1972
Шрифт:
Зато на второй день (ассоциации со свадьбой… хе хе) мы посидели очень хорошо. Родители Лауры вначале стеснялись, но потом оттаяли, и все было просто замечательно.
Как оказалось – у матери Лауры очень даже приличный голос, а еще – она играет на гитаре, на мой взгляд – вполне профессионально. Так что были латиноамериканские песни и очень дружеская атмосфера. У меня даже прошла депрессия, которая чем ближе к дню рождения, тем более грызет мою мятущуюся душу. Жаль, не было Зины и не было Махрова. Первые друзья, которые завелись у меня в этом мире.
Кстати сказать, Махров все-таки поздравил меня с днем рождения. Звонок раздался ровно в семь часов утра шестнадцатого числа. Если честно – я спал. Ночью работал до трех часов, так что с чистой совестью дрых без
Телефон включила Ниночка – она прибежала в спальню, воткнула вилку в розетку и довольно-таки бесцеремонно меня растолкала. Я хотел злобно послать ее нахрен, кинуть в нее тапком (спросонок, невыспавшийся – я очень нехорош), но она храбро выдержала мою почти матерную тираду о тупых курицах, мешающих добрым людям почивать, и сообщила, что это звонит мой друг Махров, и чтобы я взял поскорее трубку, ибо звонок из Москвы в Нью-Джерси это мне не хухры-мухры, а стоит офигенских денег.
Ну да, стоит… хотя Махров скорее всего звонит не за свои деньги, а за государственные. И этих самых государственных денег я заработал ему выше крыши. На несколько издательств хватит.
– Привет, бродяга! – услышал я до неприличия бодрый голос Махрова (у него сейчас вечер, детское время) – Все дрыхнешь?! Свою днюху проспишь!
– Не просплю – буркнул я, делая на собой усилие и продирая глаза – Работал ночью много. Ты же знаешь мой график работы.
– Знаю! Кстати, твоя новая книга – это просто отпад! Мы не успеваем печатать! Сразу в трех типографиях, и не хватает! На мелованной бумаге, с классными иллюстрациями! Увидишь – обалдеешь! Все уходит влет! Это правда – колдовство какое-то!
– И ты про колдовство… – вздохнул я – Меня уже задолбали этим колдовством!
– Читал, читал про тебя! Хе хе хе… ты такие вещи там творишь – тут вой стоит! Наши товарищи сам-знаешь-откуда волосы на заднице рвут! Но ты все-таки держишься прилично и не поганишь свою страну. Наоборот – прославляешь имя советского писателя! Так что пока к тебе никаких претензий. Запретов на печать нет, книги идут вне очереди, даже скандал был – кое-кто из маститых жалобы начали писать. Мол, отодвигаем маститых советских писателей, одного только Карпова издаем, а у этого самого Карпова мелкобуржуазная душонка! Сознавайся, у тебя мелкобуржуазная душонка?
– Крупнобуржуазная! – фыркнул я, и Махров нарочито-грустно сказал:
– Я так и знал! Буржуй ты проклятый! Ну что же, буржуй, желаю тебе всего самого, самого лучшего! Пусть твоя золотая задница и дальше несет золотые яйца для нашего издательства! Да не оскудеет задница золотой гусыни!
– Тьфу на тебя! – ласково ответил я другу – Вот приеду, получишь ты у меня! Ухо отгрызу!
– И нечего запугивать! Впрочем – не страшно. Ты еще не скоро приедешь, насколько я слышал. Фильмы снимаешь? И мне кое-кто сказал, что ты вроде как в одном из фильмов сняться задумал? Поздравляю, скоро ты будешь не только великим писателем-фантастом, но еще и великим актером! Ох, как тут народ визжит… ты бы знал! Завидуют – просто писк стоит! Сам знаешь, что такое наше писательское сообщество. Это просто кубло какое-то, гадюшник! Написали пару книжонок о победе соцсоревнования над мелкобуржуазным сознанием, и давай ездить по заводам, кормиться и денежку на халяву снимать! Бездари чертовы! Нет бы написать что-то дельное, что народу понравится – а они: «уводит народ не на дорогу, ведущую к светлому будущему – коммунизму, а непонятно куда!» Это про тебя, если что.
Читал я кое-какие вирши… даже в газетах были. Латунские у нас не переводятся, ты ведь знаешь. Ну а так – все на удивление тихо. Соберешься приехать – скорее всего, все будет нормально. Кстати, ты теперь легальный миллионер! У тебя на счету скопилось столько, что аж дух захватывает! Я сказал в бухгалтерии, чтобы под угрозой увольнения не смели никому вякнуть от твоих доходах. Так что знай – ты теперь в шоколаде, да не просто в шоколаде – а слоев в десять в этой самой коричневой субстанции.– Звучит как-то двусмысленно и многообещающе – вздохнул я – а откуда столько накапало?
– А ты про французов забыл? И про немцев? Они и Неда запустили, и Звереныша! Хотят и Гарри запустить, но у нас нет на него прав. Сказал, чтобы обращались к тебе. Думаю, на днях на тебя выйдут. Или после нового года. В рождественские каникулы все отдыхают. Ну ладно, заговорил я тебя, да и денежки капают. Итак – ждем от тебя новую книгу Гарри, а еще – с днем рождения! Живи долго и счастливо!
– Напомнило, Лех: «Сухарей не надо, ты иголок шли. А чтоб не заржавели – в сало их воткни».
– Во-во! Шли! Побольше шли! Ты какую пишешь? Вторую? Или третью?
– Третью начал. Пишу, да к съемкам готовлюсь. Кстати, слышал? Ниночка будет в кино сниматься, и в главной женской роли!
– Да уж я не слышал ли! Она как только трубку сняла, так тут же мне и сообщила! Так вопила, я думал – оглохну! Поздравь ее еще раз от меня. Эх, ребята, ну какие же вы молодцы! С ноля – и вот так подняться! Ты небось там уже и долларовый миллионер? Не надумал остаться в Штатах насовсем?
Мне показалось, или нет – голос Махрова стал напряженным. Слегка напряженным, но… вот так. Знает, что его слушают, точно.
– С чего я вдруг останусь? Не останусь, я же сто раз уже говорил. С кино разберусь, и тогда приеду. Куда я без родины? Да и людей подвести не могу, тебя, например. Ты же за меня поручался, когда я уезжал. Так чт о приеду обязательно. А пока – я тут что-то вроде посла доброй воли, рассказываю людям, какая хорошая советская страна, какие молодцы советские люди, и лучше советского человека быть не может! Серьезно, без шуток – делаю, что могу для своей страны. И побольше, чем наши дипломаты делаю. Или по крайней мере не меньше.
– Это хорошо. Это правильно! – Махров явственно облегченно вздохнул – Держись там, в мире чистогана! И здоровье береги. Ты нам нужен! Кто еще будет нести нам золотые…
– Убью! – перебил я тираду Махрова, и тот радостно захихикал – Ну все, Лех… пока!
– Стой! А чего не спрашиваешь про Зину? – вдруг перебил он меня – Зина-то родила! Мальчик у тебя! Поздравляю!
Я замолчал. Меня будто подушкой по башке врезали. Нет, ну само собой Зина должна была когда-то родить, раз беременная ходила, но это самое событие как-то отодвинулось от меня на неопределенное время. Ну как бывает со сценой в книге: ты пишешь, пишешь, а потом рраз! И тебя оторвали на какие-то домашние дела. И вот в голове у тебя картинка: герои твоей книги стоят, застыли – с поднятыми в беге или шаге ногами, с открытыми ртами, застывшими во время разговора. Облака встали на месте, солнце остановилось. Нужно снова запускать проектор в голове – и тогда герои опять заживут своей жизнью, так и не заметив, что эта самая жизнь останавливалась на несколько часов. Вот так и с Зиной – я отодвинул от себя мысли о ней. Отодвинул все, что касалось этой женщины, так жестоко выбросившей меня из своей жизни. Отодвинул и мысли о моем ребенке, которого она вынашивала. И вдруг… бах! Получите! И распишитесь…
– Как она его назвала? – голос мой был чужим. Я его не узнавал. Ощущение такое, будто я – это не я, и все окружающее мне только снится. Странно так… у меня теперь есть сын. В этом мире – сын!
– Мишей. Он назвала его Мишей!
В голове звенело, в ушах колокольчики… и кровь – она бьется в сосудах, распирает голову, бухает, как барабан. У меня – сын!
– Миша, ты слышишь меня? Миша! – только сейчас я осознал, что голос в трубке уже с минуту пытается до меня докричаться. И тогда я медленно, очень медленно ответил: