1356

Стрелы специально предназначались для убийста лошадей, потому что животные были уязвимы, и каждый лучник знал, что для победы над конными рыцарями нужно целиться в лошадей.

Именно так была выиграна битва при Креси, так что они инстинктивно выбрали стрелы для лошадей с треугольными зазубренными наконечниками, обе стороны которого были остры, как бритва, чтобы разрывать плоть и сосуды и застревать в мышцах.

Они оттянули тетиву за ухо, выбрали цели и выстрелили.

Боевой лук был выше человеческого роста. Он был вырезан из растущего в солнечных средиземноморских землях тиса, из той части его ствола, где темная сердцевина встречалась с золотистой заболонью, и темная сердцевина тиса была жесткой и негибкой, а внешняя заболонь пружинила, возвращаясь в прежнее положение, если была согнута, и эти противоположные свойства сердцевины и заболони вместе придавали огромному боевому луку чудовищную силу.

Но чтобы высвободить эту силу, тетиву нужно было натянуть к уху, а не к глазу, лучник должен был научиться целиться инстинктивно и натренировать мускулы, чтобы оттягивать тетиву, пока не покажется, что тис вот-вот сломается.

Требовалось десять лет, чтобы стать лучником, но в руках тренированного человека тисовый боевой лук мог убивать с двух сотен шагов и больше и вызывал страх по всему христианскому миру.

Запели луки. Тетива ударяла по нарукавникам, предохраняющим запястья лучников, выпрыгивали и уносились прочь стрелы. Лучники целились в грудь лошадей, чтобы стрелы вошли им глубоко в легкие.

Томас знал, что должно произойти. Лошади начнут спотыкаться и падать. Кровь хлынет из их пасти и ноздрей. Послышатся крики людей, придавленных лошадьми.

Остальных воинов падающие животные приведут в замешательство, и будут прилетать все новые стрелы, яростные и безжалостные, обжигая смертью с белым оперением, выпущенной тисом и коноплей. Но ничего этого не произошло.

Стрелы падали. Лошади продолжали двигаться.

Люди кричали. Возницы повскакивали с мест и бежали через реку. Всадник, пытавшийся ускорить отступление, уставился на приближающихся французов, не веря своим глазам.

Первые лучники графа Уорика достигли реки, командиры кричали, чтобы они начинали стрелять.

А французы по-прежнему приближались. Они наступали медленно и непреклонно и, очевидно, стрелы не нанесли им повреждений. Ближайшие всадники теперь находились в ста пятидесяти шагах.

Томас выпустил вторую стрелу, наблюдая за ее полетом, как она описала в воздухе низкую дугу и ударила в центр украшенной диагональными бело-голубыми полосами попоны, но лошадь даже не сбилась с шага, и Томас заметил, как еще одна стрела попала в полосатую попону.

Его стрела вошла точно туда, куда он и хотел, прямо в грудь лошади, и ничего не произошло.

– У них доспехи под попонами!
– прокричал он своим воинам.

– Шило! Шило!
– он выдернул стрелу с наконечником-шилом из мягкого дерна, куда воткнул несколько стрел. Вложил ее в лук, поискал цель и, увидев красное сердце Дугласа, выстрелил.

Лошадь продолжала двигаться.

Но лошади приближались медленно. Они шли не галопом, даже не рысью. Огромные боевые кони несли на себе кольчуги и доспехи, усиленные толстой подкладкой из вываренной кожи, а также седоков в латах, и им приходилось пробивать путь через болото, окаймлявшее реку.

Болото замедлило их бег, как и вес, и Томас увидел, как стрела скользнула рядом с головой лошади, мелькнула у колена седока и вонзилась в круп, лошадь отпрыгнула от боли. Все доспехи были только спереди!

– Эллекены! За мной!
– прокричал он.
– Эллекены! За мной!

Он схватил свои стрелы и побежал налево. Он споткнулся в грязи и болотном иле, но устоял на ногах. Нужно ударить с фланга, говорил он себе, с фланга.

– За мной!
– повторил он и бросил быстрый взгляд назад, увидев, что люди подчинились.
– Бегом!
– прокричал он, понадеявшись, что никто не подумает, что они сбегают.

Он пробежал сорок, может, пятьдесят шагов и снова воткнул стрелы в болото, выбрал стрелу для лошадей, вложил ее в лук, натянул его и спустил тетиву, целясь в лошадь с красным сердцем на яркой попоне.

Теперь он целился лошади в бок, чуть впереди седла у передней ноги. Он не раздумывал. Посмотрел туда, куда хотел бы отправить стрелу, и мускулы подчинились взгляду, два пальца отпустили тетиву, и стрела мелькнула над трясиной и исчезла в теле лошади, и та встала на дыбы, теперь и другие стрелы перелетали над болотом и наконец причиняли боль, и лошади стали падать.

Лучники графа Уорика всё поняли. Лошади врага покрыты доспехами спереди, но не сзади или по бокам.

Всадник в жиппоне с красными и желтыми квадратами с белой звездой в одном из них прокричал лучникам графа, чтобы присоединились к людям Томаса.

– На фланг! Давайте, ребята, вперед, вперед, вперед!

Но французы были уже близко. Невозможно было разглядеть лица из-за опущенных забрал, но Томас мог различить окровавленные попоны, изодранные шпорами.

Они подгоняли лошадей, а он снова отправил в полет стрелу, на этот раз наконечник-шило проткнул шейные доспехи лошади.

Животное упало на колени, и всадник, оказавшийся в ловушке между высокими луками седла, отчаянно пытался выдернуть ноги из стремян до того, как лошадь покатится.

Она еще стояла на задних ногах, наклонившись вперед, и всадник падал к ее шее, когда две стрелы вонзились в его кирасу. Одна смялась, а другая вошла в нее, и воина отбросило назад силой удара.

Он снова начал падать вперед, и снова в него попала стрела. Лучники глумились над ним. Он раскачивался взад-вперед в этой пытке, пока латник со львом Уорика не бросился вперед, размахивая топором, и не проломил ему шлем, разбрызгивая кровь.

Один из всадников попытался сразить англичанина, но теперь с фланга шел плотный поток стрел, вонзавшихся в незащищенные бока лошадей, и лошадь этого всадника получила сразу три стрелы в живот, заржала, встала на дыбы и понесла.

– Боже, убейте их! Святой Георгий!
– всадник с белой звездой на жиппопе находился чуть позади Томаса.
– Убейте их!

И лучники подчинились. Их испугала неудача первых стрел, но теперь они преисполнились мести. Каждый мог выпускать по пятнадцать стрел в минуту, теперь больше двух сотен лучников стреляли во фланг французам, и те проиграли.

Все всадники, находившиеся в первых рядах, пали, их кони погибли или умирали, а некоторые лошади сбросили седоков и со ржанием носились по полю рядом с рекой, пытаясь сбежать от жуткой боли.

Латники графа Уорика ворвались в этот хаос, опуская топоры и булавы на упавших седоков. Всадники в арьергарде повернули обратно.

Два латника графа Уорика вели к броду пленника, и Томас увидел, что тот носит жиппон с яркими бело-голубыми полосами.

Тогда он поискал красное сердце Дугласа и увидел, что его лошадь упала, а седок находился в ловушке, и он послал стрелу и наблюдал, как она вонзилась ему в руку.