100 великих археологических открытий (2008)

Всю поверхность стен парадных залов занимали многоцветные росписи, редкостные по качеству исполнения, краскам и сюжетам. Остатки стенных росписей обнаружены во многих десятках домов Пенджикента, а занимаемая ими площадь насчитывала, вероятно, сотни кв м. Росписи Пенджикента – самые замечательные произведения древнего среднеазиатского искусства. Создававшие их художники восприняли ряд приемов, образов и композиций из искусства Греко-Бактрии, Кушан, Индии, Ирана и других стран Востока. Но впитав все это, согдийские мастера создали своеобразные и совершенно неповторимые произведения, отличающиеся от живописи других стран и народов.

Сегодня хорошо известен фрагмент росписи одного из пенджикентских домов, изображающий знаменитую «арфистку» – необычайно изящную женщину с нимбом вокруг головы, задумчиво перебирающую струны арфы. Художник тщательно изобразил все детали легкой нарядной одежды арфистки, богатый головной убор, серьги в ушах и браслеты на руках, прическу с двумя косичками, спускающимися вниз по обеим сторонам лица.

Пенджикент, являвшийся центром самого восточного из согдийских княжеств в долине Зеравшана, вовсе не был каким-то культурным феноменом. Раскопки других городов Согдианы показали, что обилие деревянной резьбы и стенной живописи было характерно для согдийских жилищ вообще. Великолепные росписи были открыты во дворце правителя Согда в Самарканде (на городище Афрасиаб), в резиденции бухарских владетелей в Варахше и во дворце правителей Усрушаны в Шахристане. Любопытно, что среди сюжетов росписей последнего была сцена с изображением волчицы, кормящей двух младенцев, – едва ли не точная копия римской Капитолийской волчицы, вскормившей Ромула и Рема!

Уникальный характер носило живописное убранство парадного зала дворца в Варахше. Специалисты окрестили его «индийским залом». Его стены покрывали росписи, изображающие жизнь Индии. Согдийский художник написал здесь сцены охоты царя на барсов, тигров и грифонов. Царь изображен верхом на слоне, на голове слона сидит значительно меньший по размеру слуга. Несмотря на то что Индия не столь уж далека от Согдианы, живописец, судя по всему, никогда в жизни не видел живого слона и изобразил его одного размера с барсами и тиграми, причем бивни у него растут не из верхней, а из нижней челюсти. На слона надета обычная конская сбруя с удилами и со стременами, изображенная, кстати, с необычайной тщательностью – здесь-то художник знал, что рисовал!

Произведения архитектуры, живописи и скульптуры, найденные в Пенджикенте и других согдийских городах, демонстрируют необычайно высокий уровень культуры Согдианы конца IV – середины VIII века. Согдийцы единственными среди других народов Средней Азии сохранили древние художественные традиции, восходящие еще к эпохе эллинизма – такие, например, как производство терракот. Согдийские мастера изготавливали великолепные, весьма разнообразные серебряные чаши, блюда и кувшины, в которых заметно влияние греческих образов, умели хорошо обжигать посуду, ткать шелк, выделывать кожу, изготавливать красивую, отличного качества утварь. Рассчитывая в значительной мере на международную торговлю, согдийские ремесленники нередко украшали свои изделия в персидском, китайском и византийском вкусе.

Раскопки древнего Пенджикента дали наиболее полную картину культуры и быта согдийского города накануне арабского завоевания. В начале VIII века Согдиана подверглась иноземному нашествию, прервавшему естественный ход развития страны. Борьбу с захватчиками возглавил правитель Пенджикента Диваштич. Потерпев поражение, он с небольшой группой уцелевших воинов укрылся в замке на горе Муг. Однако замок не был приспособлен к длительной осаде. Это побудило Диваштича прекратить оборону и сдаться врагам, пообещавшим ему неприкосновенность. Арабы сперва с почтением отнеслись к пленному пенджикентскому князю, но затем Диваштич был распят. Его отрубленную голову и левую руку отправили халифу. Замок на горе Муг был разгромлен. Варварскому разрушению подвергся и Пенджикент. С 20-х годов VIII века жизнь в городах Согдианы замерла. Только много лет спустя сюда пришли ученые. И крепость на горе Муг, последний оплот согдийцев, стала первым найденным памятником древней культуры, заново открывшей человечеству свои сокровища.

Пояс степей

Сокровища «степных пирамид»

За три тысячелетия в причерноморских степях сменилось множество народов, оставивших после себя высокие курганы с каменными идолами на вершинах. Эти «степные пирамиды» на протяжении столетий привлекали к себе внимание грабителей могил и кладоискателей. И только во второй половине XVIII столетия к ним стали проявлять интерес ученые.

Появление самых больших и самых знаменитых причерноморских курганов связано со скифами – ираноязычным кочевым народом. На протяжении всего VII века до н. э. скифские военные отряды активно участвовали в политической жизни Передней Азии. Позже, потерпев ряд поражений, скифы осели в Северном Причерноморье, и с этого периода начинается четырехсотлетний период их господства в причерноморских степях. Именно к этому времени относится абсолютное большинство исследованных археологами скифских памятников. Это по преимуществу погребальные курганы. Их размеры колеблются в значительных пределах: над погребениями рядовых воинов сооружались небольшие насыпи, которые теперь – после многовековой распашки и выветривания – едва возвышаются над уровнем земли; зато над могилами племенных вождей или царей сооружались гигантские земляные холмы, порой с применением и каменных конструкций.

Открытие древностей скифов относится к началу XIX столетия. Подобно многим другим важным открытиям, оно было сделано совершенно случайно – археология знает немало примеров подобного рода.

В последних числах декабря 1820 года некий грек – житель Керчи, искавший в окрестностях города пригодный для строительства камень, неожиданно наткнулся на склеп, сооруженный из тесаных камней. Пробравшись в него, он был буквально ослеплен множеством находившихся в нем золотых предметов…

Местные власти отправили находки генерал-губернатору Новороссийского края графу Ланжерону. Известно, что в их числе были массивный шейный обруч из электра (сплав золота и серебра), украшенный на концах львиными головками, два золотых браслета, небольшая электровая статуэтка и множество золотых бляшек с дырочками по краям – нашивные украшения одежды. Однако судьба этих находок осталась неизвестной. Считается, что от графа Ланжерона они поступили в Одесский музей, но на самом деле их там нет и никогда не было. Так что первое важное открытие скифских древностей – а то, что в склепе под Керчью был похоронен какой-то знатный скиф, сомнений нет – фактически прошло незамеченным для науки. О нем вспомнили лишь через десять лет, в связи с новой находкой, также сделанной случайно. Это новое открытие поразило современников и стало одной из главных археологических сенсаций 1-й половины XIX века. Речь идет о знаменитом кургане Куль-Оба.

В первых числах сентября 1830 года на Куль-Обе работали солдаты Воронежского пехотного полка, заготавливавшие строительный камень. При этих работах в качестве наблюдателя присутствовал смотритель керченских соляных озер Павел Дюбрюкс, археолог-любитель, на протяжении четырнадцати лет раскапывавший курганы в окрестностях Керчи. Чутье и накопленный опыт исследователя подсказывали ему, что и Куль-Оба представляет собой не естественный холм, а является творением рук человеческих. Но в таком случае под насыпью должна была находиться древняя гробница!

Интуиция не подвела исследователя: 19 сентября перед его взором открылся угол склепа, сооруженного из тесаного камня. Еще несколько взмахов лопат – и из-под завалов земли предстал узкий коридор-дромос, ведущий в склеп, а в конце – вход, заложенный камнями. Но спуститься в коридор никто не отважился: над ним нависал тройной ряд огромных камней, которые подпирались полуистлевшими бревнами и едва держались, грозя вот-вот рухнуть.

Три дня ушло на то, чтобы разобрать каменный свод. Лишь вечером 22 сентября археологи наконец смогли войти в склеп. В тусклом свете свечей перед исследователями предстала картина полного хаоса. Неужели склеп был ограблен еще в древние времена? Однако этот вывод оказался преждевременным. Погребение оказалось совершенно нетронутым!

Как оказалось, в склепе были похоронены три человека. Главное захоронение принадлежало знатному воину, лежавшему на деревянном катафалке. Это был человек очень высокого роста. Покойник был облачен в праздничный роскошный наряд. На голове – остроконечная войлочная шапка в форме башлыка, богато украшенная золотыми бляшками. На шее – массивная золотая гривна весом 461 г, скрученная в виде жгута из шести толстых проволок; концы ее украшены скульптурными фигурками всадников-скифов. На руках и ногах – золотые браслеты тончайшей ювелирной работы. Вся одежда была расшита множеством золотых тисненых бляшек. Рядом лежало оружие: меч, лук и стрелы. Рукоять и ножны меча, а также горит – футляр для лука и стрел – были обложены золотыми пластинами с вытисненными на них изображениями борющихся зверей и фантастических животных. Рядом с оружием лежали рукоять кожаной нагайки, оплетенная золотой лентой, точильный камень в золотой оправе и роскошная золотая чаша весом 698 г, украшенная многократно повторяющимися чеканными изображениями бородатой головы скифа и маски медузы Горгоны. Все свидетельствовало о том, что погребенный здесь воин был лицом самого знатного происхождения, возможно, даже скифским царем.