100 магнитоальбомов советского рока

Когда в 96-м году вооруженные диктофонами и литрами портвейна журналисты попытались проинтервьюировать Коку, новосибирский Алан Парсонс внезапно вспомнил еще одну любопытную деталь из своего боевого прошлого. Примерно в 88-м году, столкнувшись с незапланированной популярностью собственных песен, он все-таки решился объединить их в двойной альбом. С помощью пульта Yamaha Николай Павлович перемикшировал всю антологию и выпустил ее в виде сборника. Тогда же Кока придумал дизайн обложки - на расчерченном в виде таблицы титульном листе в хронологическом порядке располагались исторические эпохи: палеозой, мезазой и т. д. Современную эпоху - впрочем, как и всю подборку песен, Кока назвал новым научным термином "Шизазой" (Наша Эра).

Звуки Му Простые вещи (1988)

сторона А

Серый голубь

Шуба-дуба блюз

Зима

Цветочки-лютики

Люляки баб

Мумия

сторона В

Источник заразы

Хорошая песня

Бумажные цветы

0-1

Союзпечать

сторона C

Бойлер

52-й понедельник

Лифт на небо

Курочка-ряба

Красный черт

сторона D

Бутылка водки

Досуги-буги

Встань пораньше

Диатез

"Звуки Му": анархия во Владивостоке. А.Бортничук, П.Мамонов, А.Липницкий. 1987 год.

У этого альбома была и своя скрытая интрига, и не слишком афишируемая предыстория. Началась она сразу же после фантастически сильного выступления "Звуков Му" на фестивале московской рок-лаборатории в июне 88-го года. За кулисами ДК Горбунова к музыкантам подошел их старый приятель Василий Шумов из "Центра" и сказал: "Я, как продюсер, не могу позволить, чтобы такая группа и такая музыка нигде не были записаны. Я хочу предложить вам свою аппаратуру и свою помощь в осуществлении записи в качестве продюсера. Бесплатно".

Это был не только благородный жест, но и назревшая необходимость. "Звуки Му" существовали уже более пяти лет, а студийной записи у группы все еще не было. В 88-м году музыканты начали исполнять на концертах новую программу "Крым", а более двух десятков диковато-эпилептических композиций, составлявших до этого основу репертуара "Звуков Му", так и оставались незафиксированными. Все эти годы лидер первой (и последней?) московской супергруппы Петр Мамонов в ответ на многочисленные вопросы: "Когда же будет альбом?" произносил одну и ту же фразу: "Мы пишемся".

Блок полубезумных песен, названных Мамоновым "Простые Вещи", был написан им достаточно давно и датировался, в основном, 84-86 годами. Именно в этот период Мамонов выразил себя наиболее ярко как автор и исполнитель, безжалостно убив в русском роке всю существовавшую в нем интеллигентность.

"Отец родной" Петр Николаевич Мамонов.

Вследствие малоопытности музыкантов "Звуков Му" программа "Простые Вещи" доводились до ума в течение нескольких лет.

"Все наши попытки записаться долгое время выглядели какими-то полушизофреническими, - вспоминает клавишник Павел Хотин.
– Первое время мы считали, что еще не готовы технически. Следующие попытки заканчивались неудачей, потому что Мамонов в очередной раз запивал, и мы никак не могли собраться вместе".

В первой половине 80-х заслуживающих упоминания сессий у "Звуков Му" было от силы две. Первая тренировочная запись Мамонова с его братом Лешей Бортничуком состоялась в самом начале 80-х. Говорят, там было несколько сильных композиций, впоследствии почти не исполнявшихся на концертах - в частности, "Бомбейские раздумья" и "Разговор на площадке номер семь". Вторая запись состоялась сразу же после того, как басист Александр Липницкий продал несколько икон из своей коллекции и на вырученные деньги приобрел четырехканальную портостудию Yamaha. Музыканты обосновались на втором этаже дачи Липницкого на Николиной горе, превращенной из жилого помещения в студию. Летом 85-го года там велась нелегкая "битва за альбом", но, к сожалению, все это время оказалось потраченным впустую.

"Когда Мамонов дорвался до относительно приличной техники, его, что называется, заклинило, - вспоминает Липницкий.
– У Петра появилась привычка переделывать каждую из композиций по нескольку раз. В итоге песни получались мертвыми, а вокалу Мамонова явно не хватало концертной энергетики. Он мучил себя и мучил музыкантов. Барабанщика Михаила Жукова он сажал в маленький потный боксик и заставлял его работать сутками. Только такой крепкий русский характер, как у Жукова, мог выдержать подобное "бытовое крепостничество". 

Этот альбом так и не был обнародован, хотя, по воспоминаниям музыкантов, некоторые песни были сыграны на нем просто вдохновенно - в частности, "Источник заразы" - с красивой партией клавиш, которая в итоге так никуда и не вошла.

...Началу звукозаписывающей сессии 88-го года предшествовал крайне важный разговор, состоявшийся между Шумовым и Липницким. Дело в том, что в распоряжении Шумова было всего двадцать дней. Ровно через три недели ему надо было вылететь в Париж, чтобы завершать работу над своим французским альбомом. Следовательно, музыкантам "Звуков Му" предстояло трудиться в крайне напряженном режиме. Зная воспаленное воображение Мамонова и завышенный характер его студийных запросов, уложиться в эти сроки казалось почти нереальным.

В студии "Звуков Му" на Николиной горе.

Вспоминая неудачный и разрушительный опыт записи 85-го года и понимая, насколько Петр Николаевич последователен в своем стремлении достичь совершенства, Липницкий сказал Шумову: "Если ты сразу же не поставишь Мамонову свои условия: "Песня готова. Все. Ставится точка. Двигаемся дальше", ничего у тебя не получится". Шумов, который специально привез на запись восьмиканальный магнитофон Fostex, пульт и массу звукообработок, в свою очередь попросил Липницкого обеспечить организационную сторону мероприятия - а именно гарантировать своевременное прибытие на сессию самого Мамонова. Проблема заключалась в том, что после окончания весеннего тура 88-го года Мамонов впал в продолжительный запой, причем, настолько сильный, что музыканты уже начали свыкаться с мыслью, что запись в очередной раз не состоится.

Но в группе "Звуки Му" периодически случались чудеса. В последний "день ожидания", когда Шумов уже начал демонтаж аппаратуры, в студии на Николиной горе неожиданно возник Мамонов. На нем было надето мучительное выражение лица, которое недвусмысленно свидетельствовало о том, каких усилий ему стоило забыть о досуге и целиком сконцентрироваться на работе. К слову, часть песен из "Простых вещей" являлась прямым отражением его тогдашнего образа жизни: "Бутылка водки", "Шуба-дуба блюз", "Красный черт". "Художник должен серьезно относиться к жизни, а к работе - с некоторой долей легкомыслия, - любил говорить идеолог "Звуков Му" в те времена.
– Тогда и получается все легко".

Одной из сильных сторон Мамонова было его умение включать в экстремальных ситуациях дополнительные волевые рычаги. Работа в студии закипела, и дело оставалось за малым - записать программу с наименьшим количеством ошибок музыкального плана, сохранив на пленке концертное обаяние "русских народных галлюцинаций" и "неакадемического вокала" Петра Николаевича. 

Надо отдать должное Шумову, который на начальном этапе постарался создать музыкантам максимально комфортные условия. Во-первых, лидер "Центра" сделал фактически невозможное, сумев переубедить Мамонова отказаться от идеи записи поодиночке.