Проза

– Присаживайтесь, Татьяна Владленовна, – услышала Татьяна неожиданно вежливое приглашение босса. Обычно Параченко не отличался вежливостью, более того, был груб и хамоват, потому от неожиданности Татьяна села в кресло чуть быстрее обычного и обратила своё внимание к нему. Параченко, оставив привычную для себя маску важного вельможи, весело и немного возбуждённо заговорил, больше обращаясь к Степану Ивановичу. Говорил он о Татьяне: похвалил её как сотрудника, отметил некоторые её деловые качества…

Автор сценариев и режиссер более сорока документальных фильмов: «На границе тишина», «Вкус октябрьского граната», «Трудные уроки», «Арена – родная земля», «Жизнь мусульман в СССР», «Мост дружбы», «Пахта», «Салтанат зла» (о проблемах наркомании), «Второе рождение» («Ахмад Аль Фергани»), «Сто лет цветения», «Риштанское чудо», «Во имя мира и безопасности», «Слово народа – слово истины», «Богом данное достояние» («Хлеб наш насущный»), «Хошар», «Сны», «Асад Исматов», «Четыре дня мастера», «Центразбат»,…

Вот уж шестой год Валентин Петрович руководил. Начинал с рабочего. В тридцать девять лет, являясь отцом троих детей, пошел учиться: окончил вечернюю школу, потом – техникум. Три года проработал мастером, и был рекомендован на должность начальника цеха. Валентин Петрович с удовольствием всегда вспоминал, как работал слесарем. Дружным был коллектив, не то что сейчас, и пьяниц было меньше. Последнее время много уволили хороших работников с предприятия за пьянку. Валентин Петрович вынужден был ходатайствовать…

– И чего мне это будет стоить? Трусливая административная морда! Конечно, ему в первую очередь интересно, не что за сюжет, а кто и сколько раз подаст на канал в суд. Вот не место таким слабакам в журналистике. – Ну, формально Соломатину предъявить нечего. – Лера закинула ногу на ногу. – Мы с Димой отработали чисто, на территорию не лезли, просто сняли снаружи строительную технику, допросили рабочих, владельцев приюта… – Стоп-стоп-стоп! – замотал головой Минаев. – Соломатину? Тому самому? Матвею?…

Лист местами нападал, словно кто специально насорил. Скоро должна быть просека, ягодное место, малинник. Но вот весь город узнал про малинник, и ягод не стало. А он ведрами таскал малину с просеки. Мать варила варенье. Он, счастливый, сидел ждал приторной пенки с варенья. За просекой был покос. Место красивое. Жена расстилала одеяло, выкладывала из сумки продукты. Пикник! Дети в восторге. И так почти каждую весну, пикник стал семейной традицией. Потом жена захворала, Вера сдавала экзамены в институт,…

К сожалению, нет с нами на этом литературном празднике зачинателей издания – Туфана Миннуллина, Василия Аксёнова, Александра Ткаченко, Рустема Кутуя, Сергея Малышева… По большому счёту наш альманах обязан своим рождениям двум народным писателям Татарстана – Туфану Миннуллину и Разилю Валееву. Рождением и этим вот десятилетием жизни. Редакция, весь авторский коллектив, от чьего имени я выступаю, – все мы надеемся, что жизнь альманаха продолжится. А пока перед вами избранное… Назвали мы его по…

Внезапный порыв ветра оглушил и чуть не сбил его с ног. Он удержался, но все же почувствовал прикосновение холодной воды. Мурашки побежали по коже. – Ты боишься? Чего? Твое тело есть не более чем пустая оболочка, внутри которой таится душа. Душа бессмертна. Одним движением воли ты можешь освободить ее, если захочешь. Переход из одного состояния к другому – тогда ты сможешь получить больше знаний, познать что-то новое, наконец, познать смысл твоего пути. – А как же Небеса? – Небес нет. Нет Ада,…

В кабинете душно: май вдруг забыл о совсем недавнем похолодании и решил перейти в лето. Вот резко: встал и пошёл! Я, конечно, привычная к перепадам, у нас в Херсоне вечно погода непостоянная. Но на Урале, кажется, всё ещё жестче. Я поднялась со стула, провела ладонями по лицу и сделала глубокий вдох. Ну, насколько позволяли лёгкие и грудь четвертого размера. Работа есть работа. Нечего раскисать! Подумаешь, задержусь. Не в первый раз. Просто надо окно открыть и кофе сделать. И можно жить дальше.…

      В чём-то наш герой даже несколько благодарен этому своему несуразному имени. Ведь защита им своего имени, укрепило в нём дух, и заставило окружающих считаться с ним, и видеть в нём не приложение к имени, а его определяющую существенность. – Да, Альберто? – и только суровый взгляд Лу, был мне ответом.       Что сказать, уже к тому возрасту, в котором мы его встретили, он имел практически всё. «Опять загадки?», – скажет придирчивый читатель, и я с ним полностью соглашусь. Дело в том, что…

Лера любила этот день, торжественный и важный, за долгожданную встречу с однокурсниками в пахнувшей свежей краской аудитории, за новенькие тетрадки с пружинным переплётом в такой же новенькой сумке, да много ещё за что. Это день астр и гладиолусов в шуршащих обёртках, приготовленных для любимых преподавателей, день полузабытого, энергичного и весёлого звонка, призывающего занять свои места за столами. Да и просто день хорошего настроения… Она выглянула в окно. Так и есть, Лилька, её подруга, уже…

– А если заворот кишок или дизентерия у него произойдёт, – пошутил сборщик женьшеня, – тогда что? – Всё равно, спрошу, – как бы, не понимая или не принимая иронии старика, ответил ему участковый, – только так. Сделав предупреждение Васильеву, капитан милиции Гнямов направился по дороге к селу. У Васильева среди здешнего народа имелось устойчивое прозвище – Самородок. Гадать трудно, с каких пор его так величать стали, но то, что он, на самом деле был мужиком толковым, деловым, оспаривать из…

Грачи – потому что черные. Под крышей живут голуби. А грачи в гнездах, на деревьях. С этими так и не произнесенными вслух словами Марека уже седьмой год подряд оказывается перед дерматиновой дверью, обитой круглыми рифлеными гвоздями. Еще один выпал. Теперь будет готовиться вон тот… Дверь неожиданно отодвинулась внутрь. Видно, кто-то открыл, проходя мимо. Еще один мягкий толчок в спину – и Марека внутри. Мама сзади, за ее спиной. – Кто? Кто там? В квартире душно, жужжит вентилятор, пахнет горячей…

Головная боль Дни, годы и десятилетия Л. пролетали как одно мгновение. Бесконечные головные боли отжимали как центрифуга. Череда непрекращающихся разочарований, мелких и крупных неурядиц. В жизни не было ничего надёжного, постоянного, а Л. так хотелось чего-то незыблемого, постоянного. «Если в жизни было бы хоть что-то надёжное, постоянное, то в этом мире стоило бы жить», – подумала Л. – Всё в этом мире переменчиво, вещи становятся не нужны, люди предают, а я единственное верное и постоянное,…

– На всё воля Божья – говорил с улыбкой Иоанн, хотя в глубине души очень сильно переживал из-за этого. Прихожане очень полюбили Иоанна. Он стал для них другом и наставником. Перед праздником, в чистый четверг, в церковь пришли деревенские женщины. – Командуй, Любаша! Кому что делать нужно? Вооружившись тряпками и вёдрами, они дружно мыли полы, чистили подсвечники, украшали, а на следующий день напекли такое количество куличей, что боялись остаться с ними на целый год. И зря боялись. Куличи…

– Так ты хочешь развестись с ней? – Нет у меня причин разводиться с ней. Но если она будет недобра к тебе, может, причина и появится. А между ее и твоими детьми для меня не будет различия. Разве что твоих буду любить больше. Широко открытыми глазами Асгёрд глядела на него. Торстейн стоял без шапки, волосы и борода у него были темно-русые. А глаза смеялись. …Снег к утру перестал, следы лошади Торстейна не замело, и нетрудно было заметить, что она несет двойную ношу. Служанка, видевшая, как уходила…

– О да. – Натан приобнял меня за плечи и потянул к островку. – Достань еще стакан. К стаканам на островке добавился еще один. – Пьем на счет «три», – проинструктировал Гейдж, разливая жидкую баланду из блендера по пяти стаканам. – Зачем мы это делаем? – спросила я, глядя на четверых парней вокруг кухонного островка. Трое из них – мои братья: Джером, Натан и Гейдж, а четвертый – Брейден. Он наш сосед вот уже двенадцать лет, этот парень всегда тусил с нами. – Во-первых, чтобы доказать, что…

Пишу эту книгу на телефоне, несмотря на офисный шум, бесконечное решение рабочих задач. Я знаю, скоро мое зрение сядет окончательно, но не могу молчать о боли, которая разъедает меня быстрее других болезней. Боль вызвана невозможностью заниматься любимым делом, а написание книг – это крик души, выплеск бурных эмоций, стремление вернуться в гармонию. На компьютере еще не обработаны старые книги, но я не могу молчать, судьба привела меня написать и эту книгу. С работы прихожу домой очень поздно, всегда…

Пейзажи Подмосковья – одни из красивейших в Европе, я до сих пор так считаю. Особенно хороши они по этой железнодорожной ветке – сосны вперемежку с березами, песчаные дорожки, солнечные поляны, полные земляники, никогда никаких луж – песок впитывает. И незабываемый запах нагретой смолы и хвои, и сосновые вершины колышатся высоко-высоко, как паруса. Но отнюдь не дышать хвойным настоем прибыли мы в это Кратово, час на электричке от Москвы. Бежали от бомбежек осенью 1941 года. Скоро немцы были отброшены,…

– Ну оно тебе надо?! Ну оно тебе надо?! – распекал Курилов Гаевского после того совещания, – Егорычу твои слова обязательно донесут! И у тебя служба наперекосяк пойдет! И мне тоже за твою строптивость мандюлей достанется! Ну зачем, зачем ты лезешь в бутылку?! Гаевский отвечал тоном уверенного в своей правоте человека: – Андрей Иванович, из-за этой выдуманной бронекапсулы в газетах и в блогах не только над Вакаровым, – над всем Генштабом смеются. И над вами в том числе… И надо мной… Мы же в посмешище…

Не только счастьем голова кружится Гаврилы – в космос вальса он Пустился. Пусть очередь дивится — Пройдя орбиты круг, он встанет на поклон. Всё – теперь я был полностью вольная птица! «Каталонский» мангал был целиком закончен накануне. К вящей радости хозяев, расплатившихся не только целиком, но и с некоторыми даже премиальными – только бы ушёл уже! Да я бы ещё и задержался: на разделочной столешнице хотел – один в один по Гауди – выложить керамическую мозаику с сардиной-королевой в…