2134: Элемент

Улыбающаяся «пустая» девушка, которая явно была больше чем горничная и официантка, уже проводила Никласа ко столу, к месту прямо напротив Бертольда фон Хоффмана. Ошибиться невозможно — Никлас увидел перед собой очень старого человека, которого не пощадило время. Голова фон Хоффмана чуть подергивалась, подбородок дрожал, глаза — влажно поблёскивающие, смотрели отсутствующе. На Никласа фон Хоффман глянул мельком, и стало заметно как при попытке сфокусировать взгляд его голова задергалась активнее.

Похоже, один из в недавнем прошлом богатейших нетитулованных людей Нового Рейха слабо представлен ясным сознанием в этой реальности. И может быть это сборище профессионалов — не его окружение, а свита его супруги? Словно получая ответ на появившиеся мысли, Никлас — так и не присевший пока, увидел, как через небольшую толпу, образованную двумя беседующими группами гостей, проходит сама хозяйка приема.

Женевьева фон Хоффман предстала перед Никласом во всем великолепии. Даже оставив за скобками предупреждение Сергея Сергеевича о ее превосходящих обычные человеческие способности обольщения, девушка приковывала взгляд, блистая и будучи главным источником света в вагоне. Выглядела леди фон Хоффман просто сногсшибательно: белое шелковое платье с открытой спиной, серебряная диадема в черных как смоль волосах и накинутое на плечи белоснежное меховое манто, что вкупе с осанкой и заметным умением себя держать создавали истинно королевский образ. Женевьева не шла, а плыла через зал как белый лебедь.

— Граф Никлас Бергер, герой двух континентов! Огромная честь находиться рядом с вами, и я благодарю вас что снизошли до приглашения в нашу скромную компанию, — чарующим голосом произнесла леди фон Хоффман, подходя ближе и делая реверанс.

Громкими словами она привлекла все внимание уже к персоне Никласа, а сам он от подобного приветствия неожиданно смутился. В немалой степени оттого, что Женевьева, глядя на него лучистыми глазами, похоже говорила совершенно серьезно — ни тени иронии в словах, никакого намека на фальшь. Ну, или по крайней мере никакого намека, который он бы смог почувствовать.

— Добрый день, — с полупоклоном приветствовал Никлас Женевьеву, целуя девушке руку. Выпрямившись, он слегка замялся, глянув на фон Хоффмана и думая, как лучше с ним поздороваться.

— Берти глух как пробка, но, когда приходит в себя, умеет читать по губам, — отреагировала на его взгляд Женевьевы.

— Что? — вкрадчиво переспросил Никлас, подумав, что неправильно понял услышанное.

— Мой муж совершенно глухой, — мягко коснувшись руки Никласа, приятно улыбнулась Женевьева. — Если хотите ему что-то сказать, убедитесь, что он смотрит на вас ясным взглядом, после чего говорите медленно, так он точно прочитает по губам. Если же Берти смотрит в сторону, тогда он никак вас не услышит, увы…

Как раз в этот момент взгляд Бертольда нашел Никласа, их глаза встретились.

— Здравствуйте, господин фон Хофф… — начал было Никлас, но седовласого старика в этот самый момент заметно дернуло и перекосило. Рот его искривился, выпуская тонкую ниточку слюны, голова склонилась и тремор стал еще заметнее.

— Зибен! — коротко крикнула Женевьева, оборачиваясь.

Кричала она зря — лысый дворецкий был уже совсем рядом. Стремительно — при этом быстро и бесшумно подойдя к Бертольду, Зибен аккуратно и практически неуловимым движением вытер ему салфеткой подбородок, поправил склонившуюся голову, придерживая ее в нормальном положении. Фон Хоффман что-то промычал, глядя на Никласа.

— Берти наслышан о ваших подвигах и очень раз вас видеть, — сразу же перевела Женевьева.

— Наслышан, — негромок фыркнул вдруг кто-то в стороне, после чего раздался громкий дружный смех. Сказано было совсем негромко, но у Никласа был очень хороший слух. Он резко обернулся, но в толпе смеющихся гостей — те самые две группы, через которые недавно протискивалась Женевьева, не понял кто именно отпустил такую шутку.

Бертольд фон Хоффман увидел направление взгляда Никласа, обратил внимание на смеющихся гостей. Улыбнулся сам — лицо его перекосило, отчего тремор головы снова усилился. Смех в другом конце вагона стал громче. Никлас смотрел на происходящее в недоумении — слишком уж выглядело неуважительно к старому банкиру. Он с немым вопросом посмотрел на Женевьеву, она же взгляд отвела, перехватывая одну из девушек в черно-белой униформе.

— Эльза, на тебе персональная задача ухаживать за нашим важным гостем.

После этого Женевьева как ни в чем ни бывало пригласила Никласа присесть, сама обошла стол и заняла место напротив, садясь рядом с Бертольдом и лучезарно улыбаясь гостю. Выгадав момент, она поцеловала Бертольда в щеку и принялась за ним ухаживать, предлагая разные блюда.

Действия молодой супруги банкира — Никлас так подозревал, вызвали очередной взрыв смеха поодаль. В этот раз он не услышал комментарий, послуживший причиной, но сомнений у него почти не осталось — гости смеются над формальным хозяином приема, над Бертольдом фон Хоффманом. Никлас обернулся и откинулся на спинку стула, выглядывая из-за ряда соседей и запоминая лица веселящихся гостей. Не то, чтобы он воспылал симпатией к немощному старику — ни капли, особенно учитывая, что тот банкир Нового Рейха. Просто смеяться над людьми в подобной ситуации идет вразрез с любыми правилами приличий, и хотелось бы видеть кто так развлекается.

Происходящее здесь Никласу постепенно казалось все более странным.

Между тем понесли горячее и на некоторое время громкие разговоры поутихли — будучи разбавлены звоном посуды. Столы ломились от самой разнообразной еды, горничные-официантки сновали по вагону, люди ели, пили, общались и веселились. Женевьева поначалу уделяла много внимания непосредственно Никласу, ведя с ним светскую беседу, и только сейчас упорхнула. Едва она встала из-за стола, всё движение, казалось, теперь происходило вокруг девушки — она была истинной хозяйкой мероприятия, успевая улыбнуться и пообщаться с каждым.

Никлас, от нечего делать, только сейчас начал обращать внимания на гостей персонально. В клубе на колесах собралось несколько десятков человек — среди которых, судя по словам Женевьевы, преобладали в основном представители финансового сектора Рейха и окраинных территорий под властью Москвы. Некоторые из мужчин и дам были Никласу представлены по ходу обеда, но ни одного известного и находящегося на слуху имени он не услышал.

Вскоре, впрочем, понял почему. Вернувшаяся после обхода гостей Женевьева просветила: Бертольд, или Берти, как она его постоянно называла, безумно любил железную дорогу, во всех ее проявлениях. И вот уже несколько лет — договорившись с московской администрацией, он как минимум один раз в год садился на поезд «Россия» и отправлялся в двухнедельное путешествие, выкупая в поезде все билеты первого класса. С собой он забирал как правило своих друзей и старых работников — к которым, как стало понятно в ходе разговора, Женевьева не испытывала никакого пиетета.

Никлас же в этой компании оказался потому, что ему — как отправляющемся в командировку офицеру, билет выдали по брони военного ведомства, перед которым пасовали даже договоренности старого банкира с администрацией железной дорогой. Только сейчас Никлас понемногу начал понимать, почему Сергей Сергеевич до посадки на поезд не довел до него практически никакой информации — потому что происходящему вокруг Никлас откровенно удивлялся и видел, что Женевьева это прекрасно замечает. Хотя с другой стороны, Женевьева смотрела на него не только с искренним интересом, но что-то периодически проскальзывало в ее взгляде.

Ну да, не нужно обладать большим умом, чтобы догадаться — он здесь не просто так и не случайно билет ему выдали именно в этот поезд. При мыслях об этом Никлас почувствовал поднимающееся раздражение. Главная ворожея и статский советник, отправившие его сюда, супруга фон Хоффмана — похоже, все в курсе о происходящем вокруг, кроме него самого. Раздражение как поднялось в груди, так и не стихало — накрадываясь на недавние мысли об «инструменте», когда все что он говорил Зое, вдруг оказалось применимо к нему.