1Q84. Тысяча невестьсот восемьдесят четыре. Книга 3. Октябрь-декабрь

— Конечно, могу, — кивнул Усикава. — Но если я окажусь негодяем и ключ не верну? Или сделаю дубликат, чтоб потом обокрасть людей?

Парень ошарашенно уставился на Усикаву.

— Да, действительно… Так, может, оставите на всякий случай хотя бы визитку?

Усикава достал из кошелька визитку «Фонда поддержки искусства и науки новой Японии» и вручил собеседнику.

— Господин Усикава, — прочел парень с замысловатым выражением лица. Но тут же скрыл замешательство. — Вы совсем не похожи на подобного негодяя.

— Благодарю, — сказал Усикава. И выдавил улыбку — столь же абстрактную, как и его визитная карточка.

Такие слова ему говорили впервые. Явный намек на то, что для совершения подлостей у него слишком броская внешность, решил он. Его особые приметы слишком легко описать. Портрет нарисуют в два счета. Объяви его в розыск полиция, сцапают за три дня.

Квартира оказалась лучше, чем он ожидал. Тэнго жил аккурат двумя этажами выше, что, конечно, лишало Усикаву возможности наблюдать, что там происходит. Зато из окна просматривался вход в подъезд. Значит, можно контролировать уходы и приходы самого Тэнго. Вычислять, что за гости его посещают. А через телеобъектив даже фотографировать лица.

Для снятия этой квартиры требовалось внести задаток, равный двум месяцам проживания, плюс одномесячную предоплату, а также отстегнуть вознаграждение риелтору в размере двух месяцев аренды. И хотя стоимость аренды была невысокой, а задаток возвращался при расторжении контракта, общая сумма набегала довольно солидная. После расчета с Нетопырем денег на счету Усикавы оставалось не так-то и много. Но, учитывая положение, в котором он оказался, квартиру нужно было снимать не раздумывая. Выбора не оставалось. Вернувшись к риелтору, Усикава достал из конверта приготовленные заранее деньги и заключил договор об аренде от имени «Фонда поддержки искусства и науки новой Японии». Копию свидетельства о регистрации фонда он обещал прислать почтой чуть позже. Парнишка-агент и не подумал возражать, и, как только договор был подписан, вновь передал Усикаве ключ от квартиры.

— Вселяться можете хоть сегодня, господин Усикава, — сказал он. — Свет и вода подключены, а для подачи газа вам нужно всего лишь позвонить в муниципальную службу, поскольку эта операция требует вашего личного присутствия. Как насчет телефона?

— Сам разберусь, — ответил Усикава. Заключать договор с телефонной компанией — слишком много возни, да к тому же в квартиру заявятся монтажники с проводами. Куда удобнее звонить из автомата неподалеку от дома.

Вернувшись в только что снятую квартиру, он набросал список нужных вещей. На его удачу, предыдущие жильцы оставили шторы на окнах. Старенькие, с цветастым узором — идеальный камуфляж для скрытого наблюдения.

Список вещей оказался не очень длинным. Продукты, питьевая вода. Фотоаппарат, телеобъектив, штатив. Туалетная бумага, спальный мешок альпиниста, сухой спирт и походная газовая плитка, небольшой нож, открывашка, пакеты для мусора, туалетные принадлежности, электробритва, несколько полотенец, карманный фонарик, радиоприемник. Комплект белья, блок сигарет. Вот, пожалуй, и все. Ни холодильник, ни кухонный стол, ни одеяло не нужны. Есть где укрыться от ветра с дождем — и слава богу. Вернувшись домой, он отыскал кофр, уложил туда зеркальный фотоаппарат, телеобъектив и десяток кассет с фотопленкой. А все остальное по списку приобрел на торговой улочке у станции Коэндзи.

У самого подоконника в комнате площадью с десяток квадратных метров он поставил штатив, закрепил на нем камеру «Минолта» последней модели. Затем приладил телеобъектив и в ручном режиме сфокусировал камеру так, чтобы в поле зрения попадали лица входящих в подъезд людей. Настроил пульт дистанционного управления, чтобы щелкать затвором с любой точки в комнате. Отрегулировал подачу пленки. Приладил к объективу конус из картона, чтобы линза не отблескивала на свету. Край шторы приподнял. Теперь при взгляде с улицы в окне просматривалось нечто вроде картонной трубы. Однако на подобную мелочь вряд ли кто обратит внимание. Кому придет в голову, что в таком неказистом, занюханном доме ведется слежка за подъездом?

Для пробы он сфотографировал несколько человек, заходивших в дом. Используя привод, трижды снял каждого, обернув камеру полотенцем, чтобы заглушить щелчок затвора. Отснятую пленку сдал в ближайшую фотомастерскую на автопроявку. Через подобные мастерские проходит столько пленок, что никто и не думает интересоваться их содержимым.

Качество снимков оказалось отличным. Художественными, конечно, не назовешь, но как раз то, что требуется. Достаточно четко и контрастно, лица вполне различимы. По дороге из мастерской Усикава купил в супермаркете минеральной воды и консервов, а в табачной лавке — блок «Севен старз». Прижав покупки к груди и зарывшись в пакеты лицом, вернулся в квартиру и снова уселся перед камерой. Не сводя глаз со входа, выпил минералки, поел консервированных персиков, выкурил несколько сигарет. Электричество в квартире было, но вода из крана почему-то не текла, только в трубе что-то булькало. Видимо, водоснабжение на какое-то время откладывалось. Усикава собрался было позвонить риелтору, но решил еще немного подождать: слишком часто появляться на улице не хотелось. Поскольку слив не работал, мочился он в ведро, оставшееся после уборки квартиры.

Опустились ранние зимние сумерки, в квартире совсем стемнело, но света зажигать он не стал. В темноте работалось куда лучше. Над входом в подъезд загорелся фонарь, и в его желтом свете лица различались еще отчетливее.

К вечеру движение в подъезде стало активней, хотя и ненамного. Слишком маленький дом. Среди входящих и выходящих Усикава не заметил ни Тэнго, ни женщины, хотя бы примерно похожей на Аомамэ. По идее, сегодня Тэнго должен читать лекции в колледже, а вечером вернуться домой. После работы он редко заходит куда-либо еще. Ужинать предпочитает дома. Любит готовить сам, за ужином читает книги. Усикава об этом знал. Но Тэнго не показывался. Может, с кем-то встречается?

Люди в этом доме жили самые разные. От неженатых клерков, студентов, молодых пар с детьми до одиноких стариков и старушек. Ничего не подозревая, эти люди пересекали поле обзора телеобъектива. Разного возраста и рода занятий, все они выглядели усталыми и предельно измотанными этой жизнью. Со своими поблекшими надеждами, забытыми амбициями и стертыми чувствами, они казались пустыми и безразличными ко всему на свете. Лица их были серы, а походка тяжела, как у бедняги, которому два часа назад вырвали зуб без наркоза.

Конечно, Усикава мог и ошибаться. Возможно, кто-то наслаждался жизнью на всю катушку — и, открывая дверь своей квартиры, оказывался в таком персональном раю, что просто дух захватывало. Возможно, кто-нибудь только притворялся, что живет скромно, дабы избежать проверки налоговиков. В этом мире чего только не случается. Но в фокусе телеобъектива все они казались просто неприметными городскими жителями, прикованными судьбою к этой унылой, обреченной на снос трехэтажке.

В итоге Тэнго так и не появился. Ни сам он, ни кто-либо по его душу. В половине одиннадцатого Усикава сдался. Все-таки первый день, сказал он себе. Да и подготовка неполная. Впереди еще много всего; на сегодня хватит. Он медленно потянулся всем телом и сделал несколько наклонов в разные стороны, разминая затекшие мышцы. Съел булочку со сладкой соевой начинкой, выпил кофе из крышки от термоса. Затем покрутил кран в ванной — и вода неожиданно потекла. Тогда он умылся, почистил зубы, помочился наконец в унитаз. Вернувшись в комнату, сел на пол, оперся спиной о стену и выкурил сигарету. Хотелось виски, но Усикава твердо решил: пока он здесь — ни капли спиртного.

Раздевшись до нижнего белья, он забрался в спальный мешок и долго трясся от холода. К ночи пустая квартира выстудилась так, что пар валил изо рта. Не мешало бы завести электрический обогреватель.

Дрожа в одиночку в холодном спальнике, Усикава вспоминал свою жизнь у семейного очага. Без особой ностальгии. Скорее, просто сравнивая со своей нынешней ситуацией. Ведь даже в семье он всегда оставался один. Ни перед кем не раскрывался, ибо в глубине души считал всю эту «успешную жизнь» иллюзией, которая однажды развеется, как дым. Придет день, и не останется ничего — ни суетных адвокатских будней, ни высоких доходов, ни двухэтажного дома в пригороде, ни симпатичной жены, ни благовоспитанных дочерей в частной школе, ни собаки с родословной и медалями. Поэтому когда вся эта жизнь развалилась и Усикава остался один, он даже вздохнул с облечением. Слава богу, больше не нужно ни о чем беспокоиться. Можно вернуться и начать все с нуля.