1917 год. Распад

Обстановка в столице во второй половине дня 27 февраля (12 марта) менялась стремительно. Вечером правительство собралось на очередное совещание в Мариинском дворце. Протопопов выглядел подавленным и спросил у Шаховского, не нужно ли ему застрелиться¹⁴. Голицын вывел из состава Совета министров Протопопова, и после недолгого обсуждения было принято решение ввести в Петрограде осадное положение. В 18:00 императору была направлена телеграмма, в которой глава правительства просил об отставке и назначении командующим войсками популярного генерала, который смог бы справиться с кризисом¹⁵. К этому времени Хабалов контролировал только свой штаб и ближайшие подступы к нему. Оставшиеся в его подчинении части он поначалу стянул к Зимнему дворцу¹⁶.

Еще днем военный министр генерал Беляев назначил командовать войсками Петрограда генерал-майора М. И. Занкевича. Тот командовал на войне лейб-гвардии Павловским полком и имел репутацию решительного, боевого начальника. Прибыв в градоначальство, Занкевич встретил там офицеров из разных частей и распорядился собрать все подчинявшиеся еще командам части в Зимнем дворце. Вскоре там собрались четыре роты из трех полков и запасной батальон павловцев. Настроение солдат и офицеров поначалу было бодрое, но полное отсутствие действий быстро начало сказываться на нравственности отряда. Не имея ни плана, ни команд, Занкевич выжидал. Поскольку о снабжении отряда также не было отдано распоряжений, он отпустил своих подчиненных в казармы для принятия пищи. Оттуда они уже не вернулись, перейдя на сторону революции¹⁷.

Имея под своей командой около 1,5–2 тыс. солдат и офицеров, Хабалов попросту не знал, что предпринять, тем более что командующим войсками Петроградского военного округа был уже назначен генерал-адъютант Н. И. Иванов. Ожидавшееся прибытие нового командующего предполагало передачу власти над верными правительству войсками ему. В этой ситуации ни военный министр, ни сам Хабалов не захотели брать ответственность на себя. Командование было поручено третьему лицу – Занкевичу¹⁸. В результате обсуждения было принято решение оставить здания на Дворцовой площади и перейти в Адмиралтейство, которое было легче оборонять. Верные еще начальству войска были переведены туда, а потом, после споров между несколькими генералами (Хабаловым, Беляевым и Занкевичем), возвращены назад во дворец. Занкевич считал, что лучше с честью погибнуть, защищая символ царской власти, чем отсиживаться в Адмиралтействе¹⁹.

Командовавший остатками верных присяге измайловцев полковник Данильченко также настаивал на переходе во дворец: он получил приказ защищать Зимний и не мог выполнить его, находясь в Адмиралтействе. Данильченко хорошо знал дворец, так как неоднократно назначал туда караулы. Имея в распоряжении 3 роты измайловцев и 1 роту 2-го Царскосельского стрелкового полка (солдаты имели по 15 патронов), 2 пулемета и 2 орудия (по 5 снарядов), он начал готовиться к круговой обороне. В этот момент в Зимний прибыл великий князь Михаил Александрович²⁰. С самого начала волнений он пребывал под сильным впечатлением от происходившего. Встречи с представителями Думы и Беляевым не добавили ему уверенности в себе²¹. Брат императора прибыл приблизительно в 15:00. После разговора с Родзянко, убеждавшего не допустить того, чтобы в людей стреляли из «царского дворца», он отправился в штаб округа и передал эти слова Беляеву и Хабалову. Министр приказал Занкевичу вновь следовать в Адмиралтейство²². Данильченко получил этот приказ со ссылкой на нежелание великого князя допустить кровопролития. Ему оставалось только подчиниться²³.

На Дворцовую площадь под полковым знаменем и с оркестром вышел Кексгольмский полк. В 17:00 под звуки полкового марша кексгольмцев с Зимнего дворца был спущен императорский штандарт²⁴. Под контролем правительственных войск некоторое время оставалась еще и Петропавловская крепость, которая не была занята восставшими, но они блокировали подходы к ней. Прорываться к ней без жертв было невозможно. Войска без особых сложностей перешли в Адмиралтейство и заняли позиции для обороны: во дворе стояла артиллерия (2 орудия с 80 снарядами), пехота заняла второй этаж, там же были установлены пулеметы. Однако у оборонявшихся не было продовольствия, почти не было патронов, конные команды не могли ни напоить, ни накормить своих лошадей²⁵.

Настроение было самым подавленным²⁶. Метания от одного здания к другому не могло воодушевить отряд, но самым тяжелым образом подействовал на сознание офицеров и солдат тот факт, что дворец они покинули по приказу брата императора²⁷. Они не могли рассчитывать ни на сочувствие, ни на поддержку. К концу дня 27 февраля (12 марта) 1917 г. большая часть Петроградского гарнизона уже перешла на сторону революции. Беляев, который еще днем был уверен «в скором наступлении спокойствия», вечером, в 19:22, был настроен уже пессимистически, он сообщал в Ставку, что «военный мятеж» имевшимися у него «немногими оставшимися верными долгу частями погасить пока не удается», и поэтому просил о спешной присылке «действительно надежных частей, притом в достаточном количестве, для одновременных действий в различных частях города»²⁸.

Буквально через несколько минут военный министр отправил еще одну телеграмму, сообщавшую о том, что Совет министров принял решение объявить Петроград на осадном положении и что «ввиду проявленной генералом Хабаловым растерянности» в помощники ему назначен Занкевич²⁹.

Следует отметить, что реального положения дел в Петрограде в Ставке по-прежнему не знали. По свидетельству Генбери-Вилльямса, абсолютно неясно было, где находится Правительство и кому принадлежит власть в городе. К 12 марта точно было известно лишь то, что на улицах северной столицы России арестовывают офицеров³⁰. Только теперь в штабе Главковерха поняли всю серьезность положения в столице, и Алексеев решился направиться на доклад к императору³¹. Генералу было трудно выполнять свои служебные обязанности, у него была высокая температура. Судя по всему, Алексеев всего лишь хорошо отдохнул в Крыму, до выздоровления ему было далеко. В Ставке офицеры считали, что генерал вернулся, не завершив лечение, для того, чтобы возглавить подготовку к весеннему наступлению³².

Было ясно, что перестановки в командовании гарнизоном столицы не могли уже изменить ход событий. Совершенно очевидно, что в Петрограде был необходим новый командующий и, что не менее важно, новые войска. Вновь возникла кандидатура Иванова: генерал имел репутацию человека, умеющего общаться с солдатами, кроме того, вспомнили и о том, как энергично он действовал при подавлении мятежей в первую русскую революцию. Алексеев сделал очередной доклад императору, во время которого предложил назначить Иванова командующим Петроградским военным округом и придать в его распоряжение части, снятые для подавления мятежа с Северного и Западного фронтов³³. После доклада Николаю II Наштаверх послал главнокомандующим Северного и Западного фронтов телеграммы, извещающие их о новом назначении Иванова. Кроме того, Алексеев приказал «с возможной поспешностью» отправить в столицу по бригаде кавалерии и пехоты с артиллерией и во главе с энергичными начальниками с тем, чтобы они «имели под командой свои полки, хорошо им известные и на которые они могли бы иметь нравственное влияние…»³⁴

Во время доклада начальник штаба Ставки рекомендовал придать Иванову батальон георгиевских кавалеров и роту Сводного полка для того, чтобы избежать «неприятностей» по пути³⁵. Император еще не хотел покидать Ставку, а батальону первоначально ставилась только задача охраны и сопровождения генерала Иванова³⁶. Сам он узнал о своем назначении после обеда, на который был приглашен днем³⁷. Квартира генерала располагалась в здании вокзала, в четырех верстах от Ставки, жил он уединенно и к моменту назначения имел самые смутные представления о том, что творилось в столице³⁸. По завершении обеда он был приглашен императором в кабинет, где и получил приказ о новом назначении³⁹. Информацию о том, что происходит в столице, Иванов также получил лично от монарха.

Она сводилась к следующим словам: «Я Вас назначаю главнокомандующим Петроградским военным округом. Там в запасных батальонах беспорядки и заводы бастуют»⁴⁰. После этого Иванов отправился в кабинет Алексеева, где находился генерал Тихменев, только что получивший приказ готовить поезд для Иванова и георгиевского батальона. Увидев своего бывшего командующего, Алексеев встал и сухим голосом сказал: «Ваше Высокопревосходительство, Государь Император повелел Вам во главе георгиевского батальона и частей кавалерии, о движении коих одновременно сделаны распоряжения, отправиться в Петроград для подавления бунта, вспыхнувшего в частях Петроградского гарнизона». Иванов ответил, что воля императора для него священна и он постарается выполнить его распоряжение⁴¹.

Вечером 27 февраля (12 марта) Николай II изменил свои планы. В 19:06 он отправил жене телеграмму: «Выезжаю завтра 2.0. Конная гвардия получила приказание немедленно выступить из Нов.[города] в город (Петроград. – А. О.). Бог даст, беспорядки в войсках скоро будут прекращены»⁴². Причина этого решения была проста: в Царском Селе еще сохранялось спокойствие, однако прочно полагаться можно было лишь на две сотни Собственного Его Величества конвоя по 150 человек каждая, которые несли охрану дворца. Подступы к дворцу охранял Сводный полк. Тем не менее даже взятые вместе оборонять дворец и тем более само Царское Село без поддержки его почти сорокатысячного гарнизона эти части, естественно, не могли⁴³. Между тем военный министр генерал Беляев сообщил о возможности движения революционных толп к Царскому Селу и посоветовал вывезти оттуда царскую семью. Из Могилева был отдан приказ готовить специальный поезд, докладывать о подготовке императрице запрещалось. Обсуждалась возможность отправить семью в Ливадию. От этих проектов отказались. Дети Николая II были больны корью, вывезти их поездом к отцу не представлялось возможным, и он решил сам поехать в Царское⁴⁴.