если бы рядом с ее подругой вовремя оказался кто-то вроде Этсу, девушка была бы спасена от страданий, которые ей пришлось пережить.

— Может, ты не любишь детей? — предположила Этсу.

— Почему же? Конечно люблю! Кто же может не любить детей?! Они такие нежные, теплые, так прелестно пахнут твоими собственными детскими воспоминаниями… Они спят, как ангелочки или как красивые куклы; они такие доверчивые. Как же их не любить? — Кэрол нахмурилась. — А с чего это мы заговорили о детях?

Эта бестактная старуха умудрилась затронуть самую больную тему! Кэрол считала, что в позднем браке есть только одна проблема — успеть родить ребенка до того, как природа откажет тебе в этом навсегда. Но у нее есть еще время! Много! Более чем достаточно! — постоянно повторяла она себе.

Вдруг Кэрол вспомнила о своей лучшей подруге, Нэнси Гейлорд, которая упросила ее разрешить поработать в галерее, пока Кэрол в отъезде. Нэнси хотела отвлечься и восстановить расшатанные нервы: чего они с мужем только ни делали, чтобы зачать ребенка…

Нэнси всегда планировала жизнь на годы вперед. Окончив университет, она методично начала искать себе мужа и вскоре нашла прекрасного человека. К тому же они великолепно подходили друг другу, у них было много общего, и такое везение казалось Кэрол просто невероятным. Она от души радовалась за подругу и поражалась ее удаче. Нэнси с мужем успешно делали карьеру и вскоре стали заметными людьми в Сан-Франциско. Они занимались политикой, как все перспективные молодые профессионалы, много жертвовали на благотворительность. Наконец, когда Гейлорды построили дом и сочли себя достаточно обеспеченными людьми, они решили, что пора родить ребенка.

Они выбрали лучший месяц и год; просчитали все, вплоть до даты… К их удивлению, в назначенный год ребенок не родился. Это был первый удар по их гладкой размеченной жизни. Они были потрясены, потом озабочены, потом поставили на ноги всех врачей.

Между тем время шло. Нэнси исполнилось сорок два, паника нарастала. Стало ясно, что они запоздали с рождением ребенка! Теперь каждый раз, встречаясь с Нэнси на ланче, Кэрол готовилась выслушать новости об очередных бедах. Нэнси вываливала на нее все. К концу ланча подруга чувствовала себя лучше, а Кэрол была совершенно измученной.

Секс потерял для Гейлордов всякую прелесть. Брак превратился в напряженную борьбу за наследника, эта единственная мысль поглотила все. Супруги винили друг друга в неудаче; отношения стали невыносимыми. Супружеское ложе сделалось полигоном, где каждый, стараясь выполнить свои обязанности как можно лучше, лез из кожи вон.

Нэнси, проходя мимо беременной молоденькой женщины, всякий раз разражалась плачем; Кэрол опасалась нервного срыва у подруги. Она ничуть не удивилась бы, услышав, что Гейлорды хотят развестись: их жизнь превратилась в кошмар. Кэрол весьма слабо надеялась, что Нэнси удастся в галерее развеяться и отвлечься. Но, по крайней мере, они с мужем хоть немного передохнут от волнений и разочарований.

Ситуация Гейлордов заставила Кэрол иначе посмотреть и на собственную жизнь. Она поняла, что от природы не спрячешься, ее не обманешь. Но куча поклонников не валялась у ее ног, да и сама она не видела в обозримом пространстве мужчину, который ей показался бы подходящим на роль мужа…

Так что, если ничто не переменится, она действительно скоро будет слишком старой, чтобы рожать ребенка. Ведь пока она встретит такого мужчину, хоть немного узнает его, пока они назначат дату свадьбы… На все это нужно время, время, время…

А она очень хотела ребенка! Чтобы было, кого любить, растить; наблюдать, как он развивается, заполняя ее сердце радостью, как взрослеет…

— Ты хочешь ребенка, но не хочешь мужчину? — бестактно вторглась Этсу в размышления Кэрол.

Девушка покраснела. Старуха была не так уж далека от истины. Ей действительно гораздо легче представить себе в мечтах будущего ребенка, чем мужа. Муж почему-то всегда рисовался весьма туманно — так, неясная, бесполая тень… Может, проблема в том, что она встречалась до сих пор с бесцветными мужчинами, не вызывавшими никакого сексуального интереса?

Вдруг в воображение Кэрол властно ворвался мужественный облик Пола Дадзая. Ее губы вспомнили его поцелуй; жаркая волна пробежала по телу при одном воспоминании, как тесно они прижимались друг к другу, когда он спасал ее из пещеры…

Кэрол покраснела. Уж кого-кого, а Пола Дадзая никак не назовешь бесцветным. Или бесполым. Она закрыла руками разгоревшееся лицо и сказала себе, что ее восхищение Полом Дадзаем — наваждение, вызванное странностями этого дьявольского острова, опасностями, подстерегающими на каждом углу. В нормальных условиях она бы так не реагировала на него!

— Ох… — Кэрол с трудом попыталась поймать нить разговора. — Я считаю, что детей должны воспитывать оба родителя. Конечно, я хотела бы, чтобы рядом с ребенком был мужчина. Я совсем не против, ради Бога! Но почему вы меня обо всем этом спрашиваете?

Этсу пожала плечами.

— Твоя мама была очень несчастной женщиной. Я подумала, может, ты решила совсем не выходить замуж. Чтобы не быть такой несчастной, как она.

— Не говорите глупостей! — вдруг ощетинилась Кэрол. Потом виновато заморгала и вскинула голову. — Этсу-сама, вы знали мою маму?!

— Да, знала. Твои родители умерли.

— Откуда вы знаете?

— Мне рассказал Дадзай-сама. Я была здесь, когда он получил эти известия. Оба раза. Первое — о твоей матери. Второе — о твоем отце.

— Я едва помню ее. Я была маленькая, когда она умерла. После этого мне всегда казалось, что мой долг — заботиться о брате, заменить ему мать. Знаете, считается, что если дети будут хорошо себя вести, то родители вернутся. Как в сказке…

— Неглупо. Хорошая карма помогает победить плохую карму, — философски заметила Этсу.

— Может быть. Но когда становишься старше, начинаешь понимать: жизнь куда сложнее, чем представляешь ее себе в детстве, — вздохнула Кэрол. — Я всегда верила, что мама не бросила бы нас, не ушла от нас, если бы ее не мучила жуткая боль…

Глаза Кэрол наполнились слезами; она принялась ковырять палочкой в тарелке, усиленно моргая, чтобы не дать слезам пролиться.

— А где вы встречали моих родителей? — спросила она, откашлявшись.

— Они приезжали сюда. Отец — один раз. Мать — много раз.