100 великих архитекторов
Шрифт:
Благодаря крупному военному инженеру и библиофилу Сухтелену архитектор вошел в дружеский круг петербургских инженеров, строителей, художников. В середине 1800-х годов он снова обрел общество тех, кто, насколько можно судить по отрывочным воспоминаниям, разделял его устремления и ценил его талант. Причем и в это время он жил сравнительно спокойно, особенно после отставки, последовавшей 25 мая 1805 года.
Камерон умер в Петербурге в конце 1811 года, незадолго до начала войны с Наполеоном.
ДЖАКОМО КВАРЕНГИ
(1744—1817)
20 сентября 1744 года у представителей двух известных итальянских семей Джакомо Антонио Кваренги и Марии Урсулы Рота родился второй сын, названный в честь отца Джакомо Антонио. Это произошло в
Как писал позднее сам зодчий, он «с детских лет показывал самое искреннее призвание к художествам», однако родители готовили ему другую карьеру. В семье существовал давний обычай: в случае, если родятся три сына, два из них должны принять сан священнослужителя, а так как Джакомо был из трех сыновей вторым, то родители настаивали на соблюдении устоявшейся традиции и рассчитывали на то, что он обязательно облачится в рясу. Начальное образование Джакомо получил в самом значительном и известном в Бергамо коллеже «Милосердие». Отец настоял, чтобы он изучил философию и юриспруденцию. Кваренги вспоминал: «…не могу достаточно выразить отвращение, с которым я предавался таким занятиям. Но не буду отрицать, что в курсе риторики я чувствовал особенную склонность к поэзии и что мне до крайности нравились три изящнейших латинских поэта – Катулл, Тибулл и более всех Вергилий, из которых я перевел в итальянских стихах несколько произведений… но наклонность, сильно влекшая меня к художествам, не позволявшая, чтобы я стал ни поэтом, ни философом, ни духовным лицом, была причиною того, что я извлек мало или совсем не извлек плодов из таких упражнений».
Видя увлеченность сына изобразительным искусством, отец Кваренги решил предоставить сыну возможность учиться рисованию у лучших художников города Бергамо – Паоло Бономини и Джованни Раджи. Однако Кваренги был недоволен их руководством, считая их манеру устаревшей.
В это время юноша попал под влияние нежелательной, по мнению отца, компании. Стремясь изолировать сына от дурных друзей, родители стали оказывать на него сильное давление, добиваясь даже того, чтобы он удалился в монастырь Сан-Кассино.
Но, в конце концов, сдался отец. Он согласился с настойчивым желанием сына. Кваренги уехал в Рим. Там в течение первых четырех-пяти лет он неоднократно менял творческие мастерские и не получил систематических знаний ни по живописи, ни по архитектуре, однако, как можно понять из его слов, архитектурные мастерские были удобным местом для рисования. Именно рисунок являлся той главной областью его творчества, которую Кваренги непрестанно развивал.
Полный сомнений относительно правильности методов изучения архитектурного искусства, преподносимых его римскими учителями, Кваренги натолкнулся однажды на знаменитый трактат архитектора Андреа Палладио «Четыре книги об архитектуре». Он нашел близкую и созвучную его мировоззрению методику творчества и раскрытие тектоники зодчества.
В конце 1760-х годов от ирландского скульптора Кристофера Юкстона, совершенствовавшегося в Риме, Джакомо получил заказ на проекты двух особняков «для английских господ» и выполнил поручение с успехом «к удовольствию названных господ». После этого он разработал проекты каминов, а также таких утилитарных зданий, как склады, тоже для англичан. Вскоре Кваренги получил признание и у итальянских заказчиков.
В письме к Маркези Кваренги писал: «Более значительным по сравнению с проектом для Англии было задание, которое я получил в 1770 году от монахов-бенедиктинцев и в котором они просили обновить их старую церковь Санта-Сколастика. Я должен буду преодолеть большие трудности, прежде чем прийти к какому-либо решению, поскольку мне было поставлено условие не трогать ни одного камня прежней постройки, хотя во всей церкви не было ни одной части, которая соответствовала бы другой. После тщательного изучения постройки и большого количества потраченных усилий я, наконец, составил проект новой церкви внутри старой».
Кваренги, которому было тогда около двадцати девяти лет, должен был решить поистине одну из самых трудных в архитектуре
задач, связанную с реконструкцией существовавшего средневекового здания. И он ее выполнил умело. Первый камень был заложен 3 мая 1770 года, а закончилась стройка осенью 1773 года.Кваренги был удовлетворен своим первым осуществленным замыслом. «…Благодаря усидчивому изучению и труду я справился с делом и построил по плану новую церковь внутри старой», – писал он. По мнению итальянского историографа Джованни Петрини, «интерьер церкви Св. Сколастики является одним из первых и самых ценных примеров неоклассицизма… богатого мотивами художественного и исторического значения… единственным в Лациуме».
Бракосочетание Джакомо Кваренги и Марии Фортуна Маццолени состоялось в Бергамо в церкви Санта-Агата дель Кармино 31 июля 1775 года. Спустя короткое время супруги приехали в Рим. В следующем году у них родилась дочь, названная по католической традиции несколькими именами – Теодолинда Камилла Джельтруда Луиджи.
Достаточно длинный перечень архитектурных работ Кваренги говорит о его признании как архитектора заказчиками – соотечественниками и иноземцами. Он работал и для Рима, и для Бергамо, его проекты были отправлены в Англию, Швецию; в конце 1770-х годов он был вхож в круги римской знати. Возможность путешествовать обеспечивалась достаточным его благосостоянием, которое после женитьбы было упрочено. И сам Кваренги, и его жена были представителями влиятельных на севере Италии и обеспеченных семейств.
Когда ему предложили поступить на службу в Россию, Кваренги согласился почти сразу. Здесь он надеялся широко использовать свои знания и способности. В январе 1780 года зодчий приехал в Москву.
По своему служебному положению «архитектора двора ее величества» Кваренги был обязан исполнять в первую очередь заказы Екатерины II. Первой работой зодчего в Москве была перестройка императорского, так называемого Екатерининского дворца на Яузе. К этому времени Екатерина II уже успела оценить по достоинству выдающиеся способности архитектора, и в феврале 1782 года поручила ему разработку проекта всего внутреннего убранства московского дворца, «а равно и фасад, по колику можно поправить».
Архитектору пришлось разрабатывать свои предложения, не ознакомившись воочию с московским зданием и только изучив находившийся в Петербурге старый проект, который был уже в основном осуществлен. В этих условиях для Кваренги оставалась возможность лишь «причесать» по-новому готовую постройку.
Зодчий с честью вышел из этого трудного положения. Он предложил акцентировать центральные части продольных фасадов протяженными колоннадами большого ордера. Антаблемент этого ордера он продолжил по периметру всего дворца и завершил его балюстрадой вдоль края крыши. Лаконичными приемами Кваренги добился подчеркнуто горизонтальной системы архитектурного оформления.
В 1780-е годы Кваренги работал не покладая рук. Сам зодчий сообщал Маркези, что построил к 1785 году уже пять церквей – «одна в Славянке, одна в Пулкове, одна в Федоровском посаде, одна на Софийском кладбище для погребения…». Пятой церковью Кваренги считал мавзолей Ланского.
Одним из самых значительных сооружений Кваренги является простое, но величественное здание Академии наук на набережной Невы. Его строительство было вызвано отсутствием резиденции, приличествующей престижу учреждения, олицетворявшего русскую науку и культуру. Работы начались в 1783 году.
Здание с восьмиколонным портиком ионического ордера и фронтоном, в проекте украшенным статуями, поднято на цокольный этаж. Оно было поставлено на самой кромке невского, тогда еще не обработанного берега реки, что и заставило архитектора наружную парадную лестницу развернуть по фронту на два схода. Этот храм науки поражает и ныне ясностью образа и сильной пластикой главного фасада, несомненно, рассчитанного на восприятие с другого берега реки от Сенатской площади.
В связи с перепланировками Зимнего дворца театр с ярусами лож, оказавшийся в окружении дворцовых покоев, стал неудобным, и 3 сентября 1783 года появился указ о начале постройки «при эрмитаже каменного театра… по планам и под надзиранием архитектора Гваренгия».