...Имя сей звезде Чернобыль

Так кого пожалел автор статьи? Неужто тех, кто ударил бы по его народу? Да нет же, далекого и, может быть, последнего на земле бразильца или австралийца, а точнее — гомо сапиенс, свой род человеческий!..

В ядерной войне победителя быть не может. Это абсолютная истина нашего времени — основа основ всякой реальной политики. Истина, обязательная и для военного мышления — нового мышления.

Мой командир подводной лодки сказал: «Я всё равно промолчу, никто, а тем более они, не должен знать, как поступлю я».

То есть, чтобы не было у возможного агрессора, у любого атомного идиота соблазна уйти от возмездия, отсидеться в бункерах от собственной радиации, ядерной зимы и пр.

Хотя мы-то понимаем и хотим, чтобы все понимали это: успешного ведения ядерной войны не бывает. Кто поведет ее «успешнее», больше бросит боеголовок, тот лишь больший «вклад» внесет в коллективное самоубийство. Такова реальность. Не задумываться над ней литература не может и даже не имеет права. Отвечать ей на самые проклятые вопросы следует произведениями. Но, когда меня внезапно и напрямую спросил человек военный, я ответил не только из глубины своего взорванного, потрясенного этим немыслимым вопросом-выбором сознания, но и из глубины литературы, в которой Толстой, Достоевский, великие гуманисты всех времен и народов, и у меня, простите, но вырывается это: «Я не нажал бы!»

А вдруг где-то уцелеет благодаря этому очажок жизни, не чужой — нашей, человеческой!..

Сегодня годовщина Чернобыля. Не случайно 26 апреля многим людям постарше напоминало 22 июня. Это действительно стало рядом.

Было всё: и дикая, обидная растерянность, и героизм, и прямые преступления. Было и есть и продолжение всего этого.

Но литература на всё смотрит сквозь призму психологии, нравственности. И на Чернобыль тоже.

От чего нам бы надо избавиться в ходе перестройки, так это от псевдолюдей, псевдоспециалистов, вообще от «псевдо». Явление это зарождалось еще во времена Сталина. Псевдоученые, псевдописатели, псевдокоммунисты и т. д. и т. п.

То, что всё еще происходит на земле Белоруссии и на Украине, — это не позволяет Чернобыль отнести в прошлое. Ситуация всё еще требует вмешательства, и писательского прежде всего. Если не мы, то кто же?

1987 г.

Письмо Е. И. Сизенко, первому заместителю Агропрома СССР

Уважаемый Евгений Иванович!

Общественности Белоруссии известно, что в холодильниках Гомельской, Могилевской областей хранится около 20 тысяч тонн (двадцать тысяч!) зараженного радиоактивного мяса. (Убитый скот из пострадавших от Чернобыля районов).

Представители Агропрома БССР при встрече с белорусскими писателями в июне с.г. признали, что это мясо добавляется в некоторые сорта колбасы («в дорогие, поскольку их покупают и едят понемногу» — так это было объяснено).

Эти грозные запасы будущих болезней увеличиваются и будут увеличиваться, поскольку Агропром не прислушался к голосу тех ученых, которые рекомендовали прекратить всякое производство продуктов питания в сильно загрязненных районах, (а их не три в Белоруссии, а значительно больше!) [85] . Агропром БССР принял к руководству советы «оптимистов» из Московского института питания и др., и теперь мы везем чистые продукты в эти деревни, а вывозим грязные и пополняем те же холодильники.

85

Помимо входящих в 30-километровую зону (юг Гомельской обл.) еще шесть районов (173 населенных пункта) Могилевской области: Чериковский, Костюковичский, Славгородский, Краснопольский, Климовичский, Быховский.

При этом всерьез говорят, что от лежания в холоде мясо потеряет радиоактивность (по цезию, по крайней мере). Видимо, тоже советы ведомственной (а точнее, надведомственной) науки.

Любой независимый физик объяснит, какая безграмотность — так думать, рассчитывать. (Они это и говорят). А иначе не метались бы целые страны по планете в поисках могильников для радиоактивных отходов: проморозили бы хорошенько и никакой заботы.

Совершенно очевидно, что забота должна состоять не в том, как реализовать эти «дары Чернобыля» через «научные» дозы смешивания загрязненного продукта с чистым (а если кто на этом настаивает, ссылаясь на «научные работы», пусть проводит долговременные испытания на самом себе, а не на детях!), забота и трудность в том, как уничтожить, захоронить зараженные продукты, не загрязняя почву, воздух, воду. А чтобы остановить дальнейшее воспроизводство радиоактивных отходов, радиоактивности, размазывание ее по продуктам питания (и без того нам хватает радиоактивной грязи) и избавить механизаторов, доярок, их детей от опасной среды в известных нам районах (переселяя, например, на полупустынную Витебщину), конечно же, следует прекратить всякое земледелие в особенно загрязненных местах Гомельской и Могилевской областей, чтобы не везти туда чистые продукты ради получения грязных. Абсурд, если не что-то большее! [86]

86

Как наша совесть может мириться с тем, что в Брагинском и других районах перешли на «вахтовый метод» медицинского обслуживания: поочередное месячное пребывание. Т. е. признаем невозможность более длительного. Ну, а дети, они могут, им разрешим? Более того, поощрим их родителей тридцатью рублями в месяц. (Народ назвал их «гробовыми»).

Т.е. сделать, наконец-то, поступать так, как рекомендуют серьезные московские и минские ученые.

А это, всё это невозможно сделать без помощи, без активной, смелой, честной позиции всесоюзного Агропрома. Ведь ситуация на десятки и десятки лет (по цезию-137, не говоря о стронции, уране, плутонии и пр.) И нам не спрятать голову в песок, как всё еще прячем: песок-то радиоактивный!

Прошу не рассматривать мое письмо как голос всего лишь одного человека, писателя имя-рек и только. Никакого труда для Вас не составит все сказанное (и неполно еще сказанное) проверить и перепроверить у серьезных и независимых от ведомства ученых-специалистов, да и вообще на месте, в Белоруссии.

Член-корреспондент АН БССР, член Комитета советских ученых за мир, против ядерной угрозы, писатель Адамович А. М.

23.07.87 г.

Письмо Е. П. Велихову

Уважаемый Евгений Павлович!

Это письмо в Агропром (по проблемам, о которых мы беседовали с Вами у Питирима) [87] вызвано их же, агропромовцев, обращением ко мне (через общих знакомых).

Но думаю, что у них собственных силенок для принятия сколь-нибудь серьезных решений не хватит.

87

Митрополит Питирим Волоколамский и Юрьевский.

Если эта копия письма попадет в руки А. Н. Яковлеву [88] (которого Вы назвали в том разговоре), то тогда, может быть, что-то и сдвинется.

С искренним уважением!

Адамович. 24.7.87 г. Москва.

Честное слово, больше не взорвется, или Мнение неспециалиста

[Письмо написано по личной просьбе М. С. Горбачева и дополнено автором при дальнейших публикациях]

Чернобыль, ситуация в Белоруссии понудили и меня заниматься тем, чем никогда не занимался и даже не думал, что доведется. Такое со многими сегодня случается, и всю ругань в адрес неспециалистов, не в свое дело лезущих, я готов принять и на себя. Но не заниматься «не своим делом» я тоже не могу, не в состоянии, не имею права: слишком близко касается нас всех то, что делают специалисты, результаты их деятельности.

88

Яковлев Александр Николаевич — политический деятель, в 1985–1986 гг. заведовал Отделом пропаганды ЦК КПСС, в 1986–1990 гг. — секретарь ЦК КПСС.

Оговорюсь, однако: то, что высказываю, старался проверить и перепроверить у специалистов самого высокого класса. На них время от времени и буду ссылаться. Конечно, ни на кого не перекладывая ответственность за свои мысли и выводы.

Осенью прошлого года встречался с человеком, который потом, но именно в печальную годовщину чернобыльской катастрофы, произвел страшный расчет с собственной жизнью. Академик В. А. Легасов находился тогда в больнице, мы с ним долго разговаривали, несколько раз он звонил по телефону в свой институт, потом появился врач, я вышел переждать в коридор, но успел уловить их взвешивающий, с цифрами, разговор о «формуле крови» Валерия Алексеевича.

Пережидая врачебный осмотр, изучал свои записи, чтобы продолжить нашу беседу. Что меня поразило: предельная откровенность и какая-то исповедальность Легасова перед человеком, в общем-то, ему далеким, с которым видится впервые. [89]

Уловил я — нет, не теперешнее это, а того времени ощущение! — нечто трагическое в облике, в душевном состоянии человека, с разных сторон причастного к чернобыльской катастрофе. Причастного и к строительству и размещению АЭС (в качестве ближайшего помощника бывшего президента АН СССР А. П. Александрова), и к труднейшей, самоотверженной и опасной работе по укрощению «мирного» атома в Чернобыле.

89

«Глубокоуважаемый Александр Михайлович! Из „Литературной газеты“ узнал о Ваших намерениях создать произведение, посвященное чернобыльской трагедии. (Речь шла о планировавшемся фильме [„…Имя сей звезде Чернобыль“] совместно со Стэнли Креймером (Крамером). — А.А.) Я знаком с Вашими произведениями и поэтому очень рад, что именно Вы решились взяться за эту работу. Но меня беспокоит, что широко известна лишь внешняя сторона этой величайшей трагедии; ошибки и трусость одних людей, беды и психологический шок других, героизм и изобретательность третьих. Людей же, знающих истинные истоки и возможные последствия Чернобыля, очень мало, да и ограничено большинство из них в возможностях высказаться. Так сложилась моя научная и человеческая биография, что, не будучи создателем атомных реакторов, я в силу своих профессиональных и должностных обязанностей видел задолго до 26 апреля, как зарождалась чернобыльская трагедия, знаю, кто бил во все колокола, а кто обрезал этим колоколам языки, участвовал в принятии основных решений по ликвидации последствий аварии, и сейчас моя главная забота — как избежать подобных катаклизмов в будущем. Поэтому и предлагаю Вам свои знания и собственное понимание событий, с тем, чтобы Ваше произведение оказалось не только художественно сильным, в чем я не сомневаюсь, но и исторически точным. В. Легасов».