12 маленьких радостей и одна большая причина

– Можешь натравить на меня небесный Гринпис, но это животное сейчас поменяет свое агрегатное состояние на прожаренное, – прошипела я, свирепо глядя на котенка, невинно разглядывающего меня, возлегая на горке конфетти, старательно сделанного из моих любимых обоев.

– Милая, не кипятись, – мягко улыбаясь, начал Гейб, успокаивающе притянув меня к себе за талию. И фраза, и фамильярное движение окончательно сорвали предохранители моей нервной системы, и теперь я была на самой грани психоза.

– Моя квартира похожа на руины Древнего Рима, а ты просишь не кипятиться? – наигранно спокойно спросила я, медленно поворачивая голову в сторону архангела. – Конечно, я не должна кипятиться, ведь это маленькое чудовище всего лишь превратило мой уютный островок Эдема в настоящее Чистилище, а эти помешанные на сексе ироды еще и добавили немного свежести в интерьер. Действительно, я должна быть благодарна судьбе за этот щедрый подарок!

Прошептав «истеричка», Габриэль чмокнул меня в нос и резко сдвинул шапку вниз, закрывая мне весь обзор, за что и получил меткий подзатыльник в нос.

– Лично я не понимаю твоего настроения. Ну испоганили тебе этот допотопный ремонт, что ж теперь, вешаться что ли? – начал проповедовать мужчина с видом настоящего гуру дизайна, – За чем ты собираешься скучать? За диваном, который наверняка старше меня, или за люстрой а-ля Техасское ранчо девятнадцатого века?

– А с люстрой-то что? – испуганно спросила я, поднимая округлившиеся глаза на потолок. Ну да, со светильником все было в порядке, жаль, что явно не в моей квартире, – Куда ты ее транспортировал, чертов грузчик?!

– Ей уже давно пора на покой, Изабелл, – примирительно сказал Гейб, словно невзначай пятясь назад. Разумно с его стороны, учитывая мое состояние.

– Господи, – прошептала я, закрывая лицо ладонями, – за что мне это наказание? – застыв в такой позе на несколько минут, я впала в тяжкие думы о своей не менее тяжкой судьбе, но потом все же вернулась в реальность и спросила у мужчины, не отрывая рук от лица:

– И что ты собираешься делать как человек с нездоровым оптимизмом?

– Как «что»? Ремонт!

– Ты что, рехнулся? – обалдевшим голосом спросила я, округлившимися глазами глядя на мужчину. Перспектива стать маляром-штукатуром меня не очень вдохновляла, тем более сейчас, сразу после выматывающей конной прогулки. – А ты случайно не можешь просто щелкнуть пальцами, станцевать ритуальный танец или прочитать заклинание, чтобы все само отремонтировалось?

– Случайно не могу, – убил мою последнюю надежду Габриэль, категорично качнув головой, – Поверь, Изабелл, гордость за выполненную работу перевесит твою лень и брезгливость.

Шумно вздохнув, я закатила глаза, но звук щелчка заставил меня вновь взглянуть на комнату. Отлично, ни любимой кушетки, ни книжных шкафов, ни любого другого предмета интерьера больше не наблюдалось.

– Верни все на место!

– Нет, ты получишь новую мебель, но только тогда, когда мы заменим твои жуткие обои и побелим потолок. Кстати, тебе идет рабочая форма, ты похожа на развратную дочку фермера, – ухмыльнулся архангел, нагло разглядывая мои ноги. Опустив глаза, я увидела, что теперь на мне красовались темно-красная футболка и короткий джинсовый комбинезон.

– Если ты там мечтаешь о страстной колхознице и романтичных ночах в стоге сена, то придется тебя немного обломать. Я тебя скорее трактором перееду, – огрызнулась я, пытаясь опустить шорты хоть немного ниже, чтобы не выглядеть девушкой с разворота «Плейбоя».

Через полчаса безуспешных просьб просто воспользоваться очень полезными в этот момент способностями Габриэль, в очередной раз отмахнувшись от меня, увлеченно бегал по моему дому со стремянкой в руках.

– Если ты сейчас же не перестанешь мельтешить перед глазами, я отломаю все эти чертовы металлические ступеньки и каждую засуну в разные отверстия твоего неимоверно непоседливого тела. Может, по пути еще и шило там найду, – угрожающе шипела я на мужчину, у которого уже выработался иммунитет к любым моим словам о том, что я собираюсь что-то оторвать, выкрутить или засунуть.

– Солнышко, подай, пожалуйста, шпатель, – немного улыбнувшись, сказал Гейб, взгромоздившийся на стремянку посреди комнаты. Я автоматически протянула шпатель, которым мужчина сразу же принялся отскребать старый слой побелки на потолке, и только потом возмутилась, прокрутив в голове только что услышанную фразу еще раз.

– «Солнышко»? Нет, ну серьезно? Я тебе что, блондинистая старшеклассница из группы поддержки, которой ты пообещал дизайнерское платье на выпускной?!

– Ого, кажется, у кого-то куча комплексов, навязанных подружками-феминистками, и явные проблемы со старшей школой, – присвистнул архангел, лукаво глядя на меня, из-за чего я в семьдесят третий раз за день покраснела. Психотерапевт чертов.

Следующие несколько часов мы только и делали, что скребли, шпаклевали и выметали тонны пыли. Габриэль продолжал безостановочно подшучивать надо мной, а я в отместку кидалась комками оторванных обоев, смеясь над его наигранной обидой. К счастью, напряженная скандальная атмосфера рассеялась, и я даже почти не смущалась, когда пришлось залезть ему на плечи, чтобы выкрасить стены у самого потолка без использования лестницы.

– Иззи, почему ты меня боишься? – внезапно спросил архангел. От неожиданности я немного пошатнулась, и ему пришлось удержать меня за колени, помогая сохранить равновесие.

– Я не… Не боюсь тебя, – запнувшись, сказала я, продолжая усердно возить валиком по стене. Сочная ярко-желтая краска, заменившая посеревшие от времени темно-бежевые обои, уже не поднимала мне настроение, как это было пару минут назад.

– Не правда.

– Правда. Я боюсь не тебя, а твоих чувств ко мне. Разве это нормально для архангела? – погрустневшим тоном задала я вопрос, который мучил меня довольно долгое время. Слишком много странностей и несостыковок, чтобы просто закрыть на них глаза.

– Может, и не совсем нормально, но хотя бы логично, если учитывать, что этот архангел спустился на землю только из-за любви к людям. Если быть до конца честным, то ты не первая девушка, которая меня заинтересовала настолько, что дошло хотя бы до личного знакомства.

Сказать, что мне хотелось разбить о его голову вазу – ничего не сказать. Но приходилось терпеть, чтобы не доставить мужчине такого удовольствия, как лицезрение моей дикой ревности. Тем временем он продолжил:

– Но все же ты единственная, кто остался рядом, даже узнав правду обо мне. Я почти никому не говорил об этом, но даже эти «избранные» сбегали в ужасе. Только ты приняла меня таким, какой я есть. И это действительно очень важно для меня, Изабелл, – серьезным тоном произнес Габриэль, забирая из моих рук валик. Буквально через несколько мгновений вся серьезность бесследно испарилась, и архангел снова превратился в беспечного балабола. – Хорошая работа, Иззи. Если с журналистикой не срастется, ты вполне можешь устроиться маляром.