100 великих узников

Но светлейший князь ошибался: люди, которыми он окружил Петра II и которых осыпал милостями, не были ему друзьями. Слишком свежи были в их памяти прежние обиды, слишком хорошо помнили они его прежнее высокомерие по отношению к ним. Да и милости светлейшего князя — выскочки, которого они считали гораздо ниже себя, — их только раздражали. Поэтому династические замыслы А. Д. Меншикова вызвали тревогу в стане его врагов, хотя сам он не сознавал грозившей ему опасности. А между тем противники его составили заговор, чтобы подорвать влияние всесильного временщика на юного царя. В заговор вошли виднейшие представители родовой аристократии (князья Голицыны и Долгорукие) и представители новой знати, бывшие одно время приверженцами А. Д. Меншикова, но вовремя угадавшие перемену политических сил при дворе.

Над головой А. Д. Меншикова сгущались тучи. Он мог бы использовать единственную, пожалуй, возможность — как президент Военной коллегии, поднять по тревоге гвардию и артиллерийские войска, встать во главе их и заставить заговорщиков капитулировать. Правда, в случае неудачи это стоило бы ему головы, может быть, поэтому светлейший князь и не отважился пойти на риск.

После указа о домашнем аресте, Петр II подписал и указ о ссылке А. Д. Меншикова с семьей, лишив его всех чинов и „кавалерии“ (орденов). Рано утром 11 сентября из Санкт-Петербурга вышел огромный обоз, увозивший семейство светлейшего князя и родственников жены в ссылку. Прислуги за ними следовало 127 человек; за бывшей невестой императора следовал ее прежний штат — юфмейстер, паж, четыре конюха и т. д., и таким образом, выезд А. Д. Меншикова совсем не был похож на отправку ссыльных.

Тайный верховный совет распорядился отправить светлейшего князя в его нижегородские деревни, где ему надлежало жить безвыездно. Но потом указ о ссылке был изменен, и местом ее был назначен город Раненбург [39] [Ныне город Чаплыгин Липецкой области]. Осенняя непогода, разбитые дороги и длительные остановки в пути из-за частых приступов горловой чахотки у А. Д. Меншикова задерживали продвижение обоза. Только в начале ноября конвойная команда доставила ссыльных в Раненбург, где их поместили в крепость под охраной из 180 человек.

39

Ныне город Чаплыгин Липецкой области.

Светлейший князь не терял надежды вернуться ко двору и еще во время переезда в Раненбург не раз посылал письма в Москву и Новгород с просьбами о ходатайстве за него. Но более всего хлопотали его жена и свояченица Варвара Арсеньева. А вероятность возвращения существовала, так как князь Долгорукий думал женить своего сына на одной из дочерей А. Д. Меншикова. Мог осуществиться и брак его сына с одной из дочерей князя Голицына, а до этого светлейший князь намеревался, пользуясь своим богатством, спокойно жить в Раненбурге.

Ссылка в Раненбург была лишь предварительной, чтобы обеспечить свободу расследования и установления вины свергнутого властелина. А. Д. Меншикова обвиняли в том, что он угрозами принудил царя согласиться на обручение со своей дочерью, „чинил многие противности“ царице Евдокии Федоровне, самовольно рассылал по учреждениям указы и повеления, которые „не только императорской власти противны, но и государству вредительны“ были, вымогал казенные суммы, брал взятки, присваивал частные имения. Когда началось следствие, у А. Д. Меншикова конфисковали 90 000 крестьянских душ; города Ораниенбаум, Ямбург, Конотоп, Раненбург, Почеп и Батурин; 4 миллиона рублей наличными, капиталы в заграничных банках на 9 миллионов рублей; бриллиантов и других драгоценных камней на 1 000 000 рублей; три перемены серебряных тарелок (по 24 дюжины каждая), столовые приборы и 105 пудов золотой посуды. Кроме имений в России, у светлейшего князя были земли в Ливонии, Польше и других странах; король прусский подарил ему поместье Речек, а император германский — герцогство Козельское. Что же касается домов с роскошной меблировкой, драгоценной домашней утварью, усыпанной драгоценными камнями одеждой — этому добру и счета не было. Опись только вещей, взятых Меншиковыми в Раненбург, продолжалась три дня.

По окончании следствия А. Д. Меншикову было объявлено решение: сослать его в Пустозерский острог вместе с женой, сыном Александром и дочерью Александрой, а старшую дочь Марию отправить в Горицкий девичий монастырь на Белоозеро. В окончательном протоколе, подписанном 4 апреля 1728 года, местом ссылки для всего семейства назначался сибирский городок Березов.

В середине апреля из Раненбурга вышел обоз, увозивший семейство Меншиковых в сибирскую ссылку. Но Верховный тайный совет приготовил им еще одно испытание: в 8 верстах от города ссыльным приказали выйти из повозок, а солдатам и дворне выбросить на дорогу все их пожитки, чтобы проверить, не увезли ли они чего лишнего, не указанного в описи. У самого А. Д. Меншикова „лишним“ оказался изношенный шлафрок, подбитый беличьим мехом, два бумажных колпака, ношеные чулки, три черепаховых гребня, кошелек с 59 копейками, четыре скатерти… Юный князь набрал с собой много запасного платья, чулок и разных мелких вещиц (инструменты, зеркальце, три гребня, три жестянки), но и для ребенка не было сострадания; у него отобрали даже мешочек с полушками на общую сумму два рубля. В суконном зеленом кафтане и пуховой шляпе сел он в повозку и стал смотреть, как обирают его сестер…

Городок Березов располагался на берегу реки Сосвы, недалеко от места впадения ее в Обь. Его построили во времена правления царя Федора Иоанновича для упрочения русского владычества над покоренными остяками. При основании своем город был обнесен рвом, валом и деревянной стеной с башнями. Отдаленность и пустынность с самого начала сделали Березов местом ссылки важных государственных преступников. Но не только удаленность служила наказанием для ссылаемых в этот край людей, местный климат тоже увеличивал их страдания. Летом, при жаре в 27°, над городом поднимались болотные испарения и воздух становился невыносимо душным; зимой морозы достигали 45°, земля целых восемь месяцев была покрыта снегом, холод захватывал дыхание и мгновенно превращал выдыхаемый пар в иней…

В эти места и привезли А. Д. Меншикова с детьми, поместив их в острог, построенный в 1724 году. Это было длинное деревянное здание с узкими закругленными окнами, разделенное на четыре комнаты: одну занял князь с 13-летним сыном, другую — его дочери, третью — прислуга, а в четвертой хранились съестные припасы. Княгини Дарьи Михайловны уже не было в живых: бедная женщина, ослепшая от слез и горя, уже из Раненбурга выехала больная. Езда на телеге, скудная арестантская пища, отсутствие медицинской помощи ускорили ее смерть, и в середине мая, в 12 верстах от Казани, она умерла в крестьянской избе на руках своего семейства.

Еще до приезда ссыльных разнеслись слухи о прибытии любимца Петра I, и многие заранее радовались, что увидят в оковах человека, который еще так недавно заставлял трепетать всю Россию. Лишь только он въехал в Березов, два боярина, отправленные в ссылку в его правление, вышли навстречу и провожали все семейство бранными словами. Ничуть не оскорбившись, князь сказал одному из них:

Твои упреки и твои поносительные слова справедливы. Я заслужил, удовлетвори себя, насыть себя хоть сим, потому что ты не можешь более мстить человеку в моем состоянии. Я тобою пожертвовал политическому моему миру для того, что твои добродетели и твоя непреклонность от истины затмевали меня или кидали такую черную тень на меня, что я лишался всего блеску своего.

Несчастье свое светлейший князь сносил с большой твердостью. Никто никогда не слышал, чтобы он роптал на судьбу; ежедневно внушал он детям своим, что воле Божьей и воле государевой следует свято повиноваться. Но иногда и он не мог скрыть ужаса, какому подверг невинных детей своих, и тогда он рыдал, терзая себя до исступления. Однако дети своими ласками и ангельскими поцелуями возвращали отцу твердость духа.

Еще в Тобольске ссыльный князь купил пилы разной величины, топоры, гвозди и орудия труда, нужные для земледелия. Не забыл приобрести невод и удочки, запасся разными злаковыми семенами. Когда все закупки были сделаны, остаток из отпущенных ему 500 рублей просил отдать бедным. В Березове все черные работы они исполняли сами: княжна Мария взяла на себя кухонные заботы, княжна Александра стирала белье. Через какое-то время после прибытия бедным ссыльным привели быка, четырех коров, коз, баранов и множество домашней птицы. А. Д. Меншиков так никогда и не узнал, кто оказал им такое благодеяние.

На свои деньги князь выстроил домик и маленькую церковь: сам работал вместе с плотниками, копал землю, рубил бревна и устраивал внутреннее убранство часовни. Жителей Березова А. Д. Меншиков поразил своей набожностью и смирением, а также простотой в обращении. Каждый день с детьми он ходил в церковь, а сам вставал для молитвы еще и ночью; он принял на себя должность дьячка, пел на клиросе, звонил в колокола, говорил прихожанам назидательные поучения. Летом, если выходил из острога ранее начала богослужения, А. Д. Меншиков садился на берегу реки и разговаривал с березовцами о „тщете мира сего и о подвигах святых мучеников“. Дома заставлял детей читать священные книги или рассказывал им „любопытные происшествия“ своей жизни, которые они записывали. Этот человек, прежде надменный и неприступный, пышностью своей равнявшийся коронованным особам, стал философом, благословлявшим все удары судьбы и беспрестанно повторял: „Благо мне, Господи, что смирил мя еси!“