100 великих диктаторов

На вершине социальной лестницы Тауантинсуйю стоял верховный правитель Сапа Инка — «Единственный Инка». Этот господин полностью воплощает в себе черты восточного деспота. Усиление деспотической власти Единственного Инки шло продолжительное время и закончилось сравнительно незадолго до прихода испанцев, в первой половине XV века, в годы правления энергичного Инки-реформатора Пачакутека, нанесшего сокрушительное поражение чанкам, претендовавшим, каки инки, на гегемонию в долине Куско и прилегающих районах. Последние Единственные Инки — это подлинные деспоты, обладающие неограниченной законодательной, исполнительной и юридической властью. Несмотря на огромные размеры государства, система постоянных явных и тайных надзирателей, частых инспекций (в том числе и лично самого Единственного Инки), прекрасно налаженная служба оповещения, подробный и скрупулезный ценз — все это лишало местных правителей самостоятельности и делало власть Верховного Инки вездесущей и эффективной во всем Тауантинсуйю. Сапа Инка считался хозяином судьбы и имущества всех своих подданных. Распределяемые между общинами и общинниками земли рассматривались как дар верховного правителя. Считалось, что даже жену рядовой член общества получал по его милости. Единственным признаваемым официально источником права была воля Сапа Инки.

Основной ячейкой Тауантинсуйю была община. Инкское завоевание принесло с собой тяжелый гнет и эксплуатацию общин. Они теряли право собственности на землю, собственником земли становился верховный правитель. За общинниками сохранилось право лишь на получение от государства земельного участка (Фира), на котором могла с трудом прокормиться одна бездетная семья. При рождении детей этот участок несколько увеличивался. Остальные же земли общин делились на «поле Инки» и «поле Солнца», они обрабатывались трудом общинников, но урожай с них шел в распоряжение правящей верхушки. Что касается залежей и разработок металлов, а также плантаций кокаинового куста, то они полностью экспроприировались инками-завоевателями.

Будучи включенными в инкское государство, общины должны были значительную часть своих членов посылать по приказу чиновников на строительство дорог, мостов, складов, дворцов и крепостей, на работу в рудниках и на плантациях коки, наконец, в личное услужение к Верховному Инке и сановникам. Некоторые из этих категорий трудовой повинности были пожизненными. Кроме скудного питания и в некоторых случаях одежды, члены общин, несшие различные виды трудовой повинности вне общины, не получали за свой труд никакого вознаграждения. Какое-либо проявление личной свободы или личной самостоятельности у этих людей отсутствовало.

В инкском государстве имелись и самые настоящие рабы. Это прежде всего так называемые янакуны (или янаконы). Согласно инкской традиции первые шесть тысяч индейцев были превращены в янакунов в наказание за выступление против власти инки Тупак Юпанки. Впоследствии в янакуны стали превращать членов тех племен и жителей тех районов, которые оказывали упорное сопротивление завоевателям-инкам. Во время инспекционных путешествий инкского «монарха», а также во время посещения инкского двора местными правителями стал широко практиковаться обычай «подношения» Верховному Инке искусных ремесленников, танцоров, музыкантов и просто сильных и здоровых молодых людей. «Подаренные» люди, вчерашние «свободные» общинники, становились янакунами. Минимальная численность янакунов лежит между несколькими десятками тысяч и несколькими сотнями тысяч. К моменту прихода испанцев в одном только городе Кахамарка насчитывалось несколько тысяч янакунов.

Война для инков являлась одной из основных форм государственной деятельности.

Вот почему в инкском государстве все войны, как и любые иные вооруженные действия, велись или самим инкой-правителем, или по его непосредственному поручению и являлись в прямом смысле слова общегосударственным делом. Более того, практически вся повседневная жизнь Тауантинсуйю в годы царствования исторических инков была подчинена только и исключительно этой главной, если не единственной, «общенациональной» задаче.

Верховный Инка всегда воевал только на носилках (для войны — «красные носилки», или «Пилькоранпа»; для прогулок, когда его несли вместе с койей, — «блестящие носилки»). Он даже мог во время сражения позволить себе метать из собственной пращи в противника снаряды из чистого золота. Кстати, все вооружение инки-правителя, включая носилки, было золотым. Направляя вместо себя другого командующего войсками, Сапа Инка передавал ему в качестве символа военной власти свое золотое оружие.

Создание гигантской армии было вызвано не только экспансионистскими устремлениями инков, она была нужна им и для решения внутренних проблем, что проявилось особенно отчетливо в годы царствования Уайна Капака, когда территория «империи» достигла почти трех миллионов квадратных километров. Десятки крупных и сотни небольших крепостей с гарнизонами солдат, иногда насчитывавшими по нескольку тысяч воинов, обеспечивали охрану «империи» как от внешних, так и от внутренних врагов — восстававших против инкского господства «царств» и «провинций», уже вошедших в состав Тауантинсуйю. Почти все они (более 150) фигурируют в качестве объекта мирной или военной экспансии инков и, следовательно, до включения в Тауантинсуйю обладали «независимостью». Их содержание в едином государстве требовало многочисленной армии, которую инки имели.

Строжайшая внутренняя дисциплина, введенная железной рукой Пачакутека в самом клане инков, постепенно подтачивалась сказочной роскошью и отсутствием сдерживающих начал ничем не офаниченного всевластия не только инки-правителя, но и всех его ближайших родичей, число которых стремительно возрастало благодаря институту «избранных девственниц». Борьба за власть обрела типично придворный характер. Тупак Инка Юпанки (10-й Инка) умер в расцвете сил, отравленный одной из своих многочисленных жен. Брат умершего, знаменитый воин Уаман Ачачи, посадил на престол не старшего, а младшего сына Тупака Инки Юпанки. Второй его дядя Уальпайя, назначенный регентом, попытался умертвить августейшего племянника, дабы освободить трон для своего собственного сына…

Заговоры следуют один за другим, летят с плеч долой «чистокровные головы» ближайших родичей самого могущественного, самого сиятельного и самого блистательного правителя Тауантинсуйю Инки Уайна Капака. После его смерти начинается братоубийственная война между Инкой Уаскаром и Атау-альпой, которой так умело воспользовались испанские конкистадоры.

Атауальпа являлся бастардом. Его мать, наложница Инки Уайна Капака, родилась в индейском царстве Кито (современный Эквадор). Атауальпа был любимым сыном Уайна Капака и бесспорным фаворитом. Тем не менее, хотя Атауальпа сел на престол не без участия своего отца, при жизни причисленного к пантеону богов, с точки зрения законов Тауантинсуйю, он являлся узурпатором. Конечно, случай с Атауальпой был исключением, и основную массу бастардов ожидала совсем иная судьба. Никто из них не назначался на высшие должности «империи». Новый Инка был особенно благосклонен к тем из них, которые доводились ему родственниками, но при необходимости их жестоко наказывали, и никто из них никогда не разговаривал с королем, хотя многим он доводился братом.

Главные полководцы и советники Атауальпы были не из Кито, а из Куско, но они встали на его сторону, насколько можно судить, из-за любви к его отцу Инке Уайна Капака, которая умело «закреплялась» войсками, контролировавшими значительную часть «империи» после своей победы над войсками Инки Уаскара и захвата Куско. Трехлетняя борьба за власть завершилась незадолго до высадки испанских конкистадоров в Тумбесе в 1532 году. Атауальпа победил, и его войско захватило Уаскара в плен. Узурпатор из Кито стал Верховным Инкой, но жители Тумбеса и некоторых других районов не одобряли смену правителя. Империя инков была раздроблена.

В результате междоусобной борьбы погибло с обеих сторон более ста пятидесяти тысяч индейцев. Погибли (убиты или казнены) многие другие инки — законные претенденты на престол после смерти Уаскара. Все это, а также вторжение испанцев нарушило стройность системы престолонаследия в Тауантинсуйю, тщательно оберегавшуюся инками.

Испанцы прошли походным маршем не меньше двух тысяч километров, прежде чем узнали, что Верховный Инка находится где-то в горах, рядом с крупным городом или селением Кахамарка. Как утверждает Гарсиласо, к этому времени Атауальпа уже не только знал о продвижении испанцев по землям его «империи» (в этом можно не сомневаться, ибо служба информации в Тауантинсуйю находилась в идеальном состоянии и отличалась невероятной оперативностью и точностью), но и посылал своих послов-разведчиков к Писарро, чтобы уяснить намерения последнего.

Но Писарро уже принял решение. Он хорошо помнил советы Кортеса, сумевшего захватить в плен правителя ацтеков Монтесуму и тем самым прибрать к своим рукам всю их страну. Преодолев за два месяца двадцать лиг мертвой пустыни, горные хребты и перевалы, 15 ноября Писарро вышел в высокогорную долину, где перед ним предстала Кахамарка (посольства Атауальпы встретили его в конце этого тяжелого пути).

Дальнейшие события подробно описаны со слов очевидцев. В главном они совпадают практически у всех авторов. Испанцы входят в Кахамарку и размещаются в зданиях, фасады которых образуют центральную (самую крупную) площадь города. Франсиско Писарро посылает Эрнандо де Сото к Атауальпе, чтобы уговорить его посетить испанцев, «фигурирующих» в переговорах в качестве инкских богов-виракоч.