2133: Путь

— Мало кто может идти своими ногами после ритуала, даже если он прошел успешно.

— Ясно, — кивнула Катрин, прикусив губу.

Сероглазый безымянный опричник кивнул, и повел их в обход похожего на дворец здания. Подошли они к небольшому строению, спрятанному на склоне среди яблоневой рощи. Похожее на небольшую часовню, но креста на шпиле Никлас не увидел. Совершенно неприметное на вид, но стоя у входа, Никлас испытывал странное чувство, словно бы ощущая рядом невиданную мощь.

— Удачи, — произнес безымянный опричник, после чего развернулся и двинулся обратно. Посмотрев ему вслед, Никлас и Катрин переглянулись. После этого Никлас, не особо раздумывая, толкнул дверь. Что тут раздумывать, решения давно приняты. Внутри их уже ждали. Несколько человек, но привлекали и без вариантов удерживали взгляд мужчина и женщина в самом центре небольшого зала.

Внимания стоили оба. Мужчина — высокий, широкоплечий, в черном мундире с золотыми эполетами и красными обшлагами, в черной фуражке с высокой красной тульей, на которой красовался хищный двуглавый орел, держащий в лапах череп. Похоже, тот самый обер-прокурор, который может принять клятву Богу-и-Императору, про что и говорил Горчаков еще в номере отеля «Империал» в Белостоке. Вот только Горчаков не упоминал, что обер-прокурор внешне выглядит точь-в-точь как злой московит-комиссар с картинок пропаганды Сверхразума.

Никлас в принципе уже давно догадывался, что обер-прокуроры опричных команд это и есть те самые комиссары, которыми в Европе и Африке не только детей, но и взрослых любого возраста пугают, но не думал, что внешне все будет настолько похоже.

Впрочем, несмотря на свалившиеся и ошарашившее — как мешком по голове, знание, по обер-прокурору Никлас едва скользнул взглядом, потому что уже перевел взгляд на женщину. Очередная — вместе с комиссарами и разумными зверями на службе Москвы, ожившая сказка: женщина была ведьмой, ворожеей. Снежно-белого цвета волосы, ярко-красная радужка глаз. Все ведьмы-ворожеи — в байках, которые Никлас слышал, выглядели именно так. Вот только оказывается, это были не байки. Не обманули и другие рассказы, слышанные у ночных бивуаков, в Танжере, или у стоек кабаков: ворожея была невероятно привлекательна. От нее просто веяло притягательной, агрессивной и захватывающей внимание красотой.

Никлас, даже не думая, как это выглядит со стороны, пристально осмотрел ворожею с ног до головы. Высокие кавалерийские сапоги, черная кожа обтягивающих штанов, подчеркивающая талию полурасстегнутая черная куртка с красными вставками, белизна тонкой блузки, алый шарф небрежно лежащий на плечах. На груди, прямо в ложбинке между туго стиснутыми курткой полушариями, круглый медальон — но отсюда не рассмотреть, что именно там изображено.

Катрин чуть подтолкнула Никласа локтем, и он — частично стряхнув с себя наваждение, поднял взгляд, встретившись наконец с необычными красными глазами ведьмы-ворожеи. Она выглядела юной, но совершенно точно не была молодой — это чувствовалось интуитивно; в ее взгляде хорошо читалась многолетняя мудрость. Ведьма-ворожея, видя внимание Никласа, вдруг улыбнулась. Сдержанно улыбнулась, уголком рта, но при этом с неожиданной, заметно чувствующейся приязнью.

Только сейчас Никлас заметил, что за спиной ворожеи, у противоположной стены небольшого помещения, стоят еще две беловолосые ведьмы в красно-черной униформе. Форма их попроще — больше черного, меньше красного, высокие воротники застегнуты до самого горла и никаких кокетливых алых шарфов. Да и волосы у обеих не снежно-белые, а чуть потемнее — пепельного цвета.

Еще только сейчас Никлас обратил внимание, что у всех трех беловолосых дев непокрытые головы. Похоже, ведьмам соблюдать приличия на монастырской территории необязательно.

— Вы знаете, куда пришли? — спросила стоящая рядом с обер-прокурором ворожея удивительно-чарующим голосом. Низкий, сильный, с волнующей хрипотцой, у Никласа от него мурашки по спине пробежали.

— Догадываемся, — кивнула Катрин.

Сразу же после этого она снова незаметно толкнула Никласа локтем. Незаметно, но довольно остро и ощутимо, так что он окончательно сбросил с себя наваждение от взгляда алых глаз ведьмы. Шагнул вперед и протянул обер-прокурору патенты. Тот глянул бумаги мельком и сразу свернув, убрал в карман. Проверять печать ему, похоже, не было нужды — его серо-стальные глаза словно бы смотрели Никласу прямо в душу.

— Вас называют ведьмаками, — изменившимся голосом, из которого ушла вся чарующая сексуальность, вдруг произнесла ворожея; говорила она сейчас, глядя в глаза Никласу. — Нас называют ведьмами, — взгляд алых глаз скользнул в сторону Катрин. — Мы такие разные, и все-таки мы вместе, — после этих слов ворожея с неожиданной нежностью коснулась руки стоящего рядом обер-прокурора. — Мы вместе перешли за грань человечности и вместе стоим на пороге ереси, охраняя интересы империи на чужой территории. Мы — симбионты, взявшие взаймы чужую силу, и далеко не каждому из нас дано с ней справиться. Если вы сегодня принесете клятву опричника, пути назад не будет. Если вы сегодня это сделаете…

Ворожея вдруг замолчала. Она уже давно отвела взгляд от Катрин и сейчас смотрела в глаза Никласу, говоря как будто лишь ему. Прервалась она на полуслове, словно увидев в юноше перед собой что-то неожиданное. Даже склонила голову, с интересом вглядываясь в глаза Никласу. В этот момент заговорил обер-прокурор, заполняя паузу и словно подхватывая эстафету.

— Говорят, что у каждого человека за правым плечом стоит ангел-хранитель, а за левым — бес-искуситель. Так ли это, мы не знаем. Зато с уверенностью могу сказать, что…

Пристальный взгляд ведьмы по-прежнему бы направлен в Никласа. В ушах зашумело, вновь накатило наваждение, слова обер-прокурора он слышал словно бы издалека.

—…что за вашими плечами всегда будут стоять те, которые легко могут стать вашими палачами. Мы призваны Богом-и-Императором защищать человеческий род. Но в этом деле, перешагнув за грань человечности, мы идем по самому лезвию бритвы, двигаясь между законами Империи и законом божьим, находясь под неустанным приглядом инспекторов-жандармов с одной стороны и взором Матери-Церкви с другой. Стоит вам слишком склониться в ту или иную сторону, как вы сразу упадете — туда, где вас всегда будут ждать для того чтобы сразу же разорвать в клочья. Вы готовы к такой жизни?

«Ты готов?» — раздался в голове чарующий голос ведьмы. Рот ее оставался закрытым, вслух она эти слова не произносила, Никлас был уверен.

— Я готова, — неожиданно практически без задержки произнесла Катрин.

«Так, стой-стой-стой, прекращай, хорош! Остановись, мгновение!» — захотел было закричать Никлас. Происходило что-то совершенно неожиданное, к такому повороту его жизнь совершенно не готовила.

Катрин согласилась на ритуал принесения клятвы неожиданно быстро. Она, похоже, просто чуть-чуть забыла рассказать Никласу все то, о чем знает сама. И у нее было время подумать, у нее были и детальные знания о предстоящем будущем. У Никласа таких знаний не было, так что услышанное сейчас стало крайне неприятным сюрпризом.

Горящие алым глаза ворожеи вдруг оказались совсем близко. Она, не делая ни единого движения, словно бы оказалась рядом и почти вплотную, глядя сейчас ему прямо в душу.

Никлас усилием отвел взгляд — ощутив при этом удивление ведьмы-ворожеи. В этот момент она заметно покачнулась — и, по-прежнему глядя на Никласа, покачала головой. Похоже, разрыв контакта оказался для нее ощутимым. Никлас же, зацепившись глазами за держащего череп орла на высокой фуражке обер-прокурора, думал.

Хотя… даже если он не готов к предлагаемому пути, куда теперь отступать? На лезвие бритвы он уже вступил, пусть этом обер-прокурор и умолчал. И если не жандармы и церковники, то найдется еще много кто, чтобы встретить его снизу, если он с этого лезвия упадет.