13 сказок про любовь
Шрифт:
— Мне нужно в парк, — сказала она.
На этом моменте Бо даже остановился от удивления:
— Геа! Что с тобой?! У нас нет парка! Ты же это прекрасно знаешь! И никогда не было!
— Как и войны, про которую ты только что сказал! — парировала Геа.
Бо ошарашено уставился на нее. Он точно помнил послевоенное время на острове, и как они радовались этой победе. И так же точно он вдруг вспомнил учебники истории, которую сам же и преподавал детям в школе, где четко было сказано, что войны на их острове не было веками.
— Что же это такое? — лицо Бо стало одновременно
— Бо, успокойся, пожалуйста, я тоже помню кое-что, чего со мной не было, или забываю что-то, что со мной действительно было. Не могу пока разобраться, что именно.
И Геа рассказала Бо все, что с ней произошло. Бо тут же подтвердил ее предположение, поведав, как они вместе шли за каким-то мальчиком, которого собственно он не видел, и которого Геа называла "мой Си". Того момента, как они гуляли по парку, Бо не помнил так же, как и сама Геа. Но теперь оба почему-то знали, что самое важное для них сейчас — это вернуться туда.
В тот день много жителей города видели двух растерянных старичков, которые пристально осматривали все маленькие и большие улицы, закоулки и тупики, даже заброшенные дома и вновь строящиеся многоэтажные. И отовсюду они уходили разочарованно покачивая головами, с печальными и даже немного испуганными лицами.
Они снова пришли на пристань, на то место, откуда начали свой променад. Геа в невеселом настроении опустилась на скамейку. Она так привыкла помогать всем вокруг. Но она и не предполагала, что тяжелее всего бывает помочь самой себе. Особенно, когда надо делать что-то, чего ты раньше никогда не делал, например, искать парк в городе, зная, что парка там никогда не было. Парка не было, но улица была! Она ведь помнила, на какой улице были эти резные ворота, предваряющие вход в сам парк!
— Бо, пошли, я вспомнила! — И Геа заспешила по тихой незаметной улочке, отходившей от пристани вправо — ведь по ней они и пришли туда.
Геа стояла перед деревянным заборчиком, который обычно ограждает что-то, на что смотреть гражданам пока не полагается. И лишь спустя некоторое время, гуляя как обычно по тем же улицам, они замечают, что на их таком предсказуемом и неизменном пути вдруг вырастает сверкающий новизной домик. Но за этим забором не было ни недостроенных стен, ни неуклюжих кранов, никаких признаков какого-то планомерного, заранее продуманного дела. Только высокие деревья приветливо шелестели с той стороны, как будто приглашая старичков присоединиться к ним.
И тут они оба заметили, что в заборе есть просвет — и сразу же нырнули в его зияющее отверстие. Слишком безрассудное поведение для степенных граждан почтенного возраста, но раздваиваться на прошлое и настоящее было еще куда более странным и неосмотрительным, так что в голове наших героев не осталось ни капли сомнения в правильности своих устремлений. При первых шагах в противоположную от забора сторону просвет в нем как будто сам собой закрылся, и стена стала до неприличия гладкой, скрывая всяческие намеки на свою возможную неоднородность.
Но этого удивительного факта Бо и Геа уже не замечали. Да и разве будешь смотреть на то, что остается за спиной, когда впереди столько интересного. Они действительно были в парке! Те же удобные скамеечки, тот же фонтан, те же дорожки — узнавание больно укололо ее, словно она поранилась иглой, которая раньше так добросовестно служила на благо ее гардероба. Геа невольно выбирала те же дорожки, которым она следовала в солнечном дне своей прошлой несуществующей, но настоящей жизни. Еще немного шагов и их встретят смешные деревянные человечки, розовый лабиринт и персиковые деревья. Все правильно, все сходится. Будто охотник, она шла по следам своих воспоминаний. Но никак не могла окунуться в них заново. Она выверяла каждый шаг, но это не помогало!
Ну
и что из того, что она нашла парк своего прошлого? — в отчаянии подумала Геа — это всего лишь, это всего лишь…— Это всего лишь дорожки! — вслух выпалила она, и посмотрела на давно уже притихшего Бо так, как будто он мог немедленно превратить вышеупомянутые дорожки в мармелад, набитый доверху модными вещами дамский гардероб, или что-нибудь другое не менее приятное вкусу и взору.
Но Бо прекрасно понимал, о чем говорит Геа. У него часто возникало желание поменяться местами с улыбающимся мальчиком, который до неприличия наивно взирал с его детской фотографии, но как он не пытался проникнуть за ее глянцевую поверхность, в этом нисколько не преуспел.
— Бо, это дорожки, и ничего более, камень и дерево, причем не в очень хорошем состоянии, — добавила она, указывая на заросшие участки сада и покосившиеся деревянные фигурки.
— Я знаю, Геа, пойдем-ка домой. Нам здесь делать больше нечего. Ты не можешь попасть туда, откуда уже однажды ушла. Наверное, мы часто сами того не замечая, прощаемся с чем-то навсегда, а потом незаслуженно предъявляем претензии, что это что-то ушло. А что ему остается делать? Видишь, как выходит — в восемь лет я побыстрее хотел стать взрослым, и убегал от детства, не обращая на него внимания, а теперь вот хочу туда, хочу, но сам виноват, сам прогнал его, а ведь мог бы и остаться там… Ах, Геа, зачем так происходит…
И Бо, известный рассказчик историй, способных развеселить самых угрюмых и докричаться до самых глухих, этот Бо взял и заплакал. Заплакал, как плачут о чем-то чего уже не вернуть, но во что все еще можно верить. А Геа, забывшая уже о своей собственной пропаже и странных историях, гладила согнувшуюся спину Бо, и говорила что-то неважное, но успокаивающее и все думала, думала, думала. Никогда у нее не было времени послушать своего друга, а вот теперь, когда услышала, стало так печально, что наверное, она еще сто лет будет пропускать его истории мимо ушей, хоть это и не очень вежливо…
И тут она поняла, что Бо сказал что-то очень важное. Что-то о том, что мы сами прощаемся с чем-то навсегда, а потом сетуем, что оно ушло! Стало быть, и она прогнала свое лучезарное прошлое, своего солнечного Си, свою молодую удивительную жизнь. Да так прогнала, что и думать о ней забыла. Чего же она еще могла пожелать? Что существовало такое, ради чего она могла бросить свое собственное счастье? На ум приходило лишь одно слово: забвение.
Когда она поскользнулась и чуть не упала тогда в парке, Си был далеко, и он бежал по мостику, а она так разволновалась, что уже не могла поспеть за ним, и лишь беспомощно провожала глазами его маленькую фигурку, а он все бежал и бежал. Если бы только предчувствие подвело и все окончилось лишь испугом, но непонятный страх не хотел ее отпускать, и она все больше и больше погружалась в его пучину. В какой-то момент время застыло, как застыл крик Си, и как застыли ее движения вместе с памятью. Движения и время пошли потом своим чередом, а вот Си больше в ее жизни не было, впрочем, как и воспоминаний, связанных с ним тоже. Если бы она захотела, то это все бы вернулось к ней раньше, но она не захотела.
Геа, словно в оцепенении промолвила:
— Бо, ты ведь знал, что у меня был Си, и что в нашем городе был парк испокон веков, и что я напрочь об этом забыла — ты все знал! И притворялся как все! Бо, почему???
— Геа, милая, — устало произнес Бо, — ты сама повесила тридцать три замка на двери своего прошлого! Но, видишь, сегодня ты сняла один из них, давай поглядим, что будет завтра.
Ее такая простая и незамысловатая жизнь на этом острове вдруг разлетелась на мельчайшие части мозаики, и что самое непонятное, собиралась эта мозаика в совсем другую историю. Но история была про нее, и с этим надо было мириться.