1356 (др.перевод)

Король почти вышел из себя. Он нервничал и надеялся, что колонны дофина будет достаточно, чтобы сломить англичан, но было очевидно, что битва оказалась тяжелее, чем кто-либо ожидал.

Его заверили, что враг ослаблен голодом и жаждой, но англичане еще сражались. В отчаянии, как он предположил.

– Мой брат пойдет вперед, когда получит приказ, - отрезал он.

– Все дело в пространстве, - вмешался граф Вентадур. Этот юноша был фаворитом короля и, почувствовав раздражение монарха, он сдвинулся с места, чтобы освободить того от дальнейших утомительных объяснений.

– В пространстве?
– спросил кардинал.

– У врага, ваше преосвященство, сильная позиция, - произнес граф, указывая на холм.
– Видите живую изгородь? Она нам мешает.

– А, - отозвался кардинал, как будто только что заметил изгородь, - но почему не выдвинуться всеми нашими силами?

– Потому что даже король или кардинал не могут влить кварту в кувшин объемом в пинту, ваше преосвященство, - объяснил граф.

– Так разбейте кувшин, - предложил кардинал.

– Они именно это и пытаются сделать, ваше преосвященство, - терпеливо ответил граф.

Трудно было определить, что произошло за изгородью. Сражение было в самом разгаре, но кто побеждал? Французы еще оставались с западной стороны изгороди, что означало, что им не хватает места, чтобы драться по другую сторону, или, возможно, это были слабаки, не желающие рисковать жизнью.

Небольшой ручеек раненых отступал с холма, и кардиналу казалось очевидным, что французам следовало послать всех имеющихся воинов, чтобы враг не смог сдержать натиск, но вместо этого король со своим братом спокойно ожидали, позволяя войску дофина сделать всю работу.

Джоффри де Шарни, королевский знаменосец, по-прежнему высоко держал орифламму, а это означало, что нельзя брать пленных, и кардинал достаточно хорошо в этом разобрался, чтобы понять, что этот огромный флаг будет развеваться до тех пор, пока враг не будет разбит.

Только когда это ярко-красное полотнище исчезнет, французы будут уверены, что у них есть время, чтобы позаботиться о богатом выкупе, и Бессьер был раздражен тем, что оно все еще развевалось.

Король Иоанн, думал он, слишком осторожен. Он послал сражаться треть армии, но почему не всю? Но он знал, что не может вымолвить ни слова критики. Когда назначат выборы следующего Папы, ему понадобится влияние короля Иоанна.

– Ваше преосвященство?
– прервал мысли кардинала граф Вентадур.

– Да, сын мой?
– величественно отозвался кардинал.

– Можно?
– граф протянул руку к плохонькому клинку, который держал кардинал.

– С должным почтением, сын мой, - ответил кардинал.

Граф дотронулся до Злобы, закрыл глаза и вознес молитву.

– Нас ждет победа, - произнес он, помолившись.

– Такова воля Господа, - сказал кардинал.

В тридцати шагах от кардинала, в строю среди людей короля стоял граф Лабруйяд. Он весь вспотел. На нем было льняное нижнее белье, а поверх него плотно сидящая кожаная безрукавка и чулки.

Кожаную куртку покрывала кольчуга, а сверху еще и полный комплект латных доспехов. Ему нужно было помочиться. От вина, которое он пил всю ночь, мочевой пузырь переполнился, но он боялся, что если перестанет сдерживаться, то кишечник тоже опорожнится. В животе бурлило.

Господи, подумал он, пусть дофин победит быстро! И почему это занимает так много времени? Он переминался с ноги на ногу.

По крайней мере, следующим вступит в битву герцог Орлеанский. Граф Лабруйяд заплатил маршалу Клермону золотом, чтобы его со своими латниками поставили в колонну короля, в последнюю, и пылко молился, чтобы три тысячи воинов короля не пригодились.

И почему они решили драться пешими? Всем известно, что знать сражается верхом! Но какой-то проклятый шотландец убедил короля драться пешими, как англичане.

Если англичане и шотландцы желали драться как крестьяне, это было их дело, но французская знать должна находиться в седле! Как можно сбежать, если у тебя нет коня? Лабруйяд простонал.

– Милорд?
– его знаменосец решил, что граф что-то сказал.

– Помолчи, - произнес граф и вздохнул с облегчением, потому что помочился. Теплая жидкость потекла по ногам вниз и закапала из-под покрытой стальными пластинами баски, защищавшей его пах.

Он сжал прямую кишку и, к счастью, остался чистым. Он взглянул направо и увидел, что орифламма по-прежнему развевается, и быстро помолился, чтобы ее поскорее свернули, а его люди освободились для поисков Роланда де Веррека, пославшего ему оскорбительное и угрожающее сообщение с человеком, чью лошадь он прикончил на виду у всей французской армии.

Граф поклялся сделать с Роландом то же, что и с дерзким Вийоном. Он оскопит его за предательство. Эта перспектива успокоила графа.

– Посланники, - сказал кто-то, и он посмотрел в сторону далекого сражения и заметил двух всадников, скачущих обратно через долину.

Они принесут новости, подумал он и вознес молитву, чтобы новости были хорошими и ему не пришлось бы драться, а лишь захватить пленных.

Ужасающий шотландец Скалли прошел мимо Лабруйяда, который подумал, что тот напоминает какое-то создание из ночных кошмаров. Кровь пропитала его жиппон, так что красное сердце Дугласа выглядело так, будто разорвалось.

На его рукавицах и наручах, защищавших предплечья, была кровь. Забрало было поднято. Он бросил на графа свирепый взгляд и зашагал к кардиналу.

– Мне нужен магический меч, - сказал ему Скалли.

– Что говорит это животное?
– спросил кардинал отца Маршана, восседавшего на кобыле рядом с Бессьером. Скалли говорил по-английски, и даже если бы кардинал понимал этот язык, он ни за что бы не разобрал шотландский акцент.

– Что такое?
– спросил отец Маршан Скалли.

– Скажи ему, чтобы дал мне магический меч!

– Злобу?

– Дай ее мне! Ублюдки ранили моего лорда, и я собираюсь их прикончить!
– он выплюнул эти слова, таращась на кардинала, как будто хотел начать свою месть, вспоров Бессьеру выпирающее брюхо.

– Тот лучник, - продолжал Скалли, - считай, он труп. Я видел этого ублюдка! Стрелял в моего лорда, когда тот был уже на земле! Просто дай мне магический меч!

– Ваше преосвященство, - отец Маршан снова заговорил по-французски, - это отродье жаждет получить Злобу. Он выразил желание перерезать врагов.

– Слава Богу, хоть кто-то этого желает, - сказал кардинал. Он гадал, в чьих руках реликвия принесет больше пользы, но похоже, такой человек был уже избран. Он взглянул на шотландца и содрогнулся при виде его грубой внешности, потом улыбнулся, сделал благословляющий жест и протянул меч Скалли.