12 простых историй

Здесь, в лесу, жара была не столь жестокой. Как впоследствии оказалось здесь уже стояли военные строители и связисты, а новобранцев направили "для усиления". Сложив вещмешки кучей в палатке с дощечкой "столовая", вновь прибывшие включились в работу. Через полтора часа лагерь был готов. Первое построение на новом месте.

– Ребята, – неожиданно не по уставу обратился капитан, – Перед нами поставлена задача проложить кабель для подключения части населенных к энергосистеме. Воздушные линии в заповеднике не желательны, да и технику для траншей сюда не загнать. Поэтому страна обратилась за помощью к нам. Сегодня день отдыха, а с утра начнём работать. Вольно! Разойтись!

Ночь выдалась морозной. Выскочив поутру из палатки ребята, увидели покрытую инеем траву.

– Ничего себе жара, – пробурчал Илюха.

– То ли ещё будет, – вздохнул Саня.

Только Леха, раскинув свои могучие руки-лопаты восхищённо протянул:

– Эх красотища, какая! Бодрит!

Построение, зарядка и завтрак – быстро и организованно. Пять минут на сборы и колонна отправляется на выполнение задания.

Первыми показались гражданские монтажники, что крутились вокруг огромного ящика.

– Трансформатор, – со знанием дела сказал Лёха, – Интересно, как они его в будку занесут.

– На наших руках, – обречённо ответил Илюха.

– То ли ещё будет, – в очередной раз выдохнул Саня.

Сразу за бетонной коробкой трансформаторной будки были видны две параллельные траншеи, которые упирались в площадку, на которой стояли старенький трактор и пара бортовых "Зилов". Ротный поднял руку, и колонна остановилась.

– Командиры отделений, выдать инструмент личному составу, командиры взводов – распределить участки.

В этот момент к ротному подошёл один из гражданских.

– Ну всё, сейчас начнём таскать чугундий, – обречённо сказал Саня.

– Товарищи, – обратился к строю гражданский, – Мы очень благодарны вам за помощь. Хочу попросить вас о соблюдении параметров траншеи: ширина полметра, глубина метр. Мы уже начали, а вы продолжите, пока мы будем собирать и обустраивать все подстанции. Вам навстречу двигается строительная рота, предположительно встреча должна состоятся в деревне Печное.

Ночной мороз сменился зноем. Утрамбованная колесами и гусеницами поверхность площадки походила на бетон. Звон лопат, сопение и недовольное ворчание: "На сто человек один лом и два топора – они смеются"?

Время остановилось, пот застилал глаза, лопата не слушалась и норовила выскочить из рук. Спустя вечность подъехал "Уазик" с обедом. Ещё через три часа уставшие и чумазые они становились в строй.

– Эх, сейчас бы в баньку, – сказал кто-то.

Старшина, старый, седой служака, сочувственно посмотрел на бойцов и сказал:

– Баня-то есть, но электричества нет. А без него ни воды, ни тепла. А теперь: на право! Шагом-арш!

И рота не спеша двинулась в лагерь.

– Товарищ старшина, – уже придя в расположение обратился к нему Илюха, – я тут подумал, а можно ли нам для баньки пару вёдер, четыре простыни, да моток веревки попросить.

– Рядовой…

– Савельев, – подсказал Илюха.

– Я же сказал – местная баня закрыта.

– А мы свою сделаем, – не унимался Илья.

Старшина оглядел неуёмного бойца и сказал:

– Через десять минут у каптерки.

– Есть, – радостно ответил Илюха и помчался к друзьям.

В назначенное время трое друзей переминались у фанерного домика с табличкой "склад". Дверь открылась и в дверном проёме появился старшина.

– Савельев сотоварищи?

– Так точно, товарищ прапорщик! – вытянулся Илюха.

– Ну вот тебе, что просил, – сказал он, протягивая два ведра из которых торчали веревка и простыни, – мыло на дне. И вот, добавка от меня.

Старшина откуда-то из-за двери вытащил помятую садовую лейку и вручил её ребятам.

Четверть часа спустя, рядом с ручьем были растянуты простыни, а под вёдрами весело трещали сухие ветки. Илюха с голым торсом поливал из лейки Лёху.

– Добавь тепленькой, жмот, – кричал тот, – я ещё веток принесу!

Старшина с капитаном сидя на лавочке наблюдали, за процессом купания подчиненных. У примитивной баньки уже толпилась веселая очередь, поторапливая друзей.

– Может приструнить, Валерий Павлович, – спросил старшина.

– Пусть порезвятся, – ответил капитан, – дети ведь ещё.

Принц

Андрейка всегда считался "городским", с пелёнок. Даже его мать, Елена Васильевна, говорила:

– Взгляд императора, не меньше, а уж как рукой махнет – сразу понимаешь, чего ему надо.

В школе, особой дружбы он ни с кем не водил, но и не избегал мальчишеских проказ. Среди одноклассников его именовали не иначе как "король Андре".

Андрейка даже занимался по-монаршьи, величественно, а смеялся так как умел только он – взмахнет своими веерными ресницами и в глазах заскачут хохочущие огоньки.

Его взгляд мог изобразить, что угодно и яркое, восторженное счастье, и сосредоточенность, и, если до этого доходило, ненависть.

Учился он лучше всех, а потому никто не удивился, что после школы Андрейка покинул родительский дом, уехал в столицу и легко поступил в университет.

В тот день провожать будущего студента пришли почти все жители деревни.

– Ну, вот и всё, "городской" уж не вернётся, – сказал его сосед по парте и тайный завистник Саня.

Сказал шепотом, но услышали все.

Андрейка молча посмотрел на провожающих и от его взгляда намокли глаза. Причём не только у женской половины.

Потекли монотонные, деревенские будни: ранний подъем, поздний загул. "Городской" присылал письма и фотографии, несколько раз приезжал сам. Всё такой же, немногословный и родной "король Андре". Каждое лето пропадал то на "практике", то на "стажировке".

Однажды, в начале июня, Елена Васильевна сообщила радостную весть – Андрейка возвращается! И не просто возвращается, а покупает у Бобровых старый дом, на краю поля и колхозный пай.

Тем же вечером, сидя у костра на берегу реки можно было услышать интересный разговор. Школьные друзья пытались понять с какой целью Андрейке понадобилась эта развалюха, с запущенным огородом в виде клина поля между лесом и ручьем.

Споры утихли только после того, как последний рак был съеден, а пиво выпито. Посидели, помолчали, да так и разошлись ни с чем.