1356 (др.перевод)

Но кто бы ни нарисовал эту сцену, он позаботился о том, чтобы убрать снег вокруг коленопреклоненного человека, и совсем неплохо прорисовал там траву, покрытую маленькими желтыми и синими цветами.

Так что расчищенный снег имел значение, так же как и присутствие второго монаха, испуганно выглядывающего из окна дома.

– У тебя есть уголь?
– спросил Томас.

– Конечно, есть!
– Джакомо махнул в сторону стола, на котором стояли краски.

Томас подошел к двери и выглянул из нее в большую палату аудиенций. Ни кардинала Бессьера, ни зеленоглазого священника не было видно, так что он подобрал кусок угля и подошел к странному рисунку и что-то на нем написал.

– Что ты делаешь?
– спросил Джакомо.

– Хочу, чтобы кардинал это увидел, - сказал Томас.

Он нацарапал большими черными буквами по снегу "Calix Meus Inebrians".

– Чаша моя преисполнена?
– спросил озадаченный Джакомо.

– Это псалом Давида, - ответил Томас.

– Но что это значит?

– Кардинал поймет, - сказал Томас.

Джакомо нахмурился.

– Боже святый, но ты затеял опасную игру.

– Спасибо, что разрешил тут накалякать, - сказал Томас. Художник был прав, все это было опасно, и если он не может разыскать отца Каладрия в этом городе своих врагов, он может пригласить отца Каладрия последовать за собой, и Томас подозревал, что отцом Каладрием мог оказаться священник с ярко-зелеными глазами.

Зеленоглазый священник явно был заинтересован старым поблекшим изображением двух монахов и Святого Петра, но центром картины был не коленопреклонненый монах и даже не фигура Святого Петра, а меч.

А Томас, хотя и не был полностью уверен, внезапно осознал, что у меча есть имя: Злоба.

И в тот же день, задолго до девятичасовой молитвы и прежде чем кто-либо мог найти его и подвергнуть церковным пыткам, Томас и его компания покинули Авиньон.

Наступила теплая погода. Погода как раз для военных кампаний, и по всей Франции мужчины точили оружие, объезжали лошадей и ждали, что король призовет их на службу.

Англичане посылали подкрепление в Бретань и Гасконь, и все думали, что король Иоанн, несомненно, соберет огромную армию, чтобы сокрушить их, но вместо этого он повел небольшую армию к границам Наварры, к замку Бретёй, и там перед обветшалыми стенами цитадели его люди возвели осадную башню.

Огромнейшее трехэтажное сооружение, выше церковного шпиля, воздвигнутое на двух железных осях с четырьмя массивными колесами из твердого вяза.

Фронтальная и боковые поверхности башни были оббиты дубовыми досками, чтобы защитить от обстрела из арбалетов, и теперь, на холодной заре, к этой деревянной броне гвоздями прибивали жесткие шкуры.

Люди работали в четырехстах шагах от замка, и время от времени защитники стреляли из арбалетов, но расстояние было слишком велико, и болты никогда не долетали. Четыре флага развевалось над вершиной башни: два с французскими лилиями, еще два изображали топор - символ покровителя Франции, мученика Сен-Дени .

Флаги трепетали и перекручивались на ветру. Ночью штормило, и все еще дул сильный ветер с запада.

– Один дождичек, - сказал лорд Дуглас, - и эта проклятая штуковина будет бесполезна. Они никогда ее не сдвинут. Она утонет в грязи.

– Бог на нашей стороне, - спокойно сказал его молодой спутник.

– Бог, - с отвращением повторил лорд Дуглас.

– Наблюдает за нами, - сказал молодой человек. Он был высоким и стройным, едва ли больше двадцати или двадцати одного года, с поразительно красивым лицом.

У него были светлые волосы, зачесанные назад с высокого лба, спокойные голубые глаза, а в уголках рта, казалось, постоянно таилась улыбка.

Он был родом из Гаскони, где ранее владел феодом, теперь конфискованным англичанами, что оставило его без доходов от земель и довело до нищеты, но сир Роланд де Веррек был известен как величайший турнирный боец Франции.

Некоторые утверждали, что Жослин из Берата лучше, но в Осере Роланд трижды победил Жослина, а затем измучил жестокого чемпиона, Вальтера из Сигентейлера, блестящим фехтованием.

В Лиможе он остался единственным, кто выстоял до конца в ожесточенном меле [12] , а в Париже женщины вздыхали, когда он сокрушил двух закаленных рыцарей в два раза его старше и намного опытнее. Роланд де Веррек стяжал чемпионские лавры, потому что был смертоносен

И девственником.

12

Меле - В Средневековье турнирная схватка между рыцарями, разделенными на два отряда, или каждый сам за себя с боевым оружием и реальным уровнем опасности. Побеждал последний, оставшийся на ногах. Противников можно было захватывать в плен и брать с них выкуп.

На его черном щите была изображена белая роза, роза без шипов. Цветок Девы Марии и горделивое отображение собственной чистоты.

Те, кого он постоянно побеждал в турнирах, думали, что он безумен, женщины, любовавшиеся им, считали, что он растрачивает себя понапрасну, но Роланд де Веррек посвятил свою жизнь рыцарству, святости и добрым делам.

Он был известен своей девственностью, над этим также потешались, но никогда в лицо и только вне досягаемости его молниеносного меча.

Его чистотой также восхищались, даже завидовали, потому что поговаривали, что ему предназначено жить в святости явившейся ему Девой Марией.

Она явилась ему, тогда еще четырнадцатилетнему, прикоснулась к нему и сказала, что он будет благословлен превыше всех людей, если станет держать себя в целомудрии, как и она сама.

– Ты женишься, но до того ты - мой, - сказала она и исчезла.

Мужчины могли насмехаться, но женщины вздыхали по Роланду. Одна женщина дошла до того, что сказала Роланду де Верреку, что он красив.

Она протянула руку и коснулась его щеки.

– Столько боев и ни одного шрама!
– произнесла она, а он отпрянул от этого прикосновения, словно палец обжег его, и ответил, что вся красота есть отражение Божьей благодати.

– Если я не верил бы в это, - сказал он ей, - я бы испытывал соблазн тщеславия, - возможно, он все-таки был подвластен греху тщеславия, так как всегда одевался с большой заботой о внешнем виде, и его доспехи всегда были начищены при помощи песка, уксуса и проволоки до зеркального блеска и сияли, отражая солнце.

Но не сегодня, потому что над Бретёем низко висели серые и темные облака.

– Дождь все-таки будет, - прорычал лорд Дуглас, - и эта проклятая башня не сдвинется с места.

– Она принесет нам победу, - спокойно и уверенно сказал Роланд де Веррек.
– Епископ Шалонский благословил его прошлой ночью, мы не можем потерпеть неудачу.

– Её тут вообще быть не должно, - прорычал Дуглас. Король Иоанн призвал для участия в атаке на Бретёй шотландских рыцарей, но защитники крепости были не англичанами, а французами.
– Я пришел сюда убивать не французов, - сказал Дуглас, - я пришел сюда убивать англичан.

– Это наваррцы, - сказал Роланд де Веррек, - враги Франции, и наш король желает победы над ними.