...ergo sum (...следовательно существую)
Шрифт:
– Молодой человек, будьте любезны более меня так не разочаровывать, – от резкого голоса преподавателя, раздавшегося над самым ухом, мальчик вздрогнул. – Вы и так прекрасно всё знаете, зачем вам понадобилось искать подсказку в книге?
– Я…сэр… – Фокерти растерялся. Да, явно что-то не то с ним творится. – Я не был уверен…
– И зря, – резюмировал Снейп и прошествовал к столу. – Сдавайте работы, леди и джентльмены, ваше время вышло. Сегодня положено вас пугать, но мне эта традиция кажется донельзя глупой, поэтому мы продолжим изучать внутреннее строение насекомых. Нам, как вы, возможно,
Разумеется, дети зря расслабились. Таблицы, вывешенные на доску, были нарисованы вполне в духе Хэллоуина – мрачные и залитые кровищей.
– Прежде чем мы приступим, я попрошу вас назвать все ошибки, содержащиеся на этой таблице. Мисс Смит, вы, конечно, не такая невыносимая всезнайка, как мисс Грейнджер, но я всё же хотел бы послушать кого-то ещё. Да, мистер Мастерс, вас это тоже касается. Мисс Дейвен?
– У них сердце неправильно нарисовано. Сердце такой формы свойственно ракообразным, а не насекомым.
– Хорошо, что ещё?
Линда Дейвен заколебалась – она явно подняла руку, заметив лишь одно несоответствие – но быстро сообразила:
– На таблице отсутствует жировое тело. И две ошибки во внешнем строении: не изображены антенны и ног восемь, а не шесть. А, и вот ещё! На таблице кровеносная система замкнута.
– Отлично, мисс Дейвен. Кто дополнит? Мистер Фокерти, а вы что скажете?
Выражение лица мальчишки читалось легче лёгкого, никакой легилеменции не надо: он заметил несуразность, но опять не уверен в своей правоте. Медленно встаёт из-за парты.
– У этого… ну, жука…
Снейп молчит, с неудовольствием отмечая про себя, что раньше не стал бы ждать, пока ученик домямлит плохо сформулированную мысль.
– У него кровь красная. А должна быть бесцветная, это гемолимфа.
Оглушительная тишина в классе. Ошарашенные лица, на которых написано одно и то же: и как я, дурак, не догадался?
– Браво, мистер Фокерти. А теперь кто объяснит мне, почему сей очевидный момент остался незамеченным остальными учениками? Да, мисс Смит?
– Потому что слишком очевидный, сэр. Эта кровь… её много, она фоном на таблице, и оттого не бросается в глаза. А мы смотрим… ну, не туда. По правде говоря, я ошибки во внешнем строении увидела, только когда Линда показала, потому что таблица озаглавлена «Внутреннее строение жука».
Класс молчит: он только что сделал открытие. Учебник по общей психологии, глава «Восприятие», страницы двести шестнадцать – двести двадцать один. Теперь эти дети будут обращать внимание на детали. Отлично.
– Что ж, сегодня вы меня радуете, восьмой класс. Итак, пищеварительная система насекомых. Смотрите сюда.
Затея провалилась с треском. «Хогвартский» Снейп для эффективного преподавания не годился абсолютно, и Северус безжалостно его изгнал. Остались антураж да подобранный заранее материал для уроков. Подробно разобрав пищеварительную и половую систему насекомых, Снейп заявил, что сегодня ученики славно поработали и заслужили право не записывать длинные латинские названия, а просто послушать. После чего с невозмутимым видом красочно рассказал кровавую историю
про наездников, откладывающих яйца в живых гусениц других насекомых. С урока восьмиклассники уходили под впечатлением.Седьмые классы получили богато проиллюстрированную лекцию о растениях-хищниках, девятые Северус осчастливил демонстрацией слайдов о заболеваниях эндокринной системы, а десятый насладился историей биологии в Средние века, узнав множество подробностей о хирургах, которые глухими ночами воровали трупы на кладбищах, и просветившись по поводу уродцев, выращиваемых компрачикосами по особым технологиям. Впрочем, психика у детей Заречья была крепкая, и к Хэллоуину они явно чего-то подобного и ожидали: ничего кроме восторга уроки не вызвали.
Зато Северус выяснил, что ещё способен удивляться.
На большом перерыве к нему зашёл Макномара. В традиционном шотландском наряде и с топором в руках. Топор, руки и традиционный шотландский наряд были заляпаны чем-то красным. Выглядел директор грозно.
– О, – уважительно сказал он, оглядывая кабинет. – Внушает. Долго готовили всю эту красоту?
– Да не очень, – честно ответил Снейп. – Биология – наука, в которой не надо далеко ходить, чтобы найти страшненькое.
Дверь приоткрылась, и в кабинет просунулась вихрастая башка.
– Мистер Снейп, а можно…
– Нельзя! – заявил Макномара. – Мистер Снейп занят.
Башка исчезла.
– А я не устаю себя хвалить, – директор широко улыбнулся, – за то, что пришёл тогда к вам. Вы – просто благословение Господне, Стивен. Я уже начал привыкать, что дети в коридорах разговаривают про хламидомонаду и обзываются спирохетами.
– Захвалите, Кевин, – Северус отодвинул стопку тетрадей и откинулся на стуле.
Дверь распахнулась.
– Мистер Снейп, а можно вам лабораторную…
– Брысь! – рявкнул Макномара. – Не видишь разве, мистер Снейп с директором разговаривает!
Дверь захлопнулась.
– Не захвалю, – как ни в чём не бывало продолжал толстяк в килте. – Я вот о чём подумал…
Кто-то ещё попытался вломиться в кабинет; директор зарычал и ловко запустил топором в косяк двери. Топор глубоко вошёл в деревяшку, дверь испуганно захлопнулась.
– Не боитесь? – лениво поинтересовался Снейп.
– Нет, – Макномара подошёл, вытащил топор. – Я умею обращаться с этой штукой. А моих оболтусов надо держать в форме. Пусть не привыкают, что директор у них толстый и безобидный. Так вот: вы не думали какие-то проекты наших обормотов послать в Манчестер? Ну, знаете, всякие мажорские школы обзывают это исследованиями и получают за них гранты от разных научных обществ.
– Хотите на мне заработать, господин директор? – ухмыльнулся Снейп.
– Ясное дело, хочу. А ещё хочу утереть нос Хаттону – это директор Риблсдейла. У него вот уже лет десять показатели лучше, чем у нас, и он при каждой встрече рассказывает мне, что Риверсайд вот-вот закроют. Неприятный тип.
Северус почему-то вспомнил, как сам злорадствовал, напоминая Минерве, сколько лет подряд Слизерин завоёвывает кубок школы.
– Господин директор, а вы не рано радуетесь? Возможно, следовало бы подождать результатов ежегодного экзамена, прежде чем петь мне дифирамбы?