140 бесед с Молотовым. Второй после Сталина

13.04.1972, 09.05.1972

– У Цеденбала я довольно часто бывал, когда был послом в Монголии. Особенно Полина Семеновна. Они только по-русски, по-монгольски не говорят, вот дело в чем. Жена у него рязанская. Бесцеремонная баба такая.

Только по-русски – некрасиво, потому что монголам не нравится.

Дамбу я хорошо знал. Это отсталый человек. Первый секретарь одно время. Цеденбала отстранили. Я как раз приехал, когда Цеденбал председателем Совета министров был, а первым секретарем Дамбу сделали. А он хитрый такой монгол, осторожный, по-русски не говорит. Одно это уже свидетельствует о том, что он для руководства не годится, – надо читать «Правду», «Коммунист». А Цеденбал выучился в Иркутском финансовом институте и там женился на русской. Дома у него библиотека. Выпить любит. Крепко. Это у него не отстанет.

07.12.1976

Готвальд

– Готвальд – хороший мужик, очень хороший, но пил…

В вопросе победы, конечно, не играл особой роли, но в вопросе построения социализма, перехода от капитализма в Чехословакии он решающую роль сыграл. Молодец, Готвальд.

(Я вспомнил рассказ П. С. Попиводы о том, как Сталин дружески говорил Готвальду: «Ты в своей стране единственный порядочный человек и тот – пьяница!» – Ф. Ч.)

17.07.1975, 07.12.1976

Вилли Брандт

– Вилли Брандт, глава социалистического Интернационала. Это я считаю политическим признаком наиболее приличным. Держится как будто ничего. Сын у него коммунист. Все-таки сделал большое дело – договоренность с Советским Союзом о границах двух Германий, это большое дело. Немаленькое дело.

07.12.1976

Тито

– По Югославии насчет Тито я выступал в 1953–1954 годах на политбюро – меня никто не поддержал, ни Маленков, ни даже Каганович, на что уж сталинец был! А Хрущев не один был. Их были сотни, тысячи, иначе один бы он ничего не сделал бы. Просто он сыграл на настроениях народа и отвечал этим настроениям, а куда это привело? И сейчас еще полно Хрущевых…

У Тито сейчас трудное положение, ло-лопается его республика, он вынужден будет ухватиться за Советский Союз, и тогда можно более крепко за это дело взяться…

Там много таких, которые хуже Тито. Да и он уже завыл от национализма, сам националист, и это его главный недостаток как коммуниста. Он националист, то есть за-заражен бу-буржуазным духом. А теперь он ругает и критикует своих за национализм. Значит, дошло его дело до того, что лопается государство. Там же несколько национальностей: сербы, хорваты, словенцы…

Когда Тито приехал впервые, еще не все в нем было ясно, даже он мне немного понравился внешностью. Я, когда смотрел на Тито, еще ясно не понимал, потому что сразу не поймешь, он тогда мне нравился, а вместе с тем что-то другое… и вспомнил провокатора Малиновского.

Тито – не империалист, а мелкая буржуазия, противник социализма. Империализм – это другое дело.

21.06.1972, 31.07.1972, 16.06.1977

Югославия

Не раз с Молотовым говорили мы о советско-югославских отношениях. Еще в дошкольном детстве, когда я уже умел читать и кое-что понимал в международных делах, и это вполне серьезно, я прочел в «Правде» о том, что титовскими агентами убит начальник Генерального штаба югославской армии Арсо Иоанович. Облик генерала в пилотке помню до сих пор. Знал ли я тогда, что мне придется работать вместе с одним из его сподвижников, тоже югославским генералом Перо Попиводой?

На работе мы звали его на русский манер по имени и отчеству – Петр Саввич. Как и Арсо Иоанович, он участвовал в военном заговоре против Тито и был единственным, кому удалось спастись, перейдя границу с Румынией, затем на советском самолете он улетел в Москву и был принят Сталиным.

Петр Саввич рассказывал мне, как он открыл указанную ему дверь и едва не столкнулся с Иосифом Виссарионовичем, который в этот момент решил выйти из кабинета.

– Я настолько растерялся, – говорил Попивода, – что от неожиданности протянул ему руку, здороваясь.

«У нас, у русских, через порог не полагается», – сказал Сталин, приглашая гостя в кабинет, и пожал руку.

– «Попивода», – сказал я ему при этом. «Сталин», – ответил он и улыбнулся. Тут до меня дошло, что представляться было незачем – он знал, кого пригласил.

– Смотрите, какой молодой, а уже генерал! – сказал Сталин. В его кабинете сидело несколько человек. – Вот у нас Буденный в Гражданскую войну тоже был молодым генералом. – Сталин кивнул в сторону сидящего за столом Семена Михайловича.

Петр Саввич, красивый, крупный, большеголовый, шевелюрой напоминающей седого льва, рассказывает, как Сталин быстро снял напряжение в разговоре, и беседа пошла легко и естественно.

– Какая у вас, у югославских партизан, была самая большая трудность в годы войны? – спросил Сталин.

– Раненые, товарищ Сталин, – ответил Попивода. – У нас ведь не было «большой земли», и мы всю войну их носили на себе.

– А что вы думаете о Тито?

– Я ответил честно, не раздумывая, – говорит Петр Саввич.

– Троцкист он, товарищ Сталин.

Сталин молча походил по кабинету и сказал:

– Хуже. Хуже. Троцкизм был сильным и вредным рабочим движением. Наша партия разбила троцкизм, но пакость от него осталась. Такая, как ваш Тито, – и неожиданно добавил: – Я слышал, вас лишили депутатского мандата?

– Да, товарищ Сталин.

– И лишили всех наград и званий?

– Да, товарищ Сталин.

– И приговорили к смертной казни через повешение? Сколько раз в жизни вас приговаривали к смерти?

– Трижды: немцы, итальянцы и свои.

– Какое у вас воинское звание?

– Генерал-майор народно-освободительной армии Югославии.

– Я думаю, – сказал Сталин, – что генерал-лейтенант Советской армии товарищ Попивода справится с возложенными на него обязанностями!

Рассказ об этом эпизоде возник, когда Петру Саввичу пришла пора оформлять пенсию. Выяснилось, что нет постановления Совета министров о присвоении ему советского генеральского звания, хотя столько лет он носил его. Пришлось пойти в ЦК партии и сказать: «Но вы же знаете, что звание советского генерал-лейтенанта мне было присвоено лично Сталиным на заседании политбюро. Я не думаю, что это было не авторитетное решение!»