2033

Спустя миг Люся так и поступила. Я наблюдал за ее лицом, но на нем не дрогнула ни одна мышца. Жена включила плазму, как ни в чем не бывало, и принялась листать телеканалы.

Я туго сглотнул и спрятался за ежедневник.

Неужели ничего не заметила? Но как можно было не заметить! Удивлялся и возмущался про себя.

Когда супруга включила свою любимую блогершу (та снимала на камеру свою жизнь), я не выдержал и, отложив ежедневник на подлокотник, спросил:

– Как тебе телек?

– Нормально, – пожала плечами.

– А как качество картинки? Ничего не мешает просмотру?

– Да нет. А что? – она перевела на меня взгляд.

– Да ничего, просто, – теперь уже я пожал плечами.

Супруга снова вернулась к экрану, и тогда я попытался ей намекнуть, что на нем что-то есть:

– А мне кажется, что-то мешает. Не находишь?

Люся вздохнула и закатила глаза:

– Вить, ну что тебе нужно? Ты решил мне мешать смотреть? Хочешь отомстить за то, что ворчала насчет заначки?

– Нет, что ты… Говорю же, просто интересуюсь.

– Я же тебе сказала: все хорошо, – вкрадчиво кивнула она.

Больше я не стал докучать вопросами. Ее ответов мне было предостаточно, чтобы уяснить, что она не видит физиономию. А если она ее не видит, то дело приобретает весьма скверный оборот… Получается, что вижу мужика только я?

А вот это было уже страшно, и я снова не на шутку испугался. Неужели я схожу с ума? Может, пойти уточнить насчет физиономии у Даши? Та по традиции притихла в своей комнате за планшетом. Я не мог представить, как подведу разговор в нужное русло. Пожалуй, что вообще ходить к ней с таким вопросом не следует. Без нее как-нибудь разберусь, здраво рассудил я.

Переместился на балкон. Холод тут же принялся за мое тело, и это было хорошо – так яснее думалось. Открыл окно, выбил из пачки сигарету и, чиркнув спичкой, закурил.

У кого бывают такие галлюцинации? У шизофреников?

Если у меня шизофрения, то с одной стороны, это даже хорошо, всегда будет с кем поговорить – я пытался успокоить себя, относясь к проблеме с юмором.

Надо прекращать пахать, как раб на галерах. Два года без отпуска, бесконечные подмены коллег, дополнительные уроки и еще репетиторство по выходным – неудивительно, что я слетел с катушек. Верно говорят, что от работы кони дохнут.

Но куда мне было деваться? Я выплачивал кредит за свое авто, которое купил два года назад и спустя год разбил – попал в гололед и слетел с трассы прямиком в дерево. Двигатель от такого удара получил критические повреждения, как и мои ноги – сложные переломы со смещением. Но кости в итоге срослись, а вот двигатель не обладал такими способностями к самовосстановлению. Теперь машина стоит во дворе грудой железного хлама, и я ума не приложу, можно ли вообще когда-нибудь вернуть ее к жизни.

Отпуск придется все-таки взять. Не хватало, чтобы я загремел в психушку и кредит лег на плечи Люси. Такого креста она не выдержит. Не докурив сигарету, щелчком пальцев отправил ее во двор и, закрыв окно, вернулся в гостиную. Сел обратно в кресло, устало вытянул ноги и потер руками лицо. Потом спросил у жены:

– Все еще хочешь на море?

– Еще бы, – хмыкнула она.

– Может, рванем?

Люся хохотнула и оторвался от телевизора:

– Сейчас?

– Да нет, в июле или в августе. Как на это смотришь?

– Я только за. А как же твоя работа? Тебя отпустят?

– А что работа? Летом уроков нет, и к тому же, я имею полное право на отдых.

– Наверное завтра растает снег. Ты подумал об отдыхе.

– Просто надо иногда отдыхать, а то можно и с катушек слететь. Кстати, в последнее время ты не замечала в моем поведении чего-нибудь странного?

– Если не брать в расчет то, что ты только что решил взять отпуск, – то нет, ничего странного в твоем поведение не было. А что? – Люся насторожилась.

– Да так, ничего… – снова потер лицо, а потом взял ежедневник, пробежал глазами наброски тем уроков, и подумал, что надо пойти проверить тетради.

– Куда хочешь поехать? – спросила меня. Я пожал плечами и неопределенно пробурчал:

– Куда-нибудь…

Супруга бросила взгляд на проем в комнату дочери и, понизив голос, сказала:

– В последнее время Дашка жаловалась мне, что ее одноклассники были на море, а она нет… а некоторые и по два раза за сезон. Над ней даже начали шутить, прозвали Даша-дерево. Ты понимаешь, почему дерево? Потому что приросла к месту и никуда не ездит.

Я оторвался от ежедневника, вскинул брови и посмотрел на жену:

– Серьезно? Почему ты мне об этом не сказала? Я бы проучил тех ребят.

– Вот поэтому и не сказала. Если проучишь – будет только хуже. Еще чаще станут так называть или, чего хуже, придумают новое прозвище. Просто-напросто надо свозить ее на море, а лучше в какое-нибудь крутое место, чтобы все одноклассники завидовали.

Я сунул ежедневник под бок и задумался. О чем она только что сказала? Тряхнул головой:

– Что ты имеешь в виду?

– Точно не Черное море. Ну… Персидский залив, например.

– Дорогая, Дубай нам определенно не по карману.

– Ну вот Галя ездила на Бали по путевке, причем все вышло не так дорого. Всего пятьдесят тысяч за семь дней.

Это вызвало у меня усмешку:

– Где она нашла такие цены?

– Ее муж где-то нашел… могу у нее спросить.

– Спроси. Но историю с прозвищем просто так оставлять нельзя. Надо сказать об этом классному руководителю, пусть примет меры. В конце концов, поговорить с родителями тех ребят.

– Думаю, что после Дубая все само собой пройдет и никто не будет ее так обзывать.

– Насчет Дубая надо подумать. Дорого очень. А нам еще кредит за машину отдавать. Можно выбрать что-то другое, ну тоже крутое, но подешевле. Может, рванем куда-нибудь в Европу?

– Если только в Париж…

– Ты серьезно?

– А что? Вполне себе крутое место.

– Не спорю, но тоже дорогое.

Я поднялся с кресла:

– В общем, потом решим куда и когда, – и, взяв ежедневник, переместился в кухню. Продолжать разговор не хотел. Весь этот бабский пафос и романтика – Париж, Эйфелева башня, Дубай, бикини, пальмы и песок – были мне в данный момент ни к черту. С шизофренией бы сперва разобраться…

Заварив себе чаю покрепче, я прикрыл поплотнее кухонную дверь и занял свое место за столом мягкого уголка. Теперь можно было спокойно поработать, проверить пару дюжин тетрадей. Но уже на третьей я отложил ручку в сторону и потер переносицу. Работа совсем не шла, в голову то и дело лезли физиономия мужика и мысли о том, что я болен шизофренией. От всего этого мои нервы совсем сдали, и я не прекращая дергал ногой, как швейная машинка. Глянул, который час: часы на телефоне показывали полдевятого.