1759. Год завоевания Британией мирового господства

Логика торговли и коммерции заставила Британию искать для завоевания новые земли, новые заморские рынки сбыта для избыточного капитала и экспорта. Коммерческая революция постоянно превращала британцев в нацию воинов.

Так как Британия была островом, который никогда не подвергался вторжению после 1066 г., она в огромной степени опиралась на свой военно-морской флот — и для обороны своих берегов, и для охраны торговых судов, бороздящих северную и южную части Тихого океана, Северный Ледовитый океан, моря Арктики, Индийский океан. Иными словами, Британия превратилась в необратимо морское государство, полагающееся на свое могущество на море.

Франция, в противоположность Британии, имела географические ограничения. Хотя у нее и имелись два совершенно четких выхода к морю (один — побережье Атлантического океана, второй — на Средиземном море), а значит, и определенный потенциал, чтобы стать морской державой, простые физические факторы заставили эту страну развиваться в основном как государство, базирующееся на суше. В течение столетий водные артерии вели по суше на юго-запад — в Испанию, на юго-восток — в Италию, но важнее всего, на восток — в Германию и Восточную Европу.

Таково было историческое предназначение Франции, избежать которого она не смогла. Поэтому стране пришлось разделить свои ресурсы между военно-морскими силами и армией, а ее специфическое географическое положение исключило возможность все большей и большей монолитной экономической специализации Англии.

Во Франции существуют крупные торговые порты — в Марселе, Нанте и Бордо, причем Марсель специализируется на товарах с Ближнего Востока, Нант и Бордо сосредоточены на колониальной продукции. В Лионе развита шелковая индустрия, в Руане, Амьене и Орлеане — фабрики других типов.

Но в целом Франция оставалась страной с преобладающим сельским хозяйством. История, география и культура, вместе взятые, предотвратили возможность безжалостного сосредоточения на глобальной торговле, характеризующей Британию восемнадцатого столетия. Необходимость обороны своих границ от ряда потенциальных противников предполагала, что подавляющее внимание следует уделять армии при соответствующем пренебрежении военно-морскими силами.

Трудно недооценивать морское могущество и преимущества, которое оно обеспечило Британии в глобальной борьбе восемнадцатого столетия. Но один из ключевых моментов заключается в том, что оно позволило Лондону аннулировать те преимущества Франции, которые имелись у нее всего лишь на бумаге.

В 1759 г. численность населения Британии составляла самое большее семь миллионов человек. Сравним это с численностью населения Франции — более двадцати пяти миллионов. (Численность населения Европы в целом равнялось 140 миллионам, а всего мира — 800 миллионам человек).

При нормальных обстоятельствах различие в численности населения такого рода между воюющими странами имеет решающее значение. Его часто называют в качестве основной причины победы Севера над Югом в американской гражданской войне. Следовательно, у Франции были лучшие карты в глобальной борьбе. Но только морское могущество открывало дверь в мир значительного увеличения богатства.

Общеизвестно, что в политической борьбе деньги могут взять верх над простым численным превосходством. Только одни статистические данные, приведенные великим французским военно-морским историком Пьером Шону, красноречиво свидетельствуют об этом. В период между 1750 и 1780 гг. число кораблей в мировых океанах увеличилось в десять раз.

За десять лет до 1759 г. начались исследования Тихого океана. И там под эгидой великих мореплавателей Кука, Ванкувера, Бугенвиля, Лаперуза две великих нации могли продолжать свое соперничество.

Семилетняя война оказалась как прелюдией, так и предварительным условием для исследований Тихого океана. 1759 год вновь сделался чрезвычайно важным, потому что именно тогда Джон Гаррисон, человек, решивший проблему долготы, создал четвертый вариант своего хронометра, известного как H4. Капитан Кук взял с собой в свои героические морские путешествия для свершения открытий именно этот хронометр H4.

В этом же году русские на основе первооткрывательской работы Беринга и Чирикова приступили к исследованию Алеутских островов. Они вышли на широкие просторы северного бассейна Тихого океана в погоне за тюленями. Однако тихоокеанская геополитика начнется только через двадцать лет, а в 1759 г. глобальное столкновение интересов Британии и Франции относилось к трем главным аренам: Северной Америке, Латинской Америке и Индии.

Часть привлекательности 1759 года заключается в том, что в каждом отдельном случае появляется еще один решающий элемент в нашей истории: присутствие третьей военной силы, оказывающей воздействие на обе используемые стратегии и на конечный результат. В Латинской Америке это угасающее имперское могущество Испании, осложнявшее ситуацию. В Северной Америке — племена индейцев или же племена американских туземцев. (В книге используется термин «индейские» в соответствии с современной номенклатурой. — Прим. авт.) В Индии — распадающаяся империя Моголов.

Вакуум власти в Азии в результате ухода в добровольную автаркию (изоляцию) и Китая, и Японии стал наиболее выражен в восемнадцатом столетии, после краха империи Моголов. Аурангзеб, последний император, который умер в 1707 г., аскетичный, трудолюбивый и отважный мусульманин, приверженец суннизма, провел последние двадцать пять лет своего правления, пытаясь разобраться с беспокойным Деканом. Он захватил Хайдарабад в военной кампании, в результате чего правление Дели было отодвинуто дальше на юг. Но его преемники оказались абсолютно неспособными сохранить в целости громоздкую имперскую структуру.

После своей смерти Аурангзеб оставил не менее семнадцати законных претендентов на свой трон — сыновей, внуков, правнуков. Результатом стал предсказуемый хаос.

В течение некоторого периода выбор правителей определяли братья Сайды, Хусейн Али, губернатор Патны, и Абдулла, губернатор Аллахабада. Но один из их протеже, Мухаммед Шах (правивший с 1719 по 1748 гг.), восстал против братьев, поддержал мятеж в Декане и свергнул их.

К этому времени могущественная империя Аурангзеба быстро распадалась. В 1724 г. отделился Хайдарабад и стал независимым государством. Вскоре его примеру последовали Удх и Бенгалия, причем Удх отошел в афганскую сферу влияния.

Крах империи Моголов во многом был подобен падению Рима, свершившемуся на 1 300 лет ранее. Боевые качества армии ухудшились, среди вырождающейся знати возникли распри, империя оказалась слишком обширной, ею невозможно было управлять древними методами. Требовались новые технологии.

Империя постоянно подвергалась нападению внешних врагов; персы, афганцы и маратхи выступали в роли «варваров». Едва ли могло исправить положение то, что моголы были чужестранцами, а мусульманская династия не пользовалась всеобщей поддержкой в Индии.