100 рассказов о стыковке. Часть 2

Когда первые группы наших специалистов попали в главный ракетный центр в Пенемюнде, там осталось не так уж много ценной информации. Ракетные «сливки» сняли сами немцы задолго до того, как в начале мая 1945–го опустевший центр заняли части Красной Армии. Им, под руководством Дорнбергера и фон Брауна, удалось вывезти все, что представляло настоящий интерес и что оказалось транспортабельным. Они начали подготовку к эвакуации еще в январе и провели ее по–немецки очень организованно.

Другой важнейший ракетный объект, подземный завод в Нордхаузене, где немцы организовали серийное производство ракет Фау-2, находился западнее Берлина, в Тюрингии. Этот район был занят американскими войсками и переходил в советскую зону позднее (в обмен на Западный Берлин). Поэтому наиболее ценные ракетные трофеи опять же достались не нам. К этому времени американцы уже хорошо многое понимали и очень постарались. Они там похозяйничали не только со знанием дела сняв все немецкие ракетные «сливки», но и разрушив многое из остававшейся техники, что, естественно, вызывало бурное возмущение главных победителей фашистской Германии.

Летом 1945 года произошло событие, которое сильнейшим образом повлияло на расстановку сил в советской ракетной технике на предстоявшие годы и на судьбу многих наших ракетчиков, в первую очередь, бывших зэков. Началось с того, что консультант ЦК по вопросам артиллерии генерал–лейтенант Л. М. Гайдуков, который был в родственных отношениях с Г. Маленковым, подготовил доклад на самый верх с предложениями по расширению разведывательной кампании в Германии. В свою очередь, существенную помощь в этой подготовке ему оказал Ю. Победоносцев, соратник Королёва, который работал в РНИИ в 30–е годы, а накануне и во время войны был очень активным при создании «катюш». На состоявшейся встрече Гайдукова со Сталиным фактически через голову самого Берии решился вопрос о командировании в Германию Глушко, Королёва и других бывших зэков, все еще работавших тогда в Казани, а это значительно усилило состав советских ракетчиков в Германии.

Уместно отметить, что, планируя техническую разведку, стратеги наших спецслужб решили загримировать направляемых на Запад гражданских специалистов, включая бывших зэков, под офицеров: их всех одели в военную форму. Будущие наши главные ракетчики Глушко, Пилюгин и другие стали тогда полковниками. Несмотря на форму и высокие звания, отличить гражданских офицеров от прошедших войну, с их орденами и медалями, не составляло труда. Бывшим зэкам за все их испытания никаких знаков отличия, например, как раненым — нашивок, тоже не полагалось.

Надо сказать, что, в отличие от Глушко, Пилюгина и других будущих руководителей советской ракетной индустрии, главных конструкторов, которым присвоили звание полковников, Королёв прибыл в Германию подполковником и был поначалу назначен руководителем летных испытаний ракет (группа «Выстрел»). Ему еще надо было доказать, что он способен на гораздо большее, и с этой далеко непростой задачей он постепенно справился весьма успешно. С самого начала в его поведении там уже чувствовалось уверенность человека, который станет руководителем большого нового дела, уже тогда просматривались большие организаторские способности, воля и уверенность в своих силах. Он умел находить общий язык с разными людьми, и даже с немцами, на их родном языке. Именно в таком психологическом ракурсе описал свою первую встречу с Королёвым в 1945 году Б. Е. Черток.

В этой внешней стороне проявилась еще одна сторона таланта Королёва. Пожалуй, самое важное, что это осознали те, кто готовил решения, определившие основные роли в будущей советской ракетной технике.

По сравнению со своим подчиненным по казанской шараге Глушко явно уступал Королёву в общении и руководстве людьми, будущего главного ракетного двигателиста отличали большая склонность к анализу тонких элементов конструкций.

Еще раз надо сказать, что в конечном итоге трофеи достались всем союзникам, однако американцам они, можно сказать, сами пришли в руки вместе с самим фон Брауном и другими ведущими специалистами, технической документацией и доброй сотней готовых ракет. В то же время нашим пришлось затратить огромные усилия, чтобы собрать то, что от этого осталось, и что пришлось по кусочкам искать по всей Германии. Парадоксально, но факт: гандикап, который поначалу получили американцы, был быстро ликвидирован. Более того, наша МБР (межконтинентальная баллистическая ракета) залетала первой, именно знаменитая теперь на весь мир «Семерка» открыла космическую эру.

В районе Нордхаузена наши специалисты организовали небольшой институт под названием «Рабе», руководителем которого стал Черток. На этом этапе институт сыграл важную роль во всей разведывательной кампании. В частности, удалось собрать немногих оставшихся от американцев немецких ракетчиков, и те активно помогали в деятельности «Рабе». Если воспользоваться современной терминологией, это было первое совместное интернациональное предприятие по освоению высоких технологий. На последующих этапах эти немцы оказались хорошими консультантами сначала в Германии, а позднее в СССР. Однако в отличие от американцев разработчиками новых модифицированных ракет они у нас не стали.

Другая группа наших специалистов, гражданских и военных, работала также в Берлине.

В августе 1945 года по инициативе военных была создана Особая техническая комиссия по координации всей ракетно–разведывательной деятельности в Германии, которая постепенно расширялась. К осени 1945–го за счет усилий прежде всего генерала Гайдукова и подключившихся к этому времени руководителей наркомата вооружений под руководством Д. Ф. Устинова, удалось наметить эффективный комплексный план дальнейшего сбора ракетной информации в Германии и ее последующего использования. Был организован короткий визит зама Устинова В. Рябикова, который стал важным шагом для последующих организационных действий.

В то же время, в конце 1945 года, некоторые московские начальники посчитали, что пора отзывать наших специалистов. Однако Гайдуков (при поддержке Устинова) настоял на расширении работ в Германии.

В феврале 1946 года Королёв был вызван на короткое время в Москву, где Гайдуков организовал его встречу с Маленковым. О ее результатах можно судить по последовавшим событиям: в марте бывший ракетный зэк — будущий главный конструктор — вернулся в Германию уже в чине полковника, а вскоре Особая комиссия организовала в Германии сводный институт под названием «Нордхаузен», начальником которого стал Гайдуков, а его заместителем и главным инженером — Королёв.

В последующие месяцы 1946 года в Германии был создан целый технический комплекс, в который вошло несколько организаций. С его помощью удалось не только систематизировать всю собранную информацию, но и, главное, наладить изготовление материальной части ракет.

К началу 1947 года экспедиционная кампания в целом заканчивалась. Немецких специалистов, которых удалось наскрести, вывезли в Москву вместе с десятком полностью скомплектованных ракет Фау-2 для проведения летных испытаний в России. Однако еще в мае 1946 года было подготовлено важнейшее организационное решение, подписанное 13 числа самим Сталиным. Об этом будет рассказано более подробно, но сначала — о самой ракете Фау-2.

6. Фау-2

Можно еще много говорить обо всей этой многоплановой теме огромного разрыва в технологиях и связанной с ней кампанией, которая началась в конце войны, а позднее растянулась на все послевоенные годы, десятилетия. Но не в этом задача этой статьи: главный предмет анализа — ракетная техника, а она началась с Фау-2. Поэтому я должен вернуться назад, чтобы коротко напомнить историю создания того ракетного чуда, которое увидели наши специалисты, многие из них к этому времени сами и профессиональными ракетчиками?то еще не были, в поверженной Красной Армией Германии 1945 года.

Благодаря целому ряду обстоятельств немцам в 30–е годы удалось собрать группу уникальных, очень способных и деятельных ракетчиков и организовать их работу по созданию РТ, в последующие годы им способствовала редкая профессиональная удача. Как показала дальнейшая история, руководство Третьего рейха, казалось, вопреки логике, стало тратить большие усилия и средства сначала (1933–42 годы) на разработку ракетного оружия, а затем (1943—45 годы) - по–настоящему огромные ресурсы на его массовое производство и использование. Несмотря на это, в конечном итоге эффективность этих ракет оказалось существенно меньше того, на что рассчитывали немецкие стратеги во главе с Гитлером. Если же посмотреть с другой стороны, с точки зрения исторической перспективы, немцам удалось создать тогда то, что обеспечило прорыв в области баллистических ракет, а это заложило основы ракетно–космической техники XX века, фактически изменившей картину послевоенного мира. И все это наследие досталось не самим немцам, а победителям Германии в качестве трофея. В историческом плане стало парадоксальным, что после войны немцы на территории самой Германии в процессе дальнейшего развития ракет почти не участвовали.