1924 год. Старовер

– А если это золото закопано в лесу или находится в городе, но в разных местах? Сколько времени на это уйдет? Да и мало ли что произойдет? А так их убираем, и больше никто ничего не знает, а мы, не торопясь, занимаемся этим делом дальше.

– Так-то оно так… – Муха какое-то время колебался, а потом все же решился. – Ладно! Знаю хату, где может быть сейчас Кастет.

– Сейчас скажу тебе адрес, привезешь его туда. Буду ждать вас там.

После того, как он ушел, я переоделся, взял кольт, закрыл дверь и вышел на улицу. Меня сейчас интересовал только один вопрос: сдаст домушник меня Кастету или нет?

«Пусть попробует», – подумал я, ощущая спиной прохладную тяжесть кольта.

Извозчика я отпустил, не доезжая до нужного мне дома, а остаток пути проделал пешком. Света в окнах у них не было, как, впрочем, и у соседей. Окна дома были притворены, а закрыты или нет на задвижку, в темноте не разглядеть.

Дожидаться мне пришлось долго, больше часа. Увидев в темноте две фигуры, я не сразу вышел из своей засады, а несколько минут выжидал, не появится ли еще кто за ними. У Силантия было заметно помятое лицо, да несло от него перегаром, но при этом глаза и голос были как у трезвого человека.

– Он там один? – сразу поинтересовался Силантий. – Федька Оглобля?

– Один, – подтвердил я. – Но не Федька. Другой. Я его видел во дворе, на месте стоянки…

– Да понял я. Понял, – перебил меня Кастет и задумался. Он явно колебался, не зная, на что решиться, но страх, что богатая добыча может уйти, если промедлить, придала ему решимость.

– Муха, давай.

Домушник осторожно подошел к невысокому забору и – раз – перемахнул его, причем так тихо и ловко, словно кот прыгнул. Замер на какое-то мгновение, потом неслышно подошел к окну, чуть толкнул его, но, видно, оно было закрыто, потому что он пошел к следующему. Мы остались на месте, оставаясь в темноте и в густой тени дерева, нависшего над забором; сейчас мы были невидимы для тех, кто мог пройти по переулку, не говоря о людях, живших в соседних домах. Где-то невдалеке затявкала собака, видно, спросонья, потому что почти сразу смолкла.

Спустя какое-то время Петр появился в поле нашего зрения и слегка махнул нам рукой: идите. Я легко бросил тело через невысокий забор, почти не касаясь его рукой, а Силантий, осторожно, с оглядкой, зашел во двор через калитку и подошел к входной двери.

Идя вслед за Мухой, я видел, как тот осторожно провел рукой по подоконнику, потом еще больше отодвинул створку окна, напрягся и одним неуловимым кошачьим движением скользнул через окно внутрь дома. Напрягшись, я прислушивался к звукам. Спустя несколько минут что-то стукнуло и раздался легкий скрип.

«Дверь открылась».

Спустя пару минут я переступил порог и оказался в полной темноте. Замер, вслушиваясь. Где-то впереди, в комнате, должны были находиться Муха и Кастет.

– Кто здесь?! А! Суки! Мать… – вдруг раздался громкий голос пулеметчика, сразу резко оборвавшийся.

– Муха, лампу. Старовер, дверь запри, – тихо скомандовал Силантий, при этом у него был какой-то неестественный, сдавленный голос.

Спустя пару минут комната осветилась неярким светом керосиновой лампы. Я не сразу понял, что случилось, увидев стоявшего у стены Силантия, держащегося за бок. Под его пальцами, зажимавшими рану, расплывалось кровавое пятно, а на кровати лежал мертвец с проломленной головой. В руке у него был зажат штык-нож. Видно, пулеметчик неожиданно проснулся и ткнул немецким тесаком Силу, а тот, вместо того, чтобы просто оглушить, со всей дури ударил его кастетом в висок.

– Как ты? – спросил я Силу с перекошенным от боли лицом.

– Бок пропорол, падла. Перевязать надо.

Мы с Мухой быстро нашли среди вещей лесных бандитов несколько нижних рубашек, порезали на ленты, после чего перевязали вора. Кастет осторожно сел на табурет, опершись спиной о стену, бросил злобный взгляд на тело мертвого пулеметчика, наполовину свисавшее с кровати.

– Те двое теперь ваша забота. Живыми их берите, – он чуть повысил голос. – Поняли? Живыми.

– Они кто? Залетные? – поинтересовался у главаря Муха.

– Когда надо будет, скажу. Теперь ждем.

Кастет не догадывался, что только что подписал себе приговор. Если у Петра и оставались какие-либо сомнения в отношении меня, то они прямо сейчас исчезли. Чтобы не сидеть просто так, начали обыскивать дом. Нашли в одном из матрасов пачку денег, девятнадцать тысяч рублей, а из печи вытащили шкатулку с различными золотыми вещами – мужскими и женскими ювелирными украшениями. Добыча была богатая, но на сундук с сокровищами явно не тянула.

Перед самым рассветом в дверь громко, по-хозяйски постучали. Судя по шуму и пьяным голосам, хозяева дома вернулись после ночной гулянки. Разобраться с ними проблем не составило, а еще через пятнадцать минут, связанные, они сидели спинами друг к другу. Окна и дверь были тщательно закрыты.

– Федька, привет, – поздоровался я с бандитом, когда привел его в сознание. – В город приехал, а в гости не заходишь. Нехорошо.

Тот бешено зыркнул на меня, потом скосил глаз на труп с проломленной головой, оббежал нас всех глазами и криво усмехнулся:

– Золотишка захотелось? Только хрен вам всем… Дальше полился поток бессвязного мата. Когда он закончил, Кастет нехорошо, криво улыбнулся, не торопясь достал из-за голенища сапога нож, затем тяжело поднялся с табурета.

– Положите его на кровать и крепко держите! – сказал он нам.

Пару раз, в той жизни, мне приходилось присутствовать при полевых допросах, так вот сейчас происходило нечто похожее. Он пытал Федьку излишне жестоко, с какой-то внутренней дикой злобой, но стоило тому прохрипеть: «Я скажу… Здесь…» – как уркаган прижал окровавленное лезвие к его губам.

– Погодь, – он повернулся к нам. – Муха, метнись к Кондрату на подворье. Возьмешь у него телегу – и назад.

Вор кивнул головой, скользнул по мне взглядом, затем развернулся и вышел. Спустя десять минут мы уже знали, что люди Левши сильно облегчили нам задачу, закопав золото на заднем дворе дома.

– Иди, копай! Я пока за этим прослежу, – кивнул головой Кастет на последнего оставшегося в живых пленника, снова тяжело усаживаясь на табурет.

Выйдя во двор, прошел до указанного места. Только-только начало светать. Оглядевшись по сторонам, всадил лопату в мягкую землю, а спустя десять минут металлический штык ударился о деревянную крышку. Расширил яму, а затем втащил в дом, один за другим, два деревянных ящика. На их крышках до сих пор были видны полустертые орлы царской империи.

– Это все? Больше нет? – спросил меня Кастет, а после моего кивка головой, быстро, одним росчерком перерезал последнему пленнику горло и сразу оттолкнул от себя, чтобы не запачкаться кровью.

– Чего сморщился, Старовер? – радостно оскалился Кастет, пьяный от крови. – Все закончилось! Золотишко-то – вот оно! На всю жизнь хватит! Открывай ящики! Хочу посмотреть на него! Ну, давай!

Он явно торопил меня, не давая подумать и понять, что он задумал. Я уже оценил его позицию и знал: стоит только мне наклониться над ящиком, как сразу потеряю его из вида. Дальше все просто. Он бьет меня ножом либо в бок, либо в шею.