...И скрылся с места преступления...
Шрифт:
– Утром того дня, когда на меня было совершено нападение, – она глубоко вздохнула. – Как я понимаю, письмо исчезло.
– Да, – Роджер встал, – он его забрал. Вы, наверное, спрятали его среди ваших газетных вырезок?
– Да, – улыбнулась миссис Китт.
Это звучало весьма правдоподобно. Миссис Кит откинулась на подушку и закрыла глаза, а доктор повелительным жестом поднял руку, давая Роджеру знак, что свидание закончено.
Роджер, Коннолли и стенографист, который записывал каждое слово, послушно покинули палату. Стенографист отправился расшифровывать
– Она не изменит своих показаний, Красавчик, и, я должен сказать, теперь мы знаем, почему на нее было совершено нападение, и почему в доме был такой разгром.
– Да, – согласился Роджер, – тот, кто на нее напал, пытался уничтожить все, что могло бы навести на мысль о шантаже.
– Но это не снимает подозрений с Уэйта, – пожал плечами Коннолли.
– Верно, не снимает, – задумчиво проговорил Роджер. – Поеду и побеседую с ним еще раз.
Вернувшись в Скотленд-Ярд, он пробежал сообщения, не обнаружил ничего для себя полезного и отправился к Джун Эйкерс, которая уже подписала показания и могла ехать домой. Роджер повел ее по коридору к выходу и, проходя мимо двери, за которой находился Уэйт, она спросила:
– Вы уже предъявили ему какие-нибудь обвинения?
В этом вопросе чувствовались одновременно мужество, вызов и страх. Она была вторым членом семьи, которая, узнав Уэйта ближе, стала его яростной сторонницей, и Роджер подумал, что только человек с незаурядным характером может внушить к себе подобные чувства.
Мог ли Уэйт провести их?
Помни, Браун назвал его имя. Но также запомни и то, что один из соучастников Брауна едва не убил его.
– Ну так как? – настаивала девушка.
– Нет, – Роджер развел руками.
– Он уже разговаривал с адвокатом?
– Нет.
– Я позабочусь, чтобы это было сделано незамедлительно, – Джун сложила руки на груди, и Роджер понял, что восхищается ее поведением. Он не мог надолго задержать Уэйта, не предъявив ему никаких обвинений, а предъявив их, он обязан был предоставить ему право на юридическую защиту. Однако после ухода Джун он ждал еще час, и вскоре раздался телефонный звонок: одна из адвокатских контор Лайгейта заявила, что будет представлять интересы Уэйта.
– Вы можете в любой момент встретиться с ним, – информировал юристов Роджер и спустился этажом ниже. Уэйт с надеждой поднял глаза на открывающуюся дверь, но, увидев на пороге Роджера, сник – вошедший вместе с Роджером сержант также не вызвал у него энтузиазма.
Настало время применить шоковый метод.
– Питер Дилан Уэйт, – резко произнес Роджер, – я обязан арестовать вас по обвинению в хранении таких опасных для жизни наркотиков, как кокаин и героин, а также в распространении указанных наркотиков среди ваших друзей и знакомых с целью наживы. Я обязан предупредить вас, что с этого момента каждое ваше слово может быть использовано против вас.
– Что за чушь, – высокомерно сказал Уэйт, – я не виновен.
Близился полдень.
К этому времени уже поступили сотни сообщений о Розмари Джексон и Артуре Роули, сотни прежних сообщений при проверке оказались ложными. Три раза звонил Джексон, и Роджер немедленно перезванивал ему; но Джексону
нечего было сказать, он лишь повторял свой отчаянный вопрос:– Вы нашли мою жену?
И всякий раз Роджер уверял его:
– Как только у нас появятся какие-либо новости, я немедленно сообщу вам.
– Ради Бога, – взрывался Джексон, – найдите ее! Почему вы не можете найти ее?!
Говорить с ним становилось все труднее и труднее.
Наконец Роджер сделал все необходимые звонки и отправился в кабинет к Кортленду. Суперинтендант сидел в своем кабинете один, стол был завален бумагами – дела последних дней явно выбили его из равновесия, во всяком случае, он заметно нервничал, невозмутимостью Четуорта здесь и не пахло.
– Хэлло, Красавчик. Я как раз собирался спросить, как идут ваши дела.
– Все застопорилось.
– Работы невпроворот, черт бы ее побрал! Но есть и хорошие новости, – продолжал Кортленд, – из больницы только что сообщили, что Четуорту стало лучше. Пока рано говорить о кардинальном улучшении, но, похоже, у него появился шанс. Мне сказали, что если ему удастся выкарабкаться, о работе придется забыть. Господи, да даже если он просто будет гулять с палочкой и дышать воздухом! Чем плохо просто радоваться жизни?
Первый раз за несколько недель Роджер почувствовал, что у него с души свалился камень. Правда, облегчение было недолгим.
– А теперь за дело, – Кортленд хлопнул ладонью по столу. – До тех пор, пока мы не найдем миссис Джексон, всем придется работать на пределе. Мне не надо вам напоминать, что мы снимаем людей с других заданий, тоже важных. Убийство Аткинсона не вписывается в общую схему, и это осложняет дело. Теперь, когда известно, что все связано с наркотиками, надо ждать воплей общественности, с нас будут требовать результатов. В "Дейли глоб" нас уже поддели, читал?
– Они возмущены тем, что квартиру Уэйта подожгли в тот момент, когда весь дом был под наблюдением, – невозмутимо заметил Роджер, – и здесь они попали в самую точку.
– Да, – протянул Кортленд. – Хотите знать, что я об этом думаю, Красавчик?
– Именно за этим я и пришел к вам.
– Даже если Уэйт никак в этом не замешан, я уверен, он может навести нас на след. Сейчас в нем взыграло чувство собственного достоинства, но когда он придет в себя и поймет, чем все это может ему грозить, он призадумается. Кто бы за всем этим ни стоял, он смертельно боится Уэйта.
Основания для подобного вывода: они же пытались убрать его, не так ли?
Роджер молчал.
– Если мы выпустим Уэйта под залог или просто освободим, пока он еще не лопнул от возмущения, возможно, нам удастся спровоцировать нападение, – Кортленд искоса посмотрел на Роджера. – И если его действительно выслеживают, мы схватим убийцу, тот просто не успеет причинить ему никакого вреда. Я понимаю, это рискованно, но... Короче, что вы об этом думаете?
– Мне не нравится эта идея, – Роджер встал, – но я не исключаю, что придется ею воспользоваться. Я надеюсь получить показания от миссис Канлифф. Мне сообщили, что курс лечения подходит к концу и она уже в состоянии рассуждать здраво. О'кей?