100 великих узников

В 1605 году на Соловки доставили Симеона Бекбулатовича — бывшего владыку Касимовского царства Саин-Булата, которое выделялось московскими князьями татарским „царям и царевичам“, переходившим на русскую службу. Он изъявил желание принять православную веру и был крещен в присутствии Ивана Грозного. Такой поступок не остался без награды: царь дал ему титул „великий князь всея Руси“, а в 1576 году он получил в удел Тверь. При царе Федоре Иоанновиче этот номинальный правитель всего Русского государства по проискам Бориса Годунова был лишен великого титула, ослеплен и сослан в Кушалинскую волость Тверской губернии. При самозванце Симеон Бекбулатович оказался в Москве, ратовал против Лжедмитрия, укорял его в принятии латинских обрядов и призывал русский народ крепко держаться православия. За это он был сослан на Соловки и насильственно пострижен в монахи под именем Степана. В период междуцарствия он писал князю Д. Пожарскому и другим боярам, прося освободить его от заточения. И просьбу его уважили: он был отправлен в Кирилловский монастырь, где „покоили его по монастырскому чину, как прочую братию“.

В 1612 году на „самое тяжкое тюремное заключение“ в Соловецкий монастырь был отправлен Петр Отяев — атаман разбойничьей шайки. В Смутное время он рыскал со своими удальцами по Московскому государству и разорял монастыри и храмы, держа в страхе беззащитный деревенский люд.

В 1652 году по повелению новгородского митрополита Никона (будущего патриарха) был вызван с Соловков старец Арсений — человек ученый и образованный — для исправления богослужебных книг. А потом он снова был отправлен в Соловецкий монастырь, но уже узником — по подозрению в неправославном образе мыслей. А набрался он этих мыслей будто бы в западных училищах и даже на время перешел в католичество, чтобы его допустили в эти училища.

Во второй половине XVII века на Соловки вообще ссылали многих людей, не признававших церковной реформы патриарха Никона и протестовавших против нее. Среди них был и князь Львов — начальник Московского печатного двора, однако в монастыре он больше занимался кутежами, чем боролся за старину. Увезли его с Соловков в 1666 году во время возмущения монахов, которые запротестовали сначала против церковной, а потом и государственной власти.

Усмирять монашествующую братию прислали воеводу Ивана Мещеринова, который обошелся с монахами, как варвар: все деревья вокруг монастыря были увешаны трупами. Войдя в монастырь победителем, он выгнал полуодетых черноризцев в январские морозы на море, и они там замерзли. В живых остались только немногие счастливцы, которые преподнесли суровому воеводе богатые дары, да он и сам стал брать себе монастырские сокровища.

В период возмущения монахов (1666–1667) ссыльных в Соловецкий монастырь не присылали, а потом вести о разграблении монастырского имущества дошли до Москвы, и из столицы для расследования дела прислали князя Волынского. Донос подтвердился, и воевода И. Мещеринов стал первым после восстания сосланным на Соловки. Однако на защиту его встал новгородский митрополит Варсонофий, в ведении которого состоял тогда Соловецкий монастырь. Он часто слал грамоты соловецкому архимандриту, прося оказать снисхождение воеводе, и его стараниями в 1680 году И. Мещеринов был освобожден.

В 1691 году в Соловецкий монастырь по указу Петра I был прислан для „содержания в земляной тюрьме вор и бунтовщик“ Ивашка Салтыков. Один из караульщиков бросил ему палку, чтобы тот мог отбиваться от крыс, за что сам был нещадно бит плетьми. Через год „за великие непристойные слова, вместо смертной казни“ на такое содержание был отправлен на Соловецкие острова Мишка Амирев, „и велено держать его в земляной тюрьме вместе с самозванцем Ивашкой Салтыковым. И быть ему в том монастыре неисходно до кончины живота его, из монастыря никуда его не отпускать, ни в какую отхожую службу не посылать и смотреть накрепко, чтобы он всегда на виду жил во всяком послушании и братии никакого ропота не чинил, никаких неприятных слов не говорил“.

Через год М. Амирева постригли в монахи под именем Моисея, и он сумел так подольститься к монахам, что его назначили распорядителем монастырских работ. Однако пробыл он в этой должности недолго: у него нашли какие-то „ябеднические письма“, за что и отстранили от должности. И предупредили, что если он еще будет писать подобные послания, то его вновь посадят в тюрьму. Монах Моисей не стал дожидаться, когда угрозу приведут в исполнение, и в 1700 году „через воровскую стену“ ушел из монастыря. Несмотря на грозные повеления Петра I о розыске, его так и не нашли. В 1700 году по доносу одного певчего в Москве был арестован книгописец Григорий Талицкий. Под пыткой он признался, что составил письмо, в котором писал, что явился антихрист, и настали последние времена. Писал он и другие послания против Петра I, призывал народ не признавать его за царя и ратовал за призвание на царство Михаила Черкасского, от которого всем будет добро. Под пытками он показал также, что о приходе антихриста беседовал и с тамбовским епископом Игнатием, который и велел ему обо всем этом записать в книгу. Епископа схватили, жестоко пытали, потом расстригли и сослали в Соловецкий монастырь, где он и пробыл до самой смерти.

В том же году и по тому же делу на Соловки отправили и духовника Петра I — „распятского попа Ивана Иванова“. Но прислали его не в тюрьму, как епископа Игнатия, а просто повелели постричь в монахи. Постриженный под именем Иова, он своим подвижничеством и смирением приобрел доверие и уважение всей монашествующей братии и расположение самого настоятеля. Приехавший летом в монастырь Петр I уверился в его невиновности и звал вернуться в Москву на почетную должность. Но, испытав все треволнения мирской жизни, старец отказался от царского приглашения и пожелал остаться в обители. Но потом и общественная монастырская жизнь перестала удовлетворять его, и он с благословения настоятеля удалился в лес Анзерского острова. Здесь на горе, которую старец Иов назвал Голгофой, он основал уединенный скит, в котором жил до 1720 года. Своим ученикам он оставил очень строгий устав жизни в скиту.

В 1708 году на Соловки были присланы люди, участвовавшие в борьбе между В. Л. Кочубеем (генеральным судьей Левобережной Украины) и гетманом И. С. Мазепой, стремившимся к независимости Украины. Это были поп Иван Святайло с сыном Иваном и иеромонах Никанор из Севского Спасского монастыря. Именно им старый В. Л. Кочубей поручил рассказать об измене гетмана царю Петру, а к доносу приложил „Думу“, будто бы сочиненную старым гетманом. В этой „Думе“ выражены размышления о господствующей между украинцами розни и призыв добывать свои права саблею. Но И. С. Мазепа, пользовавшийся тогда доверием царя, сумел оправдаться, и посланников В. Л. Кочубея отправили в ссылку. Когда Петр I убедился в измене гетмана, невиновных освободили.

В 1722 году по повелению Петра I был прислан в Соловецкий монастырь расстриженный иеромонах этого же самого монастыря Иван Буяновский. За произнесение „непристойных слов“ (впрочем, из следственного дела не видно, в чем конкретно эта „непристойность“ заключалась) его приказано было посадить в земляную яму „навечно, держать под крепким караулом до конца жизни неисходно, пищу ему давать хлеб и воду умеренно, и никого к нему не допускать, и разговоров с кем бы то ни было не чинить“.

В „земляной тюрьме“ И. Буяновский пробыл более 10 лет, а потом его перевели в монастырскую Салтыкову тюрьму, которая находилась рядом с пекарней, и тепло от нее шло в каземат арестанта. Здесь он сидел с монахами-греками, которым посоветовал объявить „слово и дело“ и тем освободиться не только от тюрьмы, но и вообще от ссылки. Греческие монахи объявили „слово и дело“, после чего в соборной церкви собралось все монастырское начальство, которое стало спрашивать у них, о чем они знают, откуда узнали и не научил ли кто-нибудь… На допросах монахи во всем признались, и тогда был вызван И. Буяновский, который признался, что это он подговорил невинных греков. А государственная важность состояла в том, что один пришлый монах ободрал с иконы драгоценные камни и отдал их архимандриту, за что тот отпустил его. Заявил он и о том, что в монастыре скрываются беглые солдаты, но эти показания, как потом выяснилось, оказались ложными. Но было и третье заявление И. Буяновского. Когда на Дону была война с татарами, тогда враги взяли многих казаков в плен. А когда был заключен с татарами мир, то велено было пленных казаков отдать, но татары не захотели этого делать и будто бы дали П. М. Апраксину много денег, а пленных оставили у себя.

Это дело монастырское начальство само не могло разрешить, и потому решено было И. Буяновского отправить в Москву, даже не дожидаясь навигации. Сковав узника по рукам и ногам, 1 января 1725 года его снарядили в дальний путь, но в Преображенском приказе он не мог доказать о взятке П. М. Апраксину, поэтому был жестоко наказан и снова отправлен в соловецкий каземат. Ссыльный иеромонах попытался было и во второй раз объявить „слово и дело“, но его заявление даже не приняли к сведению, и он просидел в тюрьме Соловецкого монастыря 26 лет.