23000

Я охраняю Горн.

Я сохраняю Горн.

Я наполняю Горн.

Я держу Горн.

И Свет в сердце его нарастает и расширяется.

Сердце Горн постепенно заполняется Светом. Но познание мира Земли я отодвигаю от Горн: еще рано! Не время! Только окрепнув сердцем, должен он прикоснуться к миру. Который мы создали. И в котором мы заблудились. Только полное сердце сможет увидеть мир. И понять суть его.

Я готовлю сердце Горн к главному.

Бьорн и Ольга

Очень высокий блондин в лимонно-желтой майке и белых шортах размашисто шел через толпу, громко везя за собой красный чемодан.

«А вот и он. Ну и дылда!» – Ольга быстро допила свой грейпфрутовый сок и положила на стойку бара шесть шекелей.

Блондин подошел. Сдержанно улыбнулся. На фотографии из электронной почты его подбородок казался Ольге более тяжелым, а шея менее спортивной. На курносом носу блондина вперемешку с веснушками выступили капельки пота.

– Odin v pole voin, – старательно проговорил он пароль глубоким грудным голосом.

– Krдftskivan, – произнесла отзыв Ольга, слезая с высокого металлического стула.

Ее невысокие каблуки коснулись пола.

«На две с половиной головы выше меня…» – отметила она, протягивая свою маленькую руку. – Hi, Bjorn.

– Hi, Olga! – Он улыбнулся шире.

Ольга с силой сжала его огромную влажную ладонь своей маленькой рукой.

– I didn’t expect you be so tall [7] . – Она прочитала надпись на его желтой груди «Krдftskivan», изгибающуюся вокруг красного рака.

7

Не знала, что вы такой высокий.

– 201, – честно ответил он. – And where’s your red hair? [8]

– Sometimes you need to change something about yourself [9] . – Ольга надела черные очки, вскинула лямку тяжелой сумки на плечо. – Well, let’s go?

Швед говорил на своем типичном скандинавском английском, Ольга – на своем приобретенном американском.

Не замечая ее увесистой сумки, он закрутил головой:

– А где же…

– Идите за мной. – Ольга решительно двинулась к выходу. – Что такое «Krдftskivan»?

8

А где же ваши красные волосы?

9

Иногда нужно что-то менять в себе.

– Праздник раков. – Бьорн в два своих шага догнал ее, треща чемоданом.

– Это когда их едят?

Бьорн с улыбкой кивнул и добавил:

– А ваш пароль я уже перевел с русского. Вернее – мне помогли перевести.

– Прекрасно! – тряхнула головой Ольга. – Теперь вам известен мой жизненный принцип.

Вышли на сухой и горячий июльский воздух. Сели в такси. Ольга не очень быстро произнесла на иврите адрес в районе Петах-Тиква.

– Сделаем, – по-русски ответил водитель и улыбнулся Ольге в зеркало.

Не удивившись, она достала сигареты:

– Можно курить в машине?

– Так мы ш не в Америке! – шире улыбнулся водитель. – Курите на здоровье, затягивайтесь глубже.

– Спасибо. – Она закурила.

– Он из России? – спросил Бьорн.

– Да. – Ольга открыла окно, несмотря на включенный кондишен, подставила лицо теплому ветру.

– Здесь многие из России. – Бьорн покачал своей белобрысой головой на длинной и крепкой шее.

– Да. – Ольга стряхнула пепел в воздух. – Здесь многие из России.

До Петах-Тиквы ехали молча. Быстро промчавшись по холмистому, залитому солнцем пейзажу, машина въехала в пыльный, знойный Тель-Авив. Попетляв по улицам, водитель затормозил возле необычно длинного дома.

Бьорн пытался заплатить, но Ольга опередила его, сунув водителю бумажку в пятьдесят шекелей.

– Вы феминистка? – спросил Бьорн, вынимая свое большое тело из машины.

– Уже нет. – Ольга глянула на бело-розовый трехэтажный дом, растянувшийся на полквартала.

Она подошла к маленькому крыльцу из ракушечника. На двери висел большой латунный номер «167». Ольга позвонила. Довольно быстро ей открыла красивая женщина лет пятидесяти.

– Ольга Дробот? – приветливо спросила она по-русски, с еврейским выговором.

– Да. Здравствуйте. – Ольга сняла черные очки.

– Я – Дина. Проходите.

– Hi, I’m Bjorn, – закивал головой швед.

Они вошли в небольшую прихожую.

– Вы голодны? – спросила женщина. – Только честно!

– Спасибо, Дина, мы сыты. – Ольга опустила сумку на пол. – Нам хотелось бы побыстрее сделать то, ради чего мы здесь. Если это возможно, конечно.

Дина вздохнула:

– Именно сейчас это возможно. Пока он не заснул.

– Отлично.

– Пойдемте за мной. – Дина стала подниматься по лестнице.

Ольга и Бьорн двинулись следом. В доме было прохладно, и где-то наверху поскуливала запертая собака. На втором этаже Дина подвела их к двери, открыла, заглянула в комнату. И движением красивой руки пригласила войти. Ольга и Бьорн вошли в комнату. Это была небольшая спальня для одного человека. Жалюзи на окне были слегка прикрыты. На узкой кровати под стеганым одеялом лежал худощавый старик в сиреневой пижаме. Руки его покоились поверх одеяла, на груди стояла пустая чашка. Он тяжело и громко дышал, чашка двигалась в такт дыханию. Завидя вошедших, он взял чашку и переставил со своей груди на прикроватную тумбочку.

– Папа, это они, – сказала Дина.

– Я догадался, – произнес старик. – И я бы таки очень хотел, чтобы вам хватило получаса. А то я опять засыпаю. Это болезнь, такая хорошая, даже очень хорошая болезнь. Перманентный сон. Ну и не самая плохая болезнь, правда, Диночка?

Дина кивнула:

– Я уже повторяла миллион раз: я тебе завидую, папа.

– Завидуй! – усмехнулся старик, обнажая красивые вставные зубы. – И принеси им нашего лучшего в мире морковного сока.

– Как бы я жила без твоей подсказки, папа! – тряхнула головой Дина, выходя.

– Садитесь, мы для вас уже приготовили стулья, – заворочался старик, облокачиваясь спиной на две сложенные подушки. – И давайте таки сразу к делу.

Гости сели, Ольга достала маленький диктофон.

– Давид Лейбович, мы не будем вас долго мучить, но поверьте, это очень… – заговорила Ольга, но старик перебил ее:

– Не надо лишних слов, умоляю. За последние шестьдесят лет я рассказывал про это раз триста восемьдесят шесть. Если сегодня будет триста восемьдесят седьмой, у меня таки не свихнется язык. Тем более если об этом просят близкие друзья Доры. Вы таки готовы?