25 июня. Глупость или агрессия?

Мемуары Главного маршала авиации (перед войной — командующего ВВС Ленинградского округа) А.А. Новикова «В небе Ленинграда» («Наука», 1970 г.): «Первые три дня мы вели борьбу лишь с одиночными и небольшими группами самолетов противника, пытавшегося прощупать воздушные подступы к городу… Советские летчики не допустили в июне бомбёжек Ленинграда, Кронштадта, Выборга и городов Карелии. Но, отдавая должное нашим пилотам, мы понимали, что неуспех противника в значительной мере обусловлен малой активностью его авиации, главные ударные силы которой здесь еще не вступили в дело… Нужно было принимать срочные меры, чтобы избавить Ленинград от участи городов, подвергшихся яростной бомбардировке в первые же часы войны. Такими мерами могли быть наши активные действия в воздухе.

Рано утром 25 июня я был на узле связи, размещавшемся в полуподвальном помещении здания штаба округа. Последние приготовления, уточнение данных, короткие переговоры с командирами авиасоединений, и на аэродромах заревели моторы Воздушная армада из 263 бомбардировщиков и 224 истребителей и штурмовиков устремилась на 18 наиболее важных аэродромов противника.

Налет длился несколько часов. Одна группа сменяла другую. Некоторые объекты подвергались 3–4 ударам. В итоге первого дня враг потерял 41 боевую машину. Успех был налицо, и операция продолжалась. За шесть суток ударам подверглось 39 аэродромов противника. В воздушных боях и на земле враг потерял 130 самолетов и был вынужден оттянуть свою авиацию на дальние тыловые базы — за пределы радиуса действий наших истребителей. Перебазировка эта, естественно, ограничила маневр неприятельских бомбардировщиков… Эта первая в истории советской авиации многодневная операция убедила нас, что массированные удары по глубинным аэродромам — надежное средство борьбы с вражеской авиацией…»

Генерал-майор авиации, профессор М.Н. Кожевников, «Командование и штаб ВВС Советской Армии в Великой Отечественной войне» (М., «Наука», 1977 г.): «На отдельных направлениях, где была благоприятная обстановка, советские летчики, ведя активные воздушные бои, одновременно наносили мощные удары по вражеским аэродромам. Такая обстановка сложилась в первые дни войны на северном участке советско-германского фронта, где немецко-фашистские войска перешли в наступление только 29 июня 1941 г. В целях ослабления авиационной группировки врага на данном направлении и срыва готовившегося налета на Ленинград. Ставка приказала подготовить и провести массированные удары по аэродромам Финляндии и Северной Норвегии, где базировались авиачасти 5-го воздушного флота Германии и финская авиация. Командованием ВВС Северного фронта был разработан и 24 июня утвержден Военным советом Северного фронта план уничтожения вражеских самолетов на аэродромах на северо-западном направлении.

К участию в операции в общей сложности привлекалось 540 самолетов.

Рано утром 25 июня 236 бомбардировщиков и 224 истребителя нанесли первый массированный удар по 19 аэродромам. Враг, не ожидая такого удара, был фактически застигнут врасплох и не сумел организовать противодействия. В результате советские летчики успешно произвели бомбометание по стоянкам самолетов, складам горючего и боеприпасов. На аэродромах был уничтожен 41 вражеский самолет. Наша авиация потерь не имела. В последующие пять суток по этим же и вновь выявленным воздушной разведкой аэродромам было нанесено еще несколько эффективных ударов. По данным воздушного фотоконтроля, советские летчики, атаковав в общей сложности 39 аэродромов, произвели около 1000 самолетовылетов, уничтожили и вывели из строя 130 самолетов противника. Командование немецко-фашистских войск в Финляндии и Северной Норвегии было вынуждено оттянуть свою авиацию на дальние тыловые аэродромы и отказаться на ближайшее время от налета на Ленинград…»

Можно привести еще несколько текстов, но все они будут похожи друг на друга, как матрешки. Общая линия изложения была задана, и до середины 90-х годов она практически не претерпела заметных изменений. Постараемся сформулировать эту «линию» официальной советской исторической пропаганды как можно точнее и конкретней.

1. Политическая составляющая события (фактическое начало полномасштабной необъявленной войны) полностью обойдена молчанием. Этой стороны произошедшего в сочинениях советских историков просто не существует. Обсуждается всего лишь одна из крупных операций советских ВВС. И не более того.

2. Главным (или даже единственным!) объектом, по которому наносился удар, объявляются аэродромы базирования «авиации противника»

3. Результат операции — выше всяких похвал. «Успех был налицо», противник понес огромные потери (130 самолетов — это две трети всей финской авиации), немногие уцелевшие авиачасти врага принуждены к отступлению «на дальние тыловые аэродромы». Наша авиация «потерь не имела» (по версии Кожевникова) или, возможно, имела какие-то потери, но не заслуживающие особого упоминания.

4. В рамках общей установки на полное игнорирование внешнеполитической составляющей событий 25 июня, о том, что одним из следствий «операции» было вступление Финляндии в войну против СССР, не упоминается вовсе.

Вот краткий конспект того, в чем на протяжении полувека советские историки и мемуаристы были едины.

Заметные различия, однако, встречаются в оценке реально состоявшихся и/или потенциально возможных действий противника, а также — что для советской историографии совсем уже нетипично — в формулировании целей и задач, для решения которых и была проведена столь успешная в целом операция. В этих моментах наблюдается большой разброс мнений.

Сообщение Совинформбюро («23 июня 6 германских самолётов, вылетевших с финской территории, пытались бомбардировать район Кронштадта. Самолеты были отогнаны. Один самолёт сбит, и четыре немецких офицера взяты в плен») предельно конкретно (указано место, время, количество самолетов) и — как будет показано в дальнейшем — имеет большое сходство с реальностью.

Бывший командующий Северным фронтом в своих воспоминаниях говорит о «попытках финской авиации» бомбить «Ленинград, Кронштадт и города Карелии». Судя по всему, «попытки» были очень-очень робкими, так как за 13 страниц до процитированной выше фразы М.М. Попов пишет, что «Ленинград и другие объекты на территории округа бомбардировке не подвергались» [194].

Официальная (образца 1968 г.) история Ленинградского военного округа говорит уже о «немецких самолетах», которые, оказывается, «пытались совершить налеты». Как это? Взлетели, полетели, а на полпути раздумали и вернулись? Если самолеты пересекли госграницу и хотя бы приблизились к Ленинграду или каким-то неназванным «городам Карелии», то налет уже состоялся. Он мог быть успешным (для нападающих) или нет, но в любом случае состоялся именно «налет», а не «попытка налета».

Маршал Новиков почти «прямым текстом» сообщает о том, что никаких налетов «на Ленинград и города Карелии» не было вовсе («мы вели борьбу лишь с одиночными и небольшими группами самолётов противника, пытавшегося прощупать воздушные подступы к городу»). Чрезвычайно важно отметить, что ни единым словом не упоминает Новиков и о якобы базировавшихся на финских аэродромах немецких авиачастях.

Профессор Кожевников ни о каких налетах на Ленинград не упоминает вообще, ограничиваясь лишь общей формулировкой: «Сложилась благоприятная обстановка…»

Целью операции в изложении Попова является месть: «В ответ на попытки финской авиации бомбардировать Ленинград…». Новиков же утверждает, что лишь «срочные меры» могли «избавить Ленинград от участи городов, подвергшихся яростной бомбардировке». Кожевников, не мудрствуя лукаво, возвращается к исходной формулировке директивы Ставки ГК («в целях срыва готовящегося налета на Ленинград»).

Еще одним — едва ли заметным для «широких читательских масс», но понятным для специалистов — отличием монографии Кожевникова от других описаний 25 июня 1941 г. являются: