1991: измена Родине. Кремль против СССР

Рискну напоследок сказать, что косвенно писатель Проханов в свое время наставил автора «Гибели СССР» на путь истинный, в результате чего, быть может, и появилась на свет эта книга. Нет, он не вовлек меня в стан радикальной оппозиции своими знаменитыми передовицами в «Завтра», не склонил к радикально левым идеям собственным примером. Автор, конечно, не политический либерал-западник, несмотря на то, что имеет за плечами вуз, основанный Горбачевым и Бушем, но и не ностальгирующий радетель всего советского. Просто однажды погожей октябрьской ночью 1993 года я прочитал журнальный вариант романа Александра Проханова «Последний солдат империи» и безоговорочно до конца жизни выработал в себе четкое и недвусмысленное отношение к развалу Советского Союза. Отношение исторически здравомыслящего человека. Гибель СССР – преступление одних, ошибка других, попустительство третьих, бессилие большинства и трагедия для всех. Отныне, вступая с кем-нибудь в политический диалог, я идентифицирую собеседника на политическую вшивость тестом на отношение к развалу нашей родины. Понятно, что для того чтобы иметь свое мнение, надо не только обладать информацией, но и размышлять над ней достаточно много и глубоко. Но все же, все же, все же…

Конечно, и мое общее глухое неприятие политических событий предшествующих распаду СССР лет порой перемежалось наивными всплесками веры в общую разумность происходящего. Впрочем, думаю, это была скорее уверенность 20-летнего советского юноши в том, что все в этом мире меняется в лучшую сторону, а не сознательное очарование абстрактными политическими перспективами нашей страны. Но общее понимание ситуации, повторяю, соответствовало интуитивному ощущению, что так быть не должно. Вернее, что страна должна меняться, но не так. Чувство не из приятных, если учесть общий оптимистический раж столичного населения по поводу перестройки, среди которого я тогда проживал. Позже, в первые демократические годы новой России, в защитники Советского Союза записались сотни тысяч выходящих на митинги людей, но я прекрасно понимал, что они тоскуют не по утраченной советской империи, а по дешевой колбасе, потому что ни в день запрета КПСС, ни в день подписания Беловежских соглашений никто из них митинги не организовывал. Это были жертвы шоковой терапии. Неудачники новой жизни. Ассоциировать себя с ними было неприятно, но и считать новых хозяев жизни за приличных людей я, конечно, не мог. Третьего варианта для полноценной политической самоидентификации себя в обществе не существовало.

Моральное неудобство такого рода мешало мне жить, как я уже сказал, до октября 1993 года. До прочтения «Последнего солдата империи». Расставшись с романом к утру, я понял, что одновременно можно быть и современным человеком, и видеть тяжелую изнанку причин распада государства и их последствий. Я понял, что можно не перенимать нравы странного времени и оставаться вполне адекватным ему человеком. Я понял, что всеобщий раздрай в умах не вечен и сохраниться морально не покалеченным человеком возможно, лишь отдавая себе полный, порой горький отчет в произошедшем и происходящем. Я стал делиться своими наблюдениями с окружающими посредством печатной машинки, и это в конце концов привело меня в профессиональную журналистику. В мою нынешнюю профессию, благодаря которой стала возможна эта книга.

Станислав Говорухин

Говорухин Станислав Сергеевич – режиссер, депутат Госдумы. Родился 29 марта 1936 г. в городе Березники Пермской области. Открыл для кинематографа Владимира Высоцкого в фильме «Вертикаль». Снял 11 художественных, 4 публицистических фильма; написал 14 сценариев и 3 книги.

– В 2010 году исполнилось 20 лет выхода на экраны СССР вашего документального фильма «Так жить нельзя!», гражданский пафос и влияние на умы населения которого в то время переоценить сложно. Не так давно вы заметили, что этим фильмом вы «не помогли, а возможно, напротив – сыграли отрицательную роль» для будущего советского общества.

– Да, скорее всего… Когда фильм вышел, очереди желающих его увидеть стояли по всей стране, а после просмотра «Так жить нельзя!» люди жгли свои партбилеты – в буквальном смысле горели костры. Правда, как потом выяснилось, партбилеты жгли прежде всего проходимцы и хамелеоны, порядочные люди партбилеты оставляли на память – это же история! Кое-кто, конечно, сохраняя партбилет, хотел таким образом остаться коммунистом, но большинству сохранивших просто не нужна была показуха. Что еще произошло после демонстрации «Так жить нельзя!»? Не успели мы оглянуться, а у власти оказались коммунисты, назвавшие себя демократами! В Москве – Ельцин, в республиках – секретари ЦК, в областях – секретари обкомов. Все, начиная, условно говоря, от Туркменбаши до последнего руководителя области – сплошь коммунисты! И правили все эти годы тоже коммунисты, только худшая их порода – хамелеоны. Вот вам и вся демократическая революция!

– То есть сами вы если и ожидали какой-то эффект от фильма, то явно не такой?

– Конечно! Я понимал, что всякое искусство бесполезно, как говорил Оскар Уайльд, но вот только не знал, что настолько.

…Разве я всей своей жизнью, всем своим творчеством и этим фильмом призывал к тому, чтобы напрочь забыть все хорошее, что было в той жизни? Нет, конечно! Даже сегодня я иногда говорю: «В СССР было много хорошего!» На меня сразу накидываются: «Что там было хорошего?!» А хорошего действительно было много! Люди были другие… честнее, как ни странно, порядочнее, не было нынешнего цинизма и погони за деньгами. Искусство было другое, все было другое… Улицы были другие: по ним тогда можно было ходить спокойно, а сегодня по ним разгуливают бандиты, а правопослушные граждане сидят за решетками и стальными дверями. В Советском Союзе было образование, наука, была школа. Сейчас ничего этого нет, а есть какое-то обезьянничание с Запада – то ли с Америки, то ли с Англии, черт его знает откуда они это все содрали! Эти ЕГЭ?! Про науку даже и говорить нечего! Раньше человек мечтал быть инженером, агрономом, биологом, преподавателем, ученым… а сейчас женщины хотят быть моделями, проститутками или дизайнерами, на худой конец, – что один черт, по-моему!..

– На самом деле оказалось, что жить можно было как раз тогда, а вот жить, как сейчас, – нельзя?

– Конечно… Вроде все изменилось: облагообразились здания, стали чистыми туалеты – раньше же был ужас, в них нельзя было войти; построили хорошие дома, стали хорошо одеваться, питаться, но внутри-то – гниль… Ради всего этого разрушать Советский Союз не стоило. Я говорил это и Михаилу Сергеевичу. Правда, я уже начинаю сомневаться, что масштаб его личности был соразмерен со вставшими перед ним историческими задачами. Но при этом у меня есть надежда на то, что Горбачев начал все эти перемены из добрых помыслов, просто ему не хватило ума их завершить – хоть это, конечно, не снимает с него вины, как с политика, а Ельцин – просто преступник, которому нет прощения. Ни ему, ни Гайдару!

Я считаю, что если бы к власти тогда пришел не Горбачев, а какой-нибудь Иванов, ему тоже пришлось бы начинать реформы – время подоспело, но, мне кажется, мы бы в любом случае обезьянничали, глядя на Запад, а не на Китай – любовь к Америке жила в нас неистребимо. Мы думали, что стоит нам поступить так, как поступают американцы или англичане, все сразу наладится. Даже сегодня мы, к сожалению, на Китай до сих пор ни разу не оглянулись, ничего у него не переняли, хотя сегодня именно Китай, а не мы – вторая в мире сверхдержава после США! А мы в дерьме!

Санкт-Петербург, январь 2010 г.

Никита Михалков

Михалков Никита Сергеевич – российский и советский режиссер, Председатель Союза кинематографистов России, народный артист РСФСР. Родился 21 октября 1945 г. в Москве. Лауреат премии «Оскар» за лучший иностранный фильм. Награжден орденами: «За заслуги перед Отечеством» II степени и «За заслуги перед Отечеством» III степени.

– Кодекс строителя коммунизма был не чужд духовным постулатам… Согласны?

– Да, это евангелие, только без Бога. А как же может быть евангелие без Бога?! Беззаветная любовь к вождю – это разве не религиозная любовь? А колхозы – это разве не соборность?..

– Что-то я не пойму, Никита Сергеевич… Так дала Советская власть что-то все-таки взамен веры народу или не дала? Может, просто переформатировала веру?

– Не дала! Отобрала веру и заставила верить в другое! Но это «другое» – скоропортящийся продукт. Страна ведь до этого жила тысячу лет по своим законам. А потом только на страхе. Страх вынули, и все рухнуло!

– Ну уж какой там страх был в восьмидесятые-семидесятые…

– Был. И сейчас синдром этого страха существует. И когда его вынули, выяснилось, что больше держаться-то не на чем, почвы нет! Идея – скоропортящийся продукт! Если спокойно и с пониманием, не загоняя никого палкой в церковь, не кликушествуя, дать развиваться приобщению народа к религии – это и будет тем рецептом любви к своей стране, о котором вы спрашивали.

– Ваш отец, Сергей Владимирович, автор также и обновленных слов к гимну России. Скажите, почему большей частью именно из стана интеллигенции, которая слаще всех жила при СССР, посыпались проклятия в адрес, по существу, этого технического атрибута государственности, его автора и президента, инициировавшего восстановление мелодии советского гимна. Откуда столько эмоций?