100 жемчужин европейской лирики

Как пришлось с тобой расстаться…

Как пришлось с тобой расстаться, Разучился я смеяться… Был в насмешках я жесток, А смеяться всё не мог. Как с тобою разлучился Я и плакать разучился… Много сердцу горьких бед, А слезы всё нет как нет.

(Переводчик – Михайлов Михаил Ларионович, 1829–1865)

Только платьем мимоходом…

Только платьем мимоходом До меня коснешься ты — По твоим следам несутся Сердца бурные мечты. Обернёшься ты, вперится Глаз огромных синева — С перепугу за тобою Сердце следует едва.

(Переводчик – Блок Александр Александрович, 1880–1921)

Печально и вместе забавно…

Печально и вместе забавно, Когда убеждаемся мы, Что любят два сердца друг друга, Но верить не могут умы. Ты слышишь ли, крошка, как много Любви в моём сердце? Она Головкой качает: «Бог знает, Комута любовь отдана!»

(Переводчик – Вейнберг Пётр Исаевич, 1831–1908)

Не любишь ты, не любишь ты…

Не любишь ты, не любишь ты, Но мне совсем не больно. Глядеть на милые черты — С меня уже довольно. Что ты мне враг, что ты мне враг, Лепечешь ты невинно, Но я прощу и боль и мрак За поцелуй единый.

(Переводчик – Оношкович-Яцына Ада Ивановна, 1896–1935)

Утром шлю тебе фиалки…

Утром шлю тебе фиалки, В роще сорванные рано; Для тебя срываю розы В час вечернего тумана. Знаешь, что хочу сказать я Аллегорией цветною? Оставайся днём мне верной И люби порой ночною.

(Переводчик – Коломийцев Виктор Павлович, 1868–1936)

Друг, откройся предо мною…

Друг, откройся предо мною — Ты не призрак ли какой, Как выводит их порою Мозг поэта огневой!.. Нет, не верю: этих щечек, Этих глазок милый свет, Этот ангельский роточек — Не создаст сего поэт. Василиски и вампиры, Конь крылат и змий зубаст — Вот мечты его кумиры, — Их творить поэт горазд. Но тебя, твой стан эфирный, Сих ланит волшебный цвет, Этот взор лукаво-смирный — Не создаст сего поэт.

(Переводчик – Тютчев Федор Иванович, 1803–1873)

Меня ты не смутила…

Меня ты не смутила, Мой друг, своим письмом. Грозишь со мной всё кончить — И пишешь – целый том! Так мелко и так много… Читаю битый час… Не пишут так пространно Решительный отказ!

(Переводчик – Майков Аполлон Николаевич, 1821–1897)

Сердце, сердце! что ты плачешь?

Сердце, сердце! что ты плачешь? Иль судьба тебе страшна? Полно! что зима отымет — Всё отдаст тебе весна! А ведь что ещё осталось! Божий мир не обойдёшь! Выбирай себе любое, Что полюбишь – всё возьмёшь!

(Переводчик – Майков Аполлон Николаевич, 1821–1897)

Гёте Иоганн Вольфганг, фон (1749–1832)

Новая любовь – новая жизнь

Сердце, сердце, что такое? Что смутило жизнь твою? Что-то странное, чужое, — Я тебя не узнаю! Всё прошло, что ты любило, Всё, о чём ты так грустило, Труд и отдых – всё прошло — До чего уже дошло! Иль тебя цветком росистым Эта девственность чела, Взором кротким, нежно-чистым, Своевольно увлекла? Вдруг хочу от ней укрыться, Встрепенуться, удалиться, Но мой путь ещё скорей Вновь, увы, приводит к ней! И меня на нити тонкой, Безнаказанно шутя, Своенравною ручонкой Держит девочка-дитя; Красоты волшебной сила Круг заветный очертила. Что за странность – как во сне! О, любовь, дай волю мне!

(Переводчик – Фет Афанасий Афанасьевич, 1820–1892)

Готье Теофиль (1811–1872)

Если ждешь, чтоб я любила…

Если ждешь, чтоб я любила, Пыла страстного не трать, Чтоб голубки беспокойной, Чтоб любви не испугать! Так тревожна нежность сердца: Только тронешь, без следа Робкой птичкой исчезает В небе розовом стыда. Неподвижней изваянья Встань под сумраком ветвей; Ты увидишь – скоро с ветки Птичка спустится смелей. Чу! к тебе всё ближе, ближе Вздохи свежие весны, Легких крыльев трепетанья, Вихри снежной белизны. И голубка, как ручная, На плечо к тебе вспорхнет, Миг еще – и клювом алым Поцелуй твой жадно пьет.

(Переводчик – Шестаков Дмитрий Петрович, 1869–1937)

Кармен

Она худа. Глаза как сливы; В них уголь спрятала она; Зловещи кос её отливы; Дубил ей кожу сатана! Она дурна – вот суд соседский. К ней льнут мужчины тем сильней. Есть слух, что мессу пел Толедский Архиепископ перед ней, У ней над шеей смугло-белой Шиньон громадный чёрных кос; Она всё маленькое тело, Раздевшись, прячет в плащ волос. Она лицом бледна, но брови Чернеют и алеет рот: Окрашен цветом страстной крови, Цветок багряный, красный мёд! Нет! С мавританкою подобной Красавиц наших не сравнять! Сиянье глаз её способно Пресыщенность разжечь опять. В ее прельстительности скрыта, Быть может, соль пучины той, Откуда, древле, Афродита Всплыла, прекрасной и нагой!

(Переводчик – Брюсов Валерий Яковлевич, 1873–1924)

Женщина-поэма

«Поэт! пиши с меня поэму! — Она сказала. – Где твой стих? Пиши на заданную тему: Пиши о прелестях моих!» И вот – сперва ему явилась В сиянье царственном она, За ней струистая влачилась Одежды бархатной волна; И вдруг – по смелому капризу Покровы с плеч её скользят, И чрез батистовую ризу Овалов очерки сквозят. Долой батист! – И тот спустился, И у её лилейных ног Туманом дремлющим склубился И белым облаком прилёг. Где Апеллесы, Клеомены? Вот мрамор – плоть! Смотрите: вот — Из волн морских, из чистой пены Киприда новая встает! Но вместо брызг от влаги зыбкой — Здесь перл, её рождённый дном, Прильнул к атласу шеи гибкой Молочно-радужным зерном. Какие гимны и сонеты В строфах и рифмах наготы Здесь чудно сложены и спеты Волшебным хором красоты! Как дальность моря зыби синей Под дрожью месячных лучей, Безбрежность сих волнистых линий Неистощима для очей. Но миг – и новая поэма: С блестящим зеркалом в игре Она султаншею гарема Сидит на шёлковом ковре, — В стекло посмотрит – усмехнётся, Любуясь прелестью своей, Глядит – и зеркало смеётся И жадно смотрит в очи ей. Вот как грузинка прихотливо Свой наргиле курит она, И ножка кинута на диво, И ножка с ножкой скрещена. Вот – одалиска! Стан послушный Изогнут лёгкою дугой Назло стыдливости тщедушной И добродетели сухой. Прочь одалиски вид лукавый! Прочь гибкость блещущей змеи! Алмаз без грани, без оправы — Прекрасный образ без любви. И вот она в изнеможенье, Ее лелеют грёзы сна, Пред нею милое виденье… Уста разомкнуты, бледна, К объятьям призрака придвинув В восторге млеющую грудь, Главу за плечи опрокинув, Она лежит… нет сил дохнуть… Прозрачны вежды опустились, И, как под дымкой облаков — Под ними в вечность закатились Светила чёрные зрачков. Не саван ей для погребенья — Наряд готовьте кружевной! Она мертва от упоенья. На смерть похож восторг земной. К её могиле путь недальний: Ей гробом будет – ложе сна, Могилой – сень роскошной спальни, И пусть покоится она! И в ночь, когда ложатся тени И звёзды льют дрожащий свет, — Пускай пред нею на колени Падёт в безмолвии поэт!

(Переводчик – Бенедиктов Владимир Григорьевич, 1807–1873)

Доде Альфонс (1840–1897)

К Селимене

I

Я не люблю вас, нет! И говорю без шуток, Что я не из таких, которые подчас Лишь жалкие рабы хорошеньких малюток, И за нос провести меня трудненько, да-с! Ведь я вас не люблю… Почти что семь уж суток, И я не знаю, что тут удивляет вас.

II

Да, я вас не люблю; что проку, если ласки Даются чересчур кокетливой рукой! С подобным личиком, вам можно без опаски Менять поклонников. (к чему– вопрос иной). Вы, злая, всякому готовы строить глазки, Со всяким пошутить… Лишь только не со мной.

III

Да, я вас не люблю, и если б вы хотели… Но нет, моей любви пробил последний час. Что я вас предпочту и Женни, и Рашели, Что вы мне нравитесь, не скрою я от вас, Но только для любви нет места в этом деле, Я это доказать могу вам хоть сейчас.