12 великих античных философов
Шрифт:
Восхищенный выдумкой таксиарха и дисциплинированностью солдат, которые в этой игре одновременно и закаляли свое тело, и дружно веселились, одерживая победы, – а это доставалось на долю тех, кто был вооружен по персидскому образцу, – Кир пригласил их всех к себе на ужин. В шатре Кир заметил, что у некоторых воинов перевязаны голени и руки, и спросил, что с ними случилось. Те ответили, что в них попали комьями земли. Тогда Кир вновь спросил их, произошло ли это во время рукопашной или же в них попали с известного расстояния. Воины ответили, что находились в это время вдали друг от друга. Вооруженные тростниками находили эту игру прекрасной, когда бились врукопашную. Однако побитые тростниковыми палками дружно закричали в ответ, что им вовсе не показалось игрой это жестокое избиение, и стали показывать следы от ударов палкой на руках, на шее, а некоторые и на лице. Тут, естественно, всё стали смеяться друг
Другого таксиарха Кир встретил, когда тот вел свой отряд от реки, выстроив его слева от себя [1014] цепочкой по одному. В определенный момент таксиарх скомандовал второму лоху выдвинуться вперед, затем третьему и четвертому. Когда во фронте оказались лохаги, он отдал приказ каждому лоху сдвоить ряды, и во фронте оказались декадархи. Затем, выбрав подходящий момент, он скомандовал каждому лоху выстроиться в колонну по четыре, и впереди лохов стали по четыре пемпадарха. Когда же отряд подходил к дверям палатки, он приказал построиться по одному и так ввел в палатку первый лох; второму лоху он приказал примкнуть к хвосту первого и, точно таким же образом построив третий и четвертый лохи, ввел их в палатку на обед. Там он расположил их точно в том же порядке, как они шли в строю. Восхищенный таксиархом, его заботливостью и спокойствием, с каким он обучал свой отряд, Кир пригласил и этот таксис к себе на ужин вместе с таксиархом. Присутствовавший на обеде другой таксиарх сказал Киру: – А мой таксис, Кир, ты не пригласишь в свой шатер? Ведь и он, каждый раз, следует точно в таком же порядке, направляясь на обед. А в конце обеда замыкающий последнего лоха выводит свой лох, и при этом последними оказываются те, которые стоят первыми в боевом строю. Затем второй замыкающий второго лоха выводит точно таким же способом и второй лох, и точно так же поступают остальные замыкающие. Это делается для того, чтобы в случае отступления они знали порядок отхода. Как только отряд достигает плаца, где упражняются в маршировке, то при марше в восточном направлении впереди иду я, возглавляя первый лох, зачтем идет второй лох, как и положено, потом третий и четвертый, и в лохах десятки и пятерки, пока я не отдам иного приказания. Когда же мы маршируем в западном направлении, то замыкающий колонны и последние ряды шагают первыми. Я иду позади, и воины послушно исполняют мои команды. Это я делаю с той целью, чтобы они привыкли с одинаковой готовностью исполнять мои приказы и тогда, когда я иду впереди, и тогда, когда я иду позади строя. Кир спросил: – И вы всегда так поступаете?
– Каждый раз, после того как отобедаем, клянусь Зевсом!
– Тогда я приглашаю вас на обед за то, что вы так заботитесь о соблюдении строя при наступлении и отступлении, за то, что вы делаете это днем и ночью, за то, что вы в марше закаляете свои тела и укрепляете в учениях воинский дух. И так как вы совершаете это в удвоенной пропорции, то вам по справедливости должен быть предоставлен и двойной обед.
– Но, клянусь Зевсом, – сказал таксиарх, – не в один день, если только ты не предоставишь нам и двойных желудков!
Так закончился этот вечер в шатре Кира. На следующий день Кир пригласил к обеду этот таксис и, как он обещал, повторил свое приглашение и на третий день. Узнав об этом, все остальные воины стали подражать этому отряду.
Глава IV
Однажды, когда Кир производил смотр своим войскам, проходившим строем и в полном вооружении, прибыл гонец от Киаксара, сообщивший о прибытии посольства из Индии. При этом гонец сказал следующее:
– Киаксар требует, чтобы ты явился как можно скорее. Я везу тебе от него и красивую одежду; царь хочет, чтобы ты появился перед, индийскими послами в самом блистательном и роскошном наряде, так как они непременно обратят внимание на то, каким ты предстанешь перед ними.
Выслушав эти слова, Кир приказал первому таксиарху стать во фронт справа от него и выстроить за собой весь таксис в один ряд. Такой же приказ был отдан и второму, и всем остальным таксиархам. В короткий срок во фронт выстроившихся войск встали триста таксиархов (таково было их число), в глубину же строй состоял из ста рядов. Когда воины выстроились таким образом, Кир отдал приказ следовать за ним и двинулся быстрым шагом. Заметив, что дорога, ведущая к резиденции царя, слишком узка для прохождения войск фронтом в триста человек, он приказал первой тысяче следовать прежним порядком, второй тысяче примкнуть к хвосту колонны первой тысячи и такой же порядок следования принять всем остальным. Сам Кир шел впереди без остановок, все тысячи следовали за ним, вплотную примыкая одна к другой. У начала дороги он поставил двоих гиперетов, указывавших
всем, что надо делать. Когда же они подошли к воротам дворца Киаксара, Кир приказал первому таксиарху построить свой отряд на двенадцать рядов в глубину, а додекархам встать во фронт строя перед дворцом. Этот же приказ был передан и второму и всем остальным таксиархам. Все они выстроили свои отряды, как им было приказано.Кир вошел во дворец Киаксара в своем обычном персидском наряде, ничуть его не изменив. Увидев его, Киаксар был обрадован быстрым прибытием Кира, но огорчился, заметив на нем простой наряд, и сказал:
– Что случилось, Кир? В каком виде ты покажешься индийцам? Я надеялся, что ты будешь иметь самый блистательный вид. Появление сына моей сестры в роскошном наряде прибавило бы блеска и моему престолу. На это Кир возразил:
– В каком случае, Киаксар, я оказываю тебе большую честь: надев пурпурную одежду, браслеты и дорогую цепь, но медленно исполняя твои приказы, или же ныне, когда я с такой быстротой, ведя многочисленное войско, исполнил твой приказ из уважения к тебе, покрытый потом от быстрого перехода и демонстрируя тебе дисциплинированность воинов?
Так ответил Кир. Киаксар, признав его правоту, пригласил затем войти индийских послов. Послы заявили, что их прислал царь-индийцев, приказав спросить, по какой причине началась война между мидянами и ассирийцами. Выслушав ответ мидийского царя, они, согласно полученному приказанию, должны отправиться к ассирийскому царю и задать ему тот же вопрос. После чего должны заявить тем и другим, что царь индийцев, решив, на чьей стороне справедливость, примет сторону обиженного. На это Киаксар сказал:
– Знайте, что мы ничем не обижали ассирийского царя. Теперь, если вы считаете нужным, отправьтесь к нему и выслушайте его ответ. Присутствовавший здесь Кир обратился к Киаксару:
– Царь, позволишь ли ты и мне высказать свое мнение? Киаксар разрешил, и Кир сказал послам:
– Сообщите индийскому царю, если Киаксар не имеет ничего против этого предложения, следующее: мы заявляем, что согласны избрать в качестве третейского судьи царя индийцев, если ассирийский царь считает себя обиженной стороной.
Выслушав это, послы покинули дворец. Когда индийские послы вышли, Кир сказал Киаксару:
– Киаксар, я ведь прибыл сюда, захватив с собой из дому весьма небольшую сумму личных денег. Из того, что я имел, у меня ныне осталось совсем немного; я потратился на содержание войска. Ты, может быть, удивишься, как я мог израсходовать свои деньги на солдат в то время, как ты сам взял на себя их содержание. Знай же, что я истратил эти деньги не на что-нибудь иное, а только на награды и поощрение воинов, которые отличились более всех. Я полагаю, что людей, которых предстоит сделать верными помощниками в любом деле, можно скорее привлечь к себе добрыми словами и благодеяниями, чем доставляя им неприятности и применяя насилие. Что же касается тех, кого нам предстоит сделать своими храбрыми соратниками на войне, то их тем более, как мне думается, надо привлечь к себе добрым словом и делом. Люди, на беспрекословное повиновение которых мы рассчитываем, должны стать не врагами, а друзьями, – такими, которые не станут испытывать зависти к нам в случае успеха и не предадут в беде. Оценивая так положение дел, я прихожу к выводу, что нам необходимы деньги. Ожидать помощи от тебя, и без того несущего, как я знаю, большие расходы, представляется мне совершенно неуместным. Поэтому я полагаю, что нам вместе, мне и тебе, следует подумать о том, чтобы у тебя хватило денег. Когда ты будешь иметь их в изобилии, то и у меня, я уверен, будет возможность брать у тебя деньги в случае нужды, особенно если учесть, что я буду расходовать их на цели, признаваемые и тобой прекрасными.
Недавно, помнится, ты говорил, будто царь Армении, прослышав, что на нас напали враги, повел себя высокомерно, отказался прислать войско и платить причитающуюся с него дань?
– Да, Кир, именно так он поступил. Поэтому я сейчас и затрудняюсь: не отправиться ли мне в Армению и силой принудить его к повиновению или же на время оставить его в покое, чтобы не приобрести еще одного врага в дополнение к прочим? Кир спросил:
– А где находится резиденция армянского царя: в укрепленной местности или легкодоступной?
– Местность не очень укрепленная, – отвечал Киаксар, – я это имел в виду. Но там есть горы, куда он может тотчас же укрыться, спрятать все, что туда доставит, и чувствовать себя в безопасности, если только не осадить его там, как это некогда сделал мой отец.
– Но если ты захочешь отправить меня с отрядом всадников, – сказал Кир, – и притом соответствующей численности, то с помощью богов, полагаю, я сумею добиться, что он и войско тебе пришлет, и дань тебе выплатит. Я также надеюсь, что после этого он станет более дружественно относиться к нам, чем сейчас.