2424

Но местные бедные люди с дружелюбными улыбками и широко открытой душой… мне кажется, я начал понимать, что имели в виду мои родители. Меня даже не расстроил хитрован-велорикша, попытавшийся развести на двойной тариф по окончанию поездки — он худой, есть хочется, а марку поддерживать надо. Известно же, что таксисты — вселенское зло независимо от времени и государственного строя на дворе.

Попросил счёт, рассчитался, оставив щедрые чаевые. Улыбавшаяся мне весь вечер официантка в конце оставила свой номер телефона на клочке бумажки. Сунул в карман, чтобы не расстраивать. Звонить я не собирался — завтра улетать, а суетливые отношения на одну ночь меня не интересуют. Домой вернусь, там уже и займусь поиском постоянной девушки для серьёзных намерений. Вышел в опустившиеся на Гавану сумерки и двинул в сторону видневшегося купола Капитолия, около которого находится моя гостиница. В отеле меня убедили, что на улицах в центре безопасно, вот я и решил проветриться.

Иду в лёгком подпитии по неосвещённой улице, никого не трогаю, как слышу в подворотне крики. Худой длинновязый парень ругается с ярко одетой полноватой девицей — он требовал с неё деньги, она визгливо отвечала, что он сам Хуан и пусть идёт в дупу какого-то Педро. Скоро у парня закончился словарный запас и он приступил к решительным действиям: ударом по лицу свалил девицу на землю и стал убеждать её пинками по толстой заднице.

В глазах потемнело. Женщины, любые, даже толстые — они для любви и поцелуев, для скандалов и выноса мозга, для того, чтобы создавать уют в доме и доставлять присутствием массу неудобств своим жертвам-избранникам, но не для побоев. Львы и волки в горячке битвы с другими самцами никогда не нападут на самку — это прописано у них в генах для выживания всего вида. И чем же венец творения лучше волка, когда поднимает руку на женщину? Без лишних разговоров в два шага оказался у парня, развернул его к себе и ударил в грудь. Его снесло — он упал и завозился в зловонной луже, пытаясь подняться. Подошёл, взял его за затрещавшую на груди рубашку и замахнулся, желая добавить. Пусть только даст повод сопротивлением — вырублю сразу, сучонка. На руке сзади повисли. Оглянулся — девица резво подскочила и вцепилась в меня, как клещ, вереща что-то про «что же это, граждане, делается?!? совсем уже страх потеряли приезжие, избивают честных людей!!!». Я немного растерялся от такого яростного напора жертвы и попытался оттолкнуть её от себя. Получилось не очень — от невнятного толчка девица пошатнулась и впилась мне в лицо хищным маникюром, целясь в глаза.

* * *

Да, уж. Двое дерутся, третий не лезь. Ещё чуть меня крайним не сделали. Хорошо, хоть, соседи подоспели и разняли, отпустили с миром. Красавчик, мля, ценитель Шекспира в подлиннике — взглянуть на себя нельзя без содрогания, — я шипел и матерился похмельным утром у зеркала, прижигая одеколоном расцарапанное лицо и разглядывая бланш под глазом. А вообще, синька — зло. Не были бы мозги затуманены алкогольными парами «Куба либры», глядишь, и разобрался бы сначала, а не полез руками махать — пострадавшая девица оказалась супругой избивавшего её парня. Да, в каждой избушке свои погремушки… ну и хрен с ними, скоро дома буду.

В четыре вечера был у стойки регистрации экономкласса в аэропорту. Уцелевшие глаза скрыты солнечными очками, царапины из-под них видны, но тут уж ничего не поделаешь. Пропустил перед собой мидовцев с двумя тележками упакованных в брезент коробками диппочты, зарегистрировался, прошёл в дьюти-фри, где затарился двумя литровыми флаконами семилетнего «Гавана клуба». Пусть будет. Взял ещё блок кубинских сигар подороже. Сам я не курю, а вот наш декан очень уважает. Проставлюсь сигарами и бутылкой «Гаваны», может ещё какой обмен студентами обломится. Пишут, с Китаем мы очень дружны стали, иномарки миллионами уже завозим, так что чем чёрт не шутит. А вообще, конечно, в мире неспокойно. Все как с ума сошли — разом вспомнили старые обиды и начали играть мускулами. Страшно подумать, что нас ждёт в будущем, если конфликты продолжат катиться по наклонной.

Объявили посадку, зашёл в самолёт, где красавицы-стюардессы авиакомпании «Россия» помогали пассажирам занимать свои места.

Вылетели на закате. Не успел налюбоваться на темнеющий горизонт, как предложили напитки.

— Куба либрэ, порфавор! — сказал на автомате улыбчивой стюардессе, вмиг ставшей строгой.

— А что, по-русски говорить не умеете? — наехала девица с чудесным именем Жанна на бейджике. Ну, никакого чувства юмора! Хотя, с таким-то именем да в стюардессы… точно никакого чувства юмора не хватит. Уверен, каждый второй старается с ней пошутить. Я окинул её с ног до головы. Худющая, высокая, блондинка… Я подкатывал к похожей однокурснице в инязе, но получил от ворот поворот.

— Девушка, а выходите за меня замуж! Давно мечтаю жениться на стюардессе! — сейчас я уже не тот смущающийся парень из сибирской глубинки. Пообтесался, научился с девушками общаться, мир увидел и вообще хочу стать предпринимателем, в отличие от сверстников, в большинстве своём мечтающих стать блогерами.

Она со скепсисом посмотрела на моё поцарапанное лицо и фингал: — Не интересует. Не в моём вкусе.

Всучила в руки стаканчик с водой и подвинула тележку к следующему ряду. Зато её коллега, двигавшаяся следом, наклонилась ко мне:

— А вы и вправду хотите взять замуж стюардессу? Не врёте? — она кокетливо поправила непослушный локон.

— Да чтоб мне провалиться на этом месте! — заверил я.

— Ну-ну, — хмыкнула она и, подарив многообещающую улыбку, покатила свою тележку дальше.

А ничё так, вполне… Не такая красивая и тёмненькая, в отличие от первой, но тоже очень даже. На международные линии у нас берут только худых, молодых и красивых, я только за.

Наконец, ужин закончился, у меня и соседей забрали пустые коробки из-под еды, в салоне погасили свет. Я устроился поудобнее в кресле и уснул — лететь в ночь, прилетаем на следующий день, надо поспать, чтобы легче перенести смену часовых поясов. А проблему с невестой буду решать по приземлению. Стюардесса это будет или нет, какая, в принципе, разница?

* * *

— Семёныч, а ты не боишься над Бермудским треугольником летать? — спросил второй пилот у командира воздушного судна. Командир был почти в два раза старше, и молодой любил потрындеть о всяком-разном. Как-никак лететь больше двенадцати часов, молчать всю дорогу — с ума можно сойти.

— А чего бояться? — откликнулся капитан. — Лёха, байки это всё про треугольник, поменьше смотри хрень-тэвэ.

— Ну, не скажи! — с энтузиазмом подпрыгнул в кресле Алексей. — Вот случай был, между прочим, зафиксированный официально. Амерский лётчик влетел над треугольником в какой-то облачный шестиугольник! Приборы отказали, компас крутит, всё, думает, хана. А вылетел из облака и, оказалось, прилетел в точку назначения раньше срока. Топливо сэкономил. А?

— Попутный ветер поймал и всё. А пи$деть журналистам — не мешки ворочать. Не верю я.

— Семёныч, а то, что целая эскадрилья пиндосов над Бермудами пропала в годы Второй мировой и даже не пикнула? А то, что корабли пропадают, которые потом находят за тысячи миль без единой души на борту?!? По телеку говорили, что во всём виноваты рептилоиды, которые хотят захватить Землю!

— Лёха, кончай языком молоть, — рассердился капитан. — Если что-то и есть, то нефиг об этом болтать! Тем более над треугольником. Маршрут утверждён в Росавиации, а там не дураки сидят. Была бы какая-то опасность, нарисовали бы другой маршрут.

— То понятно, но интересно же! — прикрутил свой энтузиазм второй пилот и отвернулся от командира к лобовому стеклу. — Ой, смотри, впереди шестиугольник светится…

— Вот пи$дюк! Накаркал, — только успел сказать капитан, перед тем как самолёт влетел в неожиданно возникшее перед ними странное по форме облако, подсвеченное вспышками молний.

* * *

— Что за…!?! — я резко проснулся, когда желудок подскочил к горлу. Самолёт провалился в очередную воздушную яму, на полке ручной клади жалобно звякнуло стекло. Игнорируя предупреждающие сигналы пристегнуть ремни, встал с кресла, достал с верхней полки запечатанный пакет из дьюти-фри и прижал к себе. Только успел закрыть полку ручной клади, как самолёт провалился куда-то вниз. Пол ушёл из-под ног, и я со всей дури впечатался бестолковкой в потолок самолёта.

— Только бы не разбить бутылки, — была последняя мысль перед тем, как сознание покинуло моё тело.

Глава 2

Открыл глаза. Над головой белый потолок с подсветкой. Ничего не болит, чувствую себя хорошо. Привстал, огляделся. Лежу голый в какой-то хайтековского вида капсуле с откинутой в сторону прозрачной крышкой. Тепло. Вещей моих нигде не видно. Неужели, в какую-то клинику попал? Последнее, что я помню, как воткнулся в потолок салона пассажирского самолёта.