1941: Время кровавых псов

– Это не обсуждается. Еще пойдет одна из моих групп. Десять человек. Пойдут по первому разу…

– И последнему, – сказал Орлов. – И последнему… Вам-то это зачем?

– А нам тоже любопытно, – вежливо улыбнувшись, ответил комиссар. – Вирусное любопытство.

– А вы дойдете до обратной воронки? Сорок километров…

– Это не твоя забота.

– Идиоты. Полные идиоты! Вы не понимаете, что нужны мне здесь? Здесь вы мне нужны. И ты хочешь не подохнуть там в болоте, а узнать о том, как погиб твой сын и где похоронен! А мне нужно, чтобы ты мне мог и дальше помогать. Этим безумным капитаном ничего не закончится! Я видел, я знаю! Сколько всего происходит… Может произойти, но не должно!

– Ты все сказал? – холодно осведомился Евгений Афанасьевич, когда вскочивший со стула Орлов сделал паузу, чтобы набрать воздуха. – Это не обсуждается. Абсолютно.

– И хрен с вами! Надеюсь, у тебя хватит ума пустить себе пулю в висок, предварительно отпустив на тот свет старика. К немцам ни тебе, ни ему попадать не стоит.

– Не учи меня умирать, – сказал комиссар. – Давай подготовим план. Ты выслушаешь наши с генералом предложения, примешь их к сведенью. А потом мы вместе попытаемся придумать объяснение для привлеченной группы. Нам ведь нужно, чтобы ребята не остолбенели от неожиданности, а сразу стали делать дело.

– Скажешь, что проводится испытание новой техники. Переброска в тыл к противнику. Следующий рейс – в Берлин, за Гитлером. Уходить отсюда будем перед рассветом, туда попадем приблизительно в то же время. Будет чуть теплее, но небо будет в тучах, так что можете рассказывать им о перемещении в пространстве, не упоминая времени.

– Думаешь, они поверят? – спросил Севка.

Они поверили.

Никто даже не выразил своего удивления по поводу предстоящего фантастического путешествия. Лишь переглянулись с каким-то одинаково радостным выражением на лицах.

– Значит, если у нас получится, то можно будет прямо из Москвы двинуть в Берлин? – спросил долговязый парень, которого комиссар назначил заместителем командира группы. Заместителем Севки.

– Да. И могу вам гарантировать, что вы будете в числе тех, кто пойдет на Берлин, – лишь на секунду замешкавшись, ответил комиссар.

– Здорово, – сказал парень. – И войне – конец?

– Да, если мы все сделаем правильно.

– Все будет нормально, товарищ комиссар, – сказал коренастый крепыш, которого остальные называли Репой. – Выйдем, сделаем.

– Они будут в нашей форме, – напомнил комиссар. – И говорить будут по-русски. И станут требовать, чтобы вы… Ну, чтобы не стреляли.

– Они же предатели, – удивился Репа. – Думать нужно было раньше.

– Правильно, но они тоже хотят жить.

– Цыпленок тоже хочет жить, – пропел самый молодой из группы, рыжий паренек лет восемнадцати. – Извините, вырвалось.

– Ничего, – махнул рукой комиссар. – Давайте еще раз пройдемся по плану. Имеем четыре машины. Грузовики с рамами вместо кузова. На рамах – ракеты. По ним ни в коем случае не стрелять. Вообще, вести огонь только прицельно. Если все получится, как нужно, мы вначале выводим людей из машин и только потом…

Севка еле удержался, чтобы не вздохнуть.

До выхода оставалось чуть меньше трех часов, можно было бы дать парням и отдохнуть. Севке дико хотелось спать, предстоящее его отчего-то ничуть не волновало. Словно перегорело что-то внутри Севки. И это было даже не равнодушие.

Что сломалось в нем? Или, наоборот, возникло. Нечто новое и самому ему пока непонятное.

Он спокойно дослушал инструктаж, тщательно проверил свой «наган», каждый патрон, прежде чем вставить в автоматные диски, он осмотрел еще до приезда группы. Он брал четыре штуки, с завода с каждым «ППШ» присылали всего по два, подогнанные, другие могли не подойти, были там какие-то проблемы в производстве, но Дятел, оружейник у комиссара, клялся и божился, что лично все проверил и подогнал.

За час до выхода приехал Евграф Павлович в сопровождении Никиты и Кости. Генерал был одет в длинную шинель без знаков различия.

Его представлять группе не стали. Евгений Афанасьевич сказал, что профессор идет с ними, и все ребята тут же решили, что этот невысокий сухенький старик с седыми усами и бородкой – изобретатель того самого способа перемещения, которое им всем сейчас предстояло испытать.

За полчаса до выхода пришел Орлов.

– А где твой?.. – начал Севка и осекся, увидев, что в комнату вслед за Орловым входит старший сержант Малышев.

– Здравствуйте, товарищ младший политрук! – Малышев откозырял Севке. – Прибыл для совместного прохождения службы.

Севка встал, подошел к сержанту и пожал руку. Оглянулся и вывел Малышева из комнаты на кухню.

– Ты как сюда попал?

– А когда мост рванули, я хотел вместе со всеми уцелевшими идти, но тут товарищ старший лейтенант появился, меня в сторону отвел и предложил к нему в группу.

Малышев наморщил лоб.

– Особую группу при Разведуправлении Генштаба РККА – вот как она называется. Я подумал… целую минуту думал, а потом согласился. Главное, человек хороший. И бывалый. Как он тех диверсантов узнал? И нас вывел… – Малышев понизил голос. – А кроме того, содержание командирское. Правда, даже от своих прятаться пришлось, но тут ничего не поделаешь. Если честно, до самого конца что-то копошилось… Ну, вроде как и особая группа, только ведь мне о ней ничего толком и не известно. Я все больше по квартирам да дачам пустым ошивался. И кроме старшего лейтенанта только одного человека еще видел, Саньку Чалого. Когда Данила Ефимович мне сказал, что сегодня с вами встречусь да с комиссаром, – прямо от сердца отлегло. Вот честное слово!

– Ну и хорошо, – улыбнулся Севка. – И правильно. Тебе уже объяснил Орлов, какое задание будем выполнять?

– Ага.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– Что-что… Наука умеет много гитик, товарищ младший политрук.

– Лейтенант, – поправил Севка. – Лейтенант.

– Значит, ушли из политической части? Оно, наверное, правильно. Я ж помню, как вы тех немцев в деревне… Какая агитация? Командовать вам нужно, товарищ лейтенант. Орденок вы за мост получили?

– За мост.

– И правильно. Мне товарищ Орлов газету показывал с вашей фотографией. А нам, сказал, ордена-медали не положены. Нам светиться нельзя. Нас денежными премиями наградили. И я вам скажу – таких деньжищ я в руках сроду не держал. Мне как Орлов их вручил, так я сразу и засомневался… Мыслишка закралась, что с бандитами связался. Но как вас увидел – сразу и полегчало.

– Залесский! – позвал комиссар. – На инструктаж.

– Опять… – вздохнул Севка и вернулся в комнату.

Там курили, сизые клубы заполняли помещение.

Орлов что-то говорил Евграфу Павловичу, тот отвечал коротко и на Орлова не смотрел. Старик так и не расстегнул свою шинель, а туго набитый вещмешок, с которым пришел, так и не выпустил из рук.

– Встать, – скомандовал комиссар. – Слушай приказ.

Севка посмотрел на стенные часы. Пятнадцать минут до выхода.

Вытер руки о гимнастерку.

Пятнадцать минут.

Севка обвел взглядом лица ребят из группы – волнуются, но волнение почти радостное. Парни поверили в то, что им предстоит славное дело. Может, даже великое. Хотя, в принципе, так оно и было. Им предстояло сделать то, чего до них никто не делал.