100 знаменитых загадок истории

Сделав такой безрадостный вывод, Татаринов уже готов был признать свое поражение и согласиться со скептиками, которые безапелляционно заявляли, что 300-летняя тайна никогда не будет раскрыта. Но внезапно его осенила оригинальная мысль: а вдруг маску носили двое или даже трое узников один за другим? Таким образом, выбранная им тройка «испытуемых» Фуке-Маттиоли-Доже идеально подходила под решение данной задачи. После смерти первого заключенного с черной маской на лице – Фуке – ее надели на графа Маттиоли. Но через месяц умер и он. Тогда маску надели на Доже, который, много лет просидев рядом с Фуке, слишком много знал. Именно Доже и был тем самым таинственным узником, которого привезли в Париж в «железной маске». Там, в одиночной камере в Бастилии, он доживал свои последние годы. «Слуга» поплатился двумя десятками лет тайного одиночного заключения за знание секретов Фуке, которому прислуживал в Пиньероле.

Вот так, благодаря «матрице идентификации», изобретенной Юрием Борисовичем Татариновым, была раскрыта тайна многоликости «Железной маски». Но тогда сразу возникает вопрос: зачем скрывать лицо Доже под маской? Ведь известно, что до 23 марта 1680 года он ее не носил. Ученый объясняет это следующим образом: изначально маска потребовалась, чтобы скрыть хорошо известное лицо, а затем чтобы скрыть, что этого человека больше не существует.

Но, найдя ответ на одну загадку, мы сразу же получили взамен другую. Кто такой «загадочный слуга» Фуке Эсташ Доже? Ведь если Доже – псевдоним, то кто он на самом деле? А если Фуке действительно умер 23 марта 1680 года от смертельной болезни, то оправдана ли маска Доже? Нужна ли была вообще маска, если Доже был малоизвестной личностью? Ведь известно, что в Пиньероле он маски не носил и свободно гулял с Фуке по территории замка. И в то же время с начала 1679 года его выход из камеры был строжайше запрещен. К этому человеку была применена совокупность мер предосторожности, которые никогда не применялись для какого-либо другого заключенного. И снова заработали многочисленные версии. Кого только не предлагали на эту роль! Англичанин А. С. Барнес предположил, что это мог быть аббат Преньяни, тайный агент Людовика XIV, который был направлен с секретной миссией в марте 1669 года к Карлу II Английскому и исчезновение которого совпало с датой ареста Доже в Дюнкерке. Французский историк Е. Лалуа считал, что таинственная «Железная маска» Бастилии – это священник, бывший свидетелем амурных похождений короля с мадам Монтеспан. Также было выдвинуто предположение, что Эсташ Доже не кто иной, как брат-близнец самого Людовика XIV. И наконец, адвокат П.-М. Дижоль предположил, что узником Бастилии стал маленький мавр Набо, бывший в услужении королевы Марии-Терезии. Но ни одна из этих версий пока не нашла документального подтверждения.

Таким образом, в результате решения одной загадки историки получили другую, не менее интересную. И теперь им предстоит найти ответ на вопрос: кто же скрывался под личиной загадочного «слуги» Эсташа Доже? Эта задача еще ждет своих исследователей.

КНЯЖНА ТАРАКАНОВА И ДРУГИЕ «ДОЧЕРИ» ИМПЕРАТРИЦЫ ЕЛИЗАВЕТЫ

Княжна Тараканова – одна из тех загадочных личностей, которые сумели создать ореол такой таинственности вокруг своей особы, что ни ее современники, ни исследователи наших дней не могут ответить на вопрос: кто же она? В ее характере и жизненном пути объединилось несоединимое: знаменитость и неизвестность; роскошная жизнь светской красавицы и бегство от кредиторов без гроша в кармане; мягкость и женственность, сменявшиеся жестокостью и хладнокровием; расчетливость и независимость, с которыми уживались и хитрость, и слепая доверчивость.

Для русской истории Княжна Тараканова то же самое, что «Железная маска» для французской. Фигура загадочная, таинственная, почти мифическая. Ее едва осязаемый многоликий образ как бы растворился во времени, и трудно уловить, какой была она при жизни. Может быть, эта женщина и есть всего лишь миф, плод чьего-либо воображения или она все же существовала в действительности? А если княжна Тараканова – реальная личность, то кем же она была – отчаянной авантюристкой-самозванкой, объявившей себя наследницей русского престола, или же монахиней Досифеей, дни которой закончились в Ивановском монастыре? Ответы на эти вопросы по сей день остаются для нас загадкой.

Одна из таинственных историй происхождения княжны Таракановой связана с браком императрицы Елизаветы Петровны и ее фаворита, бывшего церковного певчего, графа Алексея Григорьевича Разумовского. В предании высказывается предположение, что в этом законном, но тайном браке родилось двое детей. По законам того времени рожденные от подобного брака дети не имели права на престолонаследие. Более того, с годами они должны были утвердиться в мысли о необходимости добровольно отказаться от светской жизни и целиком посвятить себя Богу, «дабы не смогли люди нечестивые использовать их имена в корыстных целях, в политических интригах». Письменных свидетельств о сыне Елизаветы и графа Разумовского не сохранилось. Существует предположение, что жил он до самой кончины в одном из монастырей Переславля-Залесского.

Дочь же стала известна под именем княжны Таракановой (хотя существовали и другие самозванки). В 1770-х годах в Персии, потом на Балканах, а затем и в Западной Европе объявилась некая молодая женщина – образованная и богатая красавица. Кочуя из страны в страну, она с легкостью меняла не только влиятельных покровителей, но и свои имена. Ее называли то фрейлен Франк, то мадам де Тремуйль, то дочерью турецкого султана, то принцессой Азовской, то Владимирской… «Это была роковая фантазия» – русская, княжна Тараканова, дочь Елизаветы Петровны от тайного брака ее с Разумовским и, значит, претендентка на российский престол. Конечно же, как показывают документы, женщина, претендовавшая на царскую корону, не сама приняла такое решение – объявить себя наследницей трона. Среди тех, кто поддерживал амбициозные претензии молодой красавицы, был князь Радзивилл. Возможно, и еще кто-либо из влиятельных особ «играл» этой дорогой куклой, но всерьез ее намерения, в общем-то, воспринимали немногие. К тем же, кто придавал особое значение дерзким заявлениям искательницы приключений, несомненно, принадлежала Екатерина П. Сколь бы легкомысленны и нереальны были попытки отнять у нее трон, императрица всегда решительно пресекала любые из них. Неудивительно, что, узнав о самозванке, она сразу же приняла все меры к тому, чтобы «схватить бродяжку». Тем более что «принцесса Владимирская» промелькнула в истории в грозные для русской царицы годы Пугачевского бунта.

Поселившись в 1772 году в Париже, красавица объявила себя принцессой Елизаветой Владимирской и стала распространять рассказ о том, что она происходит от богатого русского рода князей Владимирских, воспитывалась у дяди в Персии и по достижении совершеннолетия приехала в Европу с целью отыскания наследства, находившегося в России. «Принцесса» называла себя дочерью императрицы Елизаветы Петровны, «сестрой» Пугачева и заявляла – в письмах султану, графу Панину, графу Орлову-Чесменскому и другим, а также в фантастических манифестах – о намерении с помощью Пугачева вернуть себе «родительский престол». Для достижения своей цели она отправилась в Венецию, а оттуда в Константинополь, но бурей была выброшена около Рагузы, где и прожила до конца 1774 года, продолжая рассылать письменные послания и «манифестики». В письмах она продолжала говорить о своем царском происхождении, представляя даже духовное завещание императрицы (видимо, вымышленное), о житье при матери до девятилетнего возраста, о намерениях занять престол. Но ни обращения к султану, ни затем переговоры с кардиналами не имели успеха…

Между тем Екатерина отдала приказ немедленно поймать «легкомысленную авантюристку». Исполнить поручение было велено графу Алексею Орлову, генерал-адмиралу и генералиссимусу Российского флота, победителю турок при Чесме, за что его именовали Орловым-Чесменским. Граф даже был уполномочен подойти с эскадрой к городу, где в то время жила «самозванка», и потребовать у Сената ее выдачи, в случае же отказа бомбардировать город. Однако для выполнения задачи Орлов решил использовать другие методы.

Собрав необходимые сведения о «принцессе Владимирской» и отметив среди черт, ей свойственных, страстность и влюбчивость, Орлов решил сыграть на этом. Он незамедлительно отправился в Италию, в Пизу, где в то время пребывала княжна Тараканова, познакомился с ней и притворился безумно влюбленным… И как-то после обеда у английского консула в Ливорно граф предложил своей «возлюбленной» и ее спутникам осмотреть русский военный корабль и галантно вызвался сопроводить их (по некоторым версиям, на корабле был инсценирован обряд венчания). Вот тут-то мышеловка и захлопнулась. Жестоко обманутая своим любовником, доверчивая княжна попалась в хитро расставленные сети, прямо с корабля угодив в казематы Петропавловской крепости. Там арестованная пленница была подвергнута продолжительному допросу фельдмаршалом князем Голицыным, во время которого давала различные показания. А 4 декабря 1775 года несчастная узница умерла от чахотки, скрыв тайну своего рождения даже от священника. Обрядов при ее погребении не было совершено никаких.

Предание же о гибели княжны Таракановой во время наводнения в Санкт-Петербурге в 1777 году, послужившее сюжетом для наделавшей в свое время много шума картины К. Д. Флавицкого, исследованиями не подтверждается. Полотно художника «Княжна Тараканова в Петропавловской крепости во время наводнения» сохранило для нас когда-то известное имя, но не образ. Петербургское наводнение 1777 года – единственное сходство картины Флавицкого с исторической реальностью. На Всемирной выставке в Париже полотно, выставленное под названием «Смерть легендарной принцессы Таракановой», имело приписку, что «сюжет картины заимствован из романа, не имеющего никакой исторической истины». Таким образом, не существует ни одного достоверного живописного портрета таинственной красавицы. История сохранила лишь несколько словесных зарисовок загадочной искательницы приключений. Вот, например, как ее описывает граф Валишевский: «Она юна, прекрасна и удивительно грациозна. У нее пепельные волосы, как у Елизаветы, цвет глаз постоянно меняется – они то синие, то иссиня-черные, что придает ее лицу некую загадочность и мечтательность, и, глядя на нее, кажется, будто и сама она вся соткана из грез. У нее благородные манеры – похоже, она получила прекрасное воспитание. Она выдает себя за черкешенку, точнее, так называют ее многие, – племянницу знатного, богатого перса…» Существует и другое, не менее любопытное описание нашей героини, принадлежащее перу князя Голицына: «Насколько можно судить, она – натура чувствительная и пылкая. У нее живой ум, она обладает широкими познаниями, свободно владеет французским и немецким и говорит без всякого акцента. По ее словам, эту удивительную способность к языкам она открыла в себе, когда странствовала по разным государствам. За довольно короткий срок ей удалось выучить английский и итальянский, а будучи в Персии, она научилась говорить по-персидски и по-арабски».

Несмотря на достаточно широкое распространение легенды, большинство историков все же отказывают в достоверности преданию о погибшей в Петропавловской темнице княжне Таракановой как о дочери Елизаветы Петровны и графа Разумовского. Советская историческая энциклопедия, например, в заметке об Алексее Григорьевиче Разумовском пишет: «Потомства (вопреки легендам) не было». Но даже если история о наследнице русского престола «всего лишь дым преданий», думается, подобная легенда заслуживает внимания, ибо «такие легенды корнями своими уходят в почву исторической реальности».