1612. Все было не так!

Помимо И.П. Шуйского и И.Ф. Мстиславского, из числа чем-то отличившихся в царствование Ивана Грозного или их родственников у Годунова еще один соперник – Богдан Бельский, племянник Малюты Скуратова. Годунов сумел устранить его от московских дел, поручив ему важное дело на периферии: Бельскому предписывалось построить на р. Северский Донец «у Бахтина Колодезя» новый стратегически важный город, который должен был получить название Царев-Борисов [127] (ныне г. Изюм в Харьковской области). Задача была успешно выполнена, однако вскоре Бельский навлек на себя гнев самодержца своими неосторожными высказываниями вроде «Борис царь в Москве, а я в Цареве-Борисове» [128] , за что и подвергся опале. Впрочем, не только за это…

127

Разрядные книги 1598–1638 гг. М., 1974. С. 85.

128

Козляков В. Смута в России. XVII век. М., 2007. С. 57.

Годунову, наконец, необходимо было расправиться с родственниками первой жены Ивана Грозного – Романовыми. Федор наряду с Годуновым поручил «строить царство» также Федору Никитичу Романову, который по матери приходился ему двоюродным братом (мать Федора, первая жена Ивана Грозного, Анастасия и отец Ф.Н. Романова Никита Романов-Юрьев были родными братом и сестрой). Однако после смерти Федора Годунов и компания взялись и за Романовых; их арестовали в ноябре 1600 г. Есть версия, что Годунов просто заметил, что у Романовых в Боярской думе образовывается численный перевес, и решил нанести удар раньше, чем этот перевес будет реализован [129] . По свидетельству польских послов, при захвате романовского «подворья» 26 октября (5 ноября) 1600 г. произошло форменное сражение между царскими стрельцами и романовской вооруженной челядью [130] .

129

Морозова Л.Е. История России Смутного времени. С. 81.

130

Цит. по: Скрынников Р.Г. Смутное время. Крушение царства. М., 2007. С. 29.

Романовых обвинили в попытке ни много ни мало «извести» царскую семью, подбросив ей отравленные корешки. Именно так – почти никто не сомневается, что корешки Романовым были подброшены (многие источники даже называют имя провокатора – романовского казначея Второго Бартенева, желавшего выслужиться перед Годуновым) [131] . Между прочим, если и действительно были найдены отравленные корешки, то они вполне могли предназначаться, скажем, для травли мышей и крыс [132] .

131

Морозова Л.Е. Смута: ее герои, участники, жертвы. С. 49.

132

Морозова Л.Е. История России Смутного времени. С. 82.

Тем не менее, приученная к покорности Иваном Грозным Боярская дума «единогласно осудила» мнимых заговорщиков, причем думные бояре на Романовых, по свидетельству летописца, «аки звери пыхаху и кричаху», и несчастное семейство отправили кого по монастырям (как самого Федора Никитича, которому предложили выбор между смертной казнью и постригом; он выбрал второе и стал монахом Сийского монастыря Филаретом), кого по ссылкам. В ссылку отправили одних в Сибирь, других на Крайний Север (на берег «Студеного моря»), при этом везли их в таких условиях, что, как констатирует вообще-то симпатизирующий Годунову Р.Г. Скрынников, «удивляться надо не гибели их, а тому, что некоторые из них все-таки уцелели» [133] .

133

Скрынников Р.Г. Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII в. Л., 1985. С. 22–32.

А. Курганов упоминает и о насильственном постриге в монахини боярских жен и дочерей [134] , и как минимум в отношении супруги Ф.Н. Романова это справедливо. В. Козляков даже сравнивает расправу с Романовыми с началом Опричнины, поскольку, мол, она ознаменовала перелом в политике Годунова от сравнительно мягкой к репрессивной, подобно тому, как такой же переход в политике Ивана Грозного ознаменовало учреждение Опричнины. Кстати, есть некоторые основания думать, что Романовых поддержал и Богдан Бельский, которому за это и была объявлена опала, а не только и не столько за его дерзкие слова «я – царь в Цареве-Борисове»; как бы то ни было, в 1601 г. ему публично выщипали бороду, а потом сослали [135] . Надо думать, если бы не родство с царицей Марией, которая как дочь Малюты Скуратова приходилась Бельскому двоюродной сестрой, он бы выщипыванием бороды и ссылкой не отделался.

134

Курганов А. Указ. соч. С. 230.

135

Козляков В. Указ. соч. С. 52, 57.

В общем, можно согласиться с пушкинским героем: «Он правит нами, /Как царь Иван (не к ночи будь помянут)»! То есть, конечно, репрессии со временами Грозного были несопоставимы, но методы оставались те же.

Впрочем, в первые годы своего официального царствования Борис не только репрессировал сравнительно мало, но и старался разыгрывать перед народом милостивого и щедрого государя (а может быть, и старался им быть искренне по отношению к тем, от кого он опасности своей власти не видел) и даровал своим подданным ряд налоговых и других льгот. Так, все служилые люди по случаю начала нового царствования получили двойной оклад, купцы на два года освобождались от пошлин, землепашцы – на год от податей и т. д [136] . Вошли в историю слова Годунова во время его венчания на царство, когда он пообещал, что в его государстве не будет бедняков, а затем, расстегнув кафтан, взял себя за ворот рубахи и сказал: «И эту последнюю разделю со всеми!» Однако льготы когда-нибудь должны были кончиться…

136

Валишевский К. Указ. соч. С. 60.

В завершение отметим еще одну деталь. Жак Маржарет пишет, что русские обучились книгопечатанию «лишь 10–12 лет назад» (т. е. в середине 1590-х гг.). Комментатор поправляет его, напоминая о первопечатнике Иване Федорове при Иване Грозном [137] , однако вспомним: после начала Опричнины Иван Федоров бежал в Литву, и вполне возможно, что возрождение книгопечатания на Руси действительно наступило только через тридцать лет. Тоже показатель результатов деятельности Ивана Грозного, кстати.

137

Маржарет Ж. Указ. соч. С. 128.

Перемена Польши

Впрочем, пока имела место временная стабилизация системы, вызванная ослаблением террора, правительство могло заниматься всем вышеперечисленным более или менее безнаказанно. И даже вмешиваться в дела других стран.

Так, в декабре 1586 г. в Польше умер Стефан Баторий. Предстояли выборы нового короля, и одной из кандидатур стал Федор Иванович. Знаменательно при этом, что от Федора не требовалось перекрещиваться в католичество: поляки заявили, что достаточно будет поманить Папу Римского надеждой на будущее воссоединение Церквей.

Однако для того, чтобы склонить на русскую сторону большинство на Сейме (вернее, удержать его, поскольку большая часть депутатов была именно за Федора, которому противостояли австрийский эрцгерцог Максимилиан и шведский король Сигизмунд), требовалось затратить примерно 200 тыс. рублей, по каким-то причинам московские послы этих денег не дали (явно не в силу отсутствия таковых, «бездефицитный» бюджет – об этом подробнее уже говорилось и еще будет сказано чуть ниже – позволял такие траты).

Видя невозможность склонить большинство избирателей на русскую сторону, русские послы поддержали в качестве претендента на польский престол эрцгерцога Максимилиана, а на литовский – все-таки продолжали поддерживать Федора. Это было логично, так как сторонниками последнего были в основном литовские паны. Интересно, что московская сторона стала давить на Сейм, требуя избрания Максимилиана, «следуя прежним дружеским отношениям к Австрии». Но «раздел Польши» опять провалился, и королем избрали Сигизмунда Шведского – под порядковым номером «Третий»); это произошло потому, что поляки сумели склонить на его сторону и большинство литовских панов. Именно Сигизмунд и был коронован 16 декабря 1587 г. Максимилиан пытался отстаивать права на трон силой, однако был разбит поляками и отпущен под условием отказа от претензий на польский трон [138] .

138

Костомаров Н.И. Указ. соч. С. 459–461.

Таким образом, неудача для России усугубилась тем, что польский и шведский престолы оказались в одних руках. Однако это политическое поражение вскоре было компенсировано военным успехом. В 1590 г. удалось, начав войну со Швецией, отвоевать у нее большую часть утраченного в Ливонскую войну побережья Балтийского моря.

Еще больший успех имел место на политическом фронте: шведы, недовольные правлением ярого католика Сигизмунда, свергли его с престола. Теперь, несмотря на то что Швецией и Польшей правила одна династия, они стали врагами. Единый польско-шведский антироссийский фронт провалился. В 1599 г. шведский Сейм окончательно лишил Сигизмунда прав на трон.