2007 № 11

— Насколько я понимаю, эта зверюга напала вот на этого молодого человека. Я едва на него не наехал и, похоже, задавил эту тварь. Не знаю даже, кто это. Барсук, что ли?

— Кем бы он ни был, ясно одно: ты вышиб этому зверю мозги. — Харви повернулся к Джону. — Сынок, ты сам-то как?

— Так себе, — признался Джон. — Кажется, колено растянул и запястье. Боюсь, эта тварь была бешеная. Она выскочила на меня из-за библиотеки.

— Дай-ка взгляну. — Полицейский присел на корточки рядом с Джоном. — Ого, да она тебе полноги оттяпала! — Закатав штанину Джона, он показал ему цепочку следов от укусов. — Что ж, сынок, укола от бешенства тебе не миновать.

Харви вызвал ветеринаров, чтобы те забрали труп, и «скорую» для Джона. На поиски второй половины котопса у одетого в белоснежную униформу работника ветслужбы ушло немало времени, но все впустую. На вопрос Харви о том, что это за зверь, он пожал плечами и сказал, что никогда прежде ничего подобного не встречал. Когда труп унесли, на асфальте остались лежать оторванные лямки от рюкзака. Джон застонал. Его рюкзак и тысяча семьсот долларов наличными остались в предыдущей вселенной, под второй половиной котопса.

Медсестра «скорой помощи» промыла Джону рану на лодыжке и осмотрела колено и запястье. Потрогав ему лоб, она спросила:

— А это откуда?

Джон ойкнул в ответ и поморщился.

— Возможно, есть сотрясение мозга. Ничего себе выдался у тебя денек: угодил под колеса, убегая от бешеной собаки.

— Да уж, невезуха.

— Невезуха? — повторила медсестра. — Сто лет этого словечка не слышала. Кажется, так говорила моя бабушка.

— И моя тоже.

Джона уложили на носилки и погрузили в «скорую». К тому времени, когда за ним захлопнулась дверца машины, на улице собралась толпа зевак. Джон все ждал, что кто-нибудь его окликнет, но этого не случилось. Возможно, в этой вселенной его тоже не существовало.

Парня отвезли в городскую больницу, которая выглядела точно так же, как и в его мире — типовое здание пятидесятых годов. Джон просидел в приемном покое около четверти часа, прежде чем вышел пожилой доктор и тщательно его осмотрел.

— Так… Рваные раны на ладони. Небольшое растяжение запястья. Незначительное. С рукой все в порядке. — Пощупав колено Джона, он добавил: — Растяжение правого колена. Это надо забинтовать. Возможно, пару дней тебе придется походить с костылями.

Несколько минут спустя появилась женщина с папкой.

— Нам нужно заполнить кое-какие бумаги, — сказала он. — Тебе уже есть восемнадцать?

Соображать приходилось быстро. Джон отрицательно помотал головой.

— Скоро приедут мои родители.

— Ты им позвонил?

— Да.

— Нам понадобятся их страховые полисы.

Морщась от боли, Джон встал и смотрел на дверь, дожидаясь, когда женщина скроется из виду. После этого он заковылял в противоположную сторону, пока не добрался до пожарного выхода. Открыв дверь, он под звуки сирены похромал на стоянку.

Первая женщина-юрист, к которой Джон обратился со своим проектом, внимательно слушала его в течение пятнадцати минут, после чего сообщила, что с новыми клиентами она не работает. Джон чуть не заорал на нее:

— Так какого черта я тут перед вами распинался столько времени?!

Второму юристу, чтобы сказать «нет», понадобилось тридцать секунд. Третий с сомнением выслушал идею Джона по поводу кубика Рэйберна — и, не моргнув глазом, взял пачку наличных за то, чтобы изучить и получить три патента.

Из дешевого отеля, где он остановился, Джон позвонил Кейси.

— Привет. Это Джон.

— Привет! Говорят, тебя исключили из школы?

— Слухи о моем исключении сильно преувеличены, — сострил Джон.

— Что же случилось?

— Да так, очередная глава саги о Теде Карсоне. Я сказал Гушмэну, что не собираюсь извиняться, и он в ответ вышвырнул меня из школы. Видела бы ты, какого цвета у него было при этом лицо!

— Ты сказал Гушмэну «нет»?! — изумилась Кейси. — Ничего себе! Я слышала, в армии он был полковником.

— А я слышал, что он пристает к малолетним.

— Да брось!

— А что? Это на него похоже.

— Нет, не может быть.

— Еще как может.

— Но мы ведь не знаем наверняка. Джон решил сменить тему.

— Слушай, на самом деле я звоню узнать, не хочешь ли ты куда-нибудь сходить в субботу?

— Конечно, — не раздумывая, ответила Кейси. — С удовольствием.

— Может, в кино?

— Отлично. А какой фильм?

— Не все ли равно? Кейси хихикнула.

— Пожалуй. — И, помолчав секунду, добавила: — А родители тебя отпустят?

— О черт…

— Что?

— Я им еще не говорил, — сказал Джон. Он взглянул на стоящий возле кровати дешевенький приемник с часами: шесть тридцать. — Проклятье!

— Думаешь, тебе удастся отпроситься?

— Что бы ни случилось, в субботу обязательно увидимся.

— Буду ждать.

Он повесил трубку. Родители… Он забыл позвонить родителям. Они, должно быть, уже с ума сходят. Проклятье! Он так долго без них обходился, что уже и забыл, каково это — быть послушным сыном.

Он набрал свой домашний номер.

— Мама?

— О господи! — вскрикнула она. Потом, обращаясь к отцу, сказала: — Билл, это Джон. Это Джон!

— Где он? С ним ничего не случилось?

— Мам, со мной все в порядке. — Он помолчал. Он знал, как должен был поступить Джонни-Простак: он, разумеется, ни за что бы не поехал без спросу в Толедо. Однако Джон собирался использовать свое «отлучение» от школы с максимальной выгодой. — Ты уже говорила с Гушмэном?

— Да, Джон. Не волнуйся, все в порядке. Мы все понимаем. Возвращайся домой, мы не будем ругаться.

— Мам, ты ведь понимаешь, как я себя сейчас чувствую? Я поступил правильно, а у меня все отняли.

Так сказал бы на его месте Джонни-Простак.

— Знаю, милый. Знаю.

— Но это несправедливо!

— Да, Джонни. Скажи, где ты находишься? Возвращайся домой. — В голосе матери появились нотки мольбы.

— Мам, я сегодня не вернусь. У меня есть кое-какие дела.

— Билл, он сказал, что не вернется сегодня!

— Дай-ка мне трубку, Джанет. — В телефоне раздался голос отца. — Джон, я требую, чтобы ты явился домой сегодня. Мы все понимаем, ты расстроен, но ты должен быть дома. Мы во всем разберемся здесь, в этих стенах.