200 тысяч маленьких удовольствий

– Ничего, ты сможешь, – подбодрил себя вслух Семен Филиппович. – Не вышло раньше – сделаю сейчас. Время есть, деньги тоже. Я смогу.

Он с силой захлопнул альбом, отогнав от себя сентиментальную тоску по ушедшему прошлому.

Жена Семена Филипповича на кухне варила макароны.

– Слушай-ка, дорогая, а где это у нас фотографии моей любимой тещи?

– Так ты ж их сжег! Все до единой.

– Эка напасть. Поторопился это я.

– Мне очень приятно, что в последнее время ты стал уделять значительно больше внимания маме. Я слышала, как ты сегодня с ней здоровался.

– Обещаю, в ее следующий день рождения куплю цветов. А кстати, где мой дипломат, запертый на ключ?

– А он сломался, – неожиданно вынырнула Клавдия Лаврентьевна. – Я с него только пыль смахнула, а он взял да и сломался.

– Мой дипломат сломался, – упавшим голосом произнес печально Семен Филиппович. – Покажите мне его, дайте взглянуть на него в последний раз.

В углу, замаскированный газетами, лежал дипломат – оскверненный, раскуроченный пилкой для ногтей, вилкой, ножиком, отверткой, стамеской, молотком, монтировкой, топором.

Семен Филиппович тяжело вздохнул.

– Сохраню его как память… Ввиду представленных мне доказательств и аргументов вандализма, – переключился он, – постановляю: вычесть из ближайшей пенсии Клавдии Лаврентьевны рыночную стоимость дипломата.

Клавдия Лаврентьевна неестественно побледнела.

– Таков суровый приговор, – продолжал Семен Филиппович. – Но, учитывая былые заслуги перед нашей семьей, трудовой стаж, скромность и обаяние подсудимой, предлагаю изменить меру пресечения на выполнение одной моей в сущности пустяковой просьбы. Ничего такого. Как, Клавдия Лаврентьевна? Согласны ли вы с такой постановкой вопроса? Или же вы готовы поставить на кон свою пенсию?

– Му, – неопределенно промычала теща, ожидая насилия. Ах, эта пенсия по праву и по заслугам, за нее она на все согласна.

– Я сегодня просматривал наш семейный фотоальбом и к своему удивлению и разочарованию я не обнаружил вашей фотографии. Такая интересная и интеллигентная женщина. Эту несправедливость я и хочу исправить. Клавдия Лаврентьевна, прошу вас, попозируйте мне. Наденьте ваше лучшее платье.

– Мне, право, неловко. Как-то все неожиданно, – для приличия поломалась Клавдия Лаврентьевна.

Семен Филиппович не пожалел пленки – и профиль, и анфас, дальний план, ближний… Теперь надо успеть в срочную проявку, чтобы к вечеру фото были готовы. Он уже был в ботинках, как его пронзила глобальная идея: вот оно – все же как порой он может мыслить широко и вдохновенно! Семен Филиппович знал, где у тещи находится тайник, в котором хранятся весьма интересные вещицы – портрет Сталина, пачка презервативов, нож разделочный, с запекшейся кровью на лезвии (достался от первого мужа, исчезнувшего таинственным образом), фото любовника – заводчика коз, самодельная соломенная кукла с иголкой в заднице (в последнее время Семена Филипповича стал одолевать геморрой), а также ряд не отправленных по назначению доносов и документы. Воспользовавшись отсутствием Клавдии Лаврентьевны, Семен Филиппович бессовестно залез в святая святых тещи. На этот раз ему нужен был ее паспорт.

Вечером Семен Филиппович передал пакет с фотографиями, подробным описанием мест тусовок тещи, деньгами Федору.

– Вот, смотри. Вся необходимая информация и аванс. Только чтоб наверняка. Да, чуть не забыл, – спохватился он, доставая помятый лист с фото Клавдии Лаврентьевны, вырванный из паспорта, из кармана брюк. – Боялся, вдруг фото не получится или пленка засветится. Подстраховался.

– Ты сама находчивость, – восхитился сообразительностью друга Федор. – Ну, какие планы на сегодня?

– Да вот, не хотелось бы сильно напиваться. Так, культурно пивка в каком-нибудь баре, девчонок снять, а там как получится.

– Одобряю. Тогда пойдем на улицу, а то засиделись мы дома. А пакет с информацией оставлю пока здесь, на обратном пути заберу.

Домой возвращались под хмельком, за полночь, с двумя девицами, с которыми они на удивление легко нашли общий язык. Девицы, в меру симпатичные, не задумываясь, приняли приглашение друзей зайти к ним домой на кофе с коньком. Семен Филиппович ошалел от перспективы.

«Вот это круто, вот это класс! Девки молодые, красивые повелись на меня. А я еще того, еще силен, так-то вот. Да, пошла, пошла карта. Вот она, жизнь-то», – думалось ему.

– Ну, девчонки, – зайдя в квартиру, обратился к спутницам Семен Филиппович, – чувствуйте себя как дома. Сейчас мы устроим праздник.

Пили друзья уже изрядно, не забывая о своих девушках. Семен Филиппович тамадил – наливал часто и много, он где-то вычитал, что при алкогольном опьянении риск случайных половых связей становится гораздо выше.

– Богини! Право богини! – восхищался девушками Семен Филиппович. – Ангелы!

– Архангелы, – брякнул захмелевший Федор, подтверждающий репутацию эрудированного товарища.

Забавно пьяный Семен Филиппович вопросительно посмотрел на друга… Мгновеньем позже Федор вновь вторил комплименты, а через полчаса пытался склонить доморощенных богинь к групповому сексу.

День четвертый

Как обычно, Семен Филиппович проснулся в разбитом состоянии. Голова гудела ужасно. Он обнаружил себя в зале на полу у дивана, в штанах с вывернутыми карманами и в рубашке, порванной сзади. Федор спал на кухне, тоже на полу, на животе в какой-то луже.

Часом позже.

– Во ведьмы. Нет, ну надо же, а ведь на путных походили. Прошмандовки! Шлюхи! Найду – изнасилую, – распылялся Семен Филиппович, вышагивая по обчищенной квартире. – Унесли все что можно. Вот оно – ни стыда, ни совести. Клофелинщицы хреновы. Ну я вам дам, попадитесь мне…

Федор молча страдал, сидя на диване.

– Нечего сказать – хороший улов, – никак не мог угомониться Семен Филиппович. – И деньги, и технику, и, кстати замечу, аванс – это ж за мою любимую тещу, за ее упокой, во как. Благо, что фото ее оставили.

– Что делать-то будем? – проснулся Федор.

– Опохмелиться надо. Башка раскалывается. Эх, наскрести бы на бутылочку…

– Хорошо бы. А ментов будем вызывать?

– Федор, Федор, ты чего несешь? Какие менты? Ты в какой стране живешь? Повезет – сами найдем. А Петру я компенсирую его потери.

– Ну, как знаешь. Мне бы домой зайти, переодеться, а то выгляжу как свинья.

Выпив по бутылке пива, друзья разошлись – Федор домой, Семен Филиппович по проторенной дороге в камеру хранения. В шесть часов договорились встретиться.