10000 лет до нашей эры

— Тогда смотри. Он будет у трибун. Асгейрр ближе к спине.

— Спине?

— Это колонны в центре. Ближе всех к ним только Аспин.

Как спокойно он говорит о брате, который спал с его избранницей вместо него.

— Мой старший сын будет на четвертой дорожке, — продолжал Аталас. — Жаль, я не вижу его отсюда. Глаза уже не те. Я ведь даже больше не летаю. Анкхарат часто летает?

На ум сразу пришли его летные тренировки с другими наездниками орлов.

— Часто, — ответила я.

— Это хорошо, — отозвался Аталас.

Да уж, неплохо.

Всадники на арене, тем временем, стали подбираться к своим коням. Рабы держали веревки. Кони рыли песок, ржали и всячески выражали негодование. О Боги, как заставить этих чудовищ не только не скинуть человека со своей спины, но еще и преодолеть целый круг?

Аспин взлетел на спину коня первым, чем заслужил оглушительное одобрение со стороны трибун. Его конь встал на дыбы из-за такого оглушительного восторга, но Аспин удержался от падения.

Пока я глядела за Аспином, Анкхарат тоже уже очутился на спине коня. Зрение у меня было хорошее, но стояли они жутко далеко. Мне одновременно хотелось и не хотелось, чтобы они начали гонку и оказались ближе ко мне.

Какое-то время ушло на то, чтобы они привели коней точно вровень с точкой отправления. Крайняя десятая дорожка Анкхарата компенсировалась тем, что он стартовал на несколько метров раньше других. Но десятая огибала колонны дальше остальных дорожек.

Если бы трасса не сужалась под нашей ложей, гонки можно было бы назвать обычными, почти что современными.

Аспин со своей первой дорожки стартовал дальше других, но его дорожка была самой короткой. И если он прижмется к ограждению спины и возьмет хорошую скорость, то первым войдет в узкий поворот.

Если доберется до него.

Если они все доберутся на этих вороных конях апокалипсиса.

Распорядитель дунул в горн. Гонка началась. Совершенно внезапно для меня.

Избранницы все-таки отложили корзинки. Но ни одна из них не вскочила на ноги и не прильнула к парапету ложи, как я.

Аспин действительно прижался к спине, как я и предполагала. Его конь черной стрелой устремился вперед, оставляя соперников в облаке пыли.

В центре все смешалось — люди, кони. Каждый стремился вырваться вперед на ровном участке, чтобы войти в узкий поворот и устремиться навстречу к финишу. Я нашла взглядом Анкхарата. Скачущий рядом Гвембеш не устремился к центру, он так и мчался на своей девятой дорожке, едва не прижимаясь к коню Анкхарата.

Гвембеш ведь прихвостень Асгейрра, проклятье! Как «удачно» для Асгейрра он занял следующую за Анкхаратом дорожку.

Сын Аталаса вырвался вперед из месива в центре и уверенно мчался за Асгейрром на его второй дорожке. Видимо, юный племянник собирался обогнать дядю и свернуть ближе к спине, если удастся даже увязаться за Аспином, чтобы гарантировано войти в поворот.

Анкхарат хлестал и кричал коню, но Гвембеш от него не отставал. Четвертый брат ехал на полголовы впереди, не давая Анкхарату шанса обогнать его и стать ближе к центру.

Аспин уверенно лидировал. Как вдруг его конь вскинулся на дыбы. Трибуны ахнули. И всадник, и конь тут же исчезли в облаке пыли, оставляя неизвестным, не затоптал ли его собственный конь или другие всадники, или он удержался на спине.

Асгейрр, беспрерывно хлестая коня, свернул влево к свободной первой дорожке.

— Хорошо сыграно, — отозвался Аталас рядом со мной. — Чтобы Аспин и не уступил Асгейрру первую дорожку? Я даже поверил.

Он знает про Львов. Про союзников и врагов. Вот они, на арене, прямо сейчас. Не стали дожидаться Церемонии, которая начнется только вечером. И когда Аталас спрашивал, часто ли летает Анкхарат, он имел в виду и тренировки, и его полеты к другим братьям ради заключения союзов.

Но сейчас уже было не до разговоров.

А на арене Гвембеш не давал спуску Анкхарату. Казалось, четвертому сыну плевать, если даже они разобьются оба, но он будет стоять до конца и не допустит, чтобы кто-то иной, а не Асгейрр вошел первым в узкий поворот.

Трое Сыновей из центра держались вместе. И я поняла, что они и были теми, на кого мог рассчитывать Анкхарат. Может быть, они бы тоже уступили ему свои дорожки, как это сделал Аспин. Но пока Анкхарат сражался с Гвембешем, они ничем не могли помочь ему.

С трибун в разнобой скандировали имена всех десяти братьев.

Кажется, те трое в центре немного снизили скорость. Похоже, решили притормозить, чтобы позволить Анкхарату и Гвембешу войти в поворот и обойтись без жертв.

Тут к ним, вынырнув из пыли, как из тумана, присоединился Аспин. Все еще верхом. Теперь, даже если Анкхарату удастся обмануть Гвембеша, этим троим все равно будет не так просто уступить дорожку Анкхарату.

Асгейрр мчался первым. Следом за ним летел сын Аталаса, а третьим был Саймир. Почему-то казалось, что только сын Аталаса не принимал участия в темной стороне этих гонок.

Асгейрр вошел в поворот. Трибуны взорвались криком.

Пыль взметнулась к нам в ложу, многие зашлись в кашле.

Я же снова почти свесилась с парапета и только поэтому, вероятно, разглядела все подробности гонок на ипподроме в день начала последней для Нуатла Церемонии.

Под нами трибун не было. Опасно было сажать зрителей возле сужающихся до пяти дорожек.

Но все время, пока Гвембеш прижимал Анкхарата к ограждению трибун, они были под наблюдением зрителей. Опасно было совершать что-то противозаконное, случайный зритель мог заметить, если смотрел не отрываясь. Хотя ответственных за это судей, способных заметить и остановить произвол, на ипподроме не было.

Гвембеш держал заданный темп и ехал на полголовы раньше Анкхарата. И когда трибуны кончились и началась отвесная стена, Гвембеш в очередной раз замахнулся, но вместо собственной лошади, угодил хлыстом по передним ногам коня Анкхарата.

Я вскрикнула, глядя на это сверху.

Конь Анкхарата дернулся, заржал от боли, сбился с темпа. Анкхарат вцепился в поводья и стиснул бедрами бока коня. И снова послал коня в галоп.

Сумасшедший…

Они приближались к повороту. Гвембеш замахнулся снова. На этот раз он метил выше, по всаднику.