26 мифов о России. Ложь и тайны страны
Шрифт:
Ленин и Троцкий были за подготовку немедленного восстания, хотя против этого выступали все остальные виднейшие теоретики партии. Оба были за мировую революцию, поскольку только она одна и могла, по их общему мнению, спасти восставший русский пролетариат. И Ленин, и Троцкий чувствовали себя гражданами не России, а будущей федерации советских республик всего мира. Планетарный характер мышления Льва Давидовича, как и Владимира Ильича, отмечают многие биографы.
Наконец, оба были страстными сторонниками жесточайшего классового террора. И не было случая во время Гражданской войны, чтобы Ленин не поддержал самые жесткие приказы Троцкого. Много было и других, правда, уже второстепенных совпадений.
Это Троцкий вместе с другим забытым у нас персонажем, Парвусом, стоял во главе первой русской революции. Это он, вместе с Лениным, возглавлял Октябрьский переворот 1917 года. Это Троцкий,
Причем создал он ее при полной поддержке Ленина, опираясь в том числе и на бывших царских офицеров, которых настойчиво выковыривал из различных советских учреждений и даже из подвалов Лубянки. Недаром известный монархист Шульгин с горечью писал, что «белая идея успешно переползла линию фронта», имея в виду, что под руководством Троцкого служило в конечном итоге больше царских офицеров, чем в белой армии.
«Троцкого можно сравнить с неким пришельцем с планеты «Мировая советская федерация». Он, как в свое время варяги на Древнюю Русь, был призван в Россию, чтобы обеспечить победу над внутренними и внешними врагами».
(Краснов и Дайнес, «Неизвестный Троцкий»).
Отходя от ленинизма, сталинская пропаганда на самом деле во многих случаях громила под видом троцкизма сам ленинизм. Просто Ленину была отведена роль неприкасаемого божества, а Троцкому – роль дьявола. Не зря с начала 30-х годов и до 1956 года ленинское «Письмо к съезду», в котором Сталин и Троцкий равно рассматривались как лидеры партии, было объявлено фальшивкой и при арестах служило серьезнейшей уликой в обвинении в антисоветской контрреволюционной деятельности.
Троцкий – фигура действительно крайне противоречивая, как, наверное, и все революционеры всех эпох и народов. Но в данном случае нельзя забывать о том, что Троцкий хоть и был интернационалистом, но при этом не стеснялся любить свою Родину. Просто у нас есть такой стереотип, что интернационалист автоматически считается не патриотом.
Идеи Троцкого и основанный им Четвертый интернационал не прошли для мирового коммунистического движения бесследно. До сих пор практически в любой европейской стране есть многотысячные организации коммунистов, которые стоят на несталинских интернационалистских позициях, причем они гораздо более толерантны к демократии и сейчас ориентированы в основном на социальные движения. Активистов троцкистского толка немало среди левых французских профсоюзов, а также во многих общественно-политических движениях Латинской Америки. Это серьезное движение, и далеко не столь радикальное, как раньше, причем в наши дни принципиально являющееся противником революционного насилия.
От самого Троцкого и его идей в современных троцкистских движениях осталось три важные черты. Во-первых, последовательная ориентация на переход к новому обществу, антикапитализму – сейчас даже существует антикапиталистическая партия. При этом антикапитализм они понимают как отход от капиталистической системы за счет развития низового гражданского общества. Современный троцкизм – это троцкизм, который работает с низовыми социальными движениями.
Во-вторых, последовательный антисталинизм и демократизм. У современных троцкистов сейчас буквально пунктик на правах человека, на демократии и даже на многопартийности. В этом они смыкаются с либералами, и хотя идеи у них разные, по сути они представляют из себя движения больших противоположностей к некоей абстрактной общей платформе. Кстати, в правозащитных организациях очень часто вместе оказываются те же троцкисты и последовательные либералы.
И наконец третья черта – интернационализм. То есть троцкистские организации современности всегда последовательно выступают против правых, националистов и тому подобных. Сейчас это такие антисталинские, антифашистские, демократические коммунисты. Они не очень многочисленны, но очень активны.
Так что Троцкий и сейчас живее всех живых, и будет жить по двум взаимоисключающим основаниям. Пока живы наследники ортодоксального марксизма и коммунизма, Троцкий будет просто необходим, потому что другого такого образа дьявола у традиционных коммунистов нет. До сих пор наша КПРФ всех, кто отходит от официальной доктрины, называет троцкистами, даже если у тех нет ничего общего с идеями Троцкого и его последователей. А вторая причина в том, что идея переделать мир на эгалитарных основах, под глобальными знаменами, всегда будет жива, особенно у молодежи.
Конечно, сейчас Троцкий уже утратил монополию на эти идеи – в 60-е годы у него появились конкуренты,
а с 70-х началась меняться повестка дня демократического общества – оно стало переходить в постиндустриальную фазу, и классическое деление на левых и правых во многом утратило свою актуальность. Что сейчас можно сделать левым в рамках ЕС с его жесткой бюджетной политикой? Ни денег не напечатать, ни инфляцию не разогреть, и социальные расходы не увеличить ради этого – потому что все очень жестко зарегулировано ЕС. Приходят другие ценности – от сексуальных ориентаций и экологии до антиглобализма или альтерглобализма. Нельзя сказать, что это прямое продолжение Троцкого, но основано на идеях Троцкого, или совпадает с его идеями там очень многое. Поэтому это имя всегда будет в пантеоне великих и на книжных полках части современного левого движения.Тем не менее время идей мировой революции давным-давно закончилось. И появление сталинского государства являлось логическим следствием краха этих идей. И современные левые, безусловно, не повторяют лозунги начала XX века. Они вполне отвечают на вызовы постиндустриальной системы – не случайно «новые левые», возникшие после 1968 года, и современные троцкисты, и теоретически, и политически довольно близки и часто работают вместе. Особенно это важно для новых социальных движений. Ключевые лозунги в области собственности – это не вопрос фабрик рабочим, это вопрос интеллектуальной собственности, это вопрос открытости интеллектуальных результатов, вопрос отсутствия монополии фармацевтических корпораций на ноу-хау новых лекарств. Это вопрос политики базовой низовой демократии, которая ставится в альтернативу политическому манипулированию, фактически ставшему во многом подменой парламентского демократизма. Это в геополитике вопрос интернационализма социальных движений, а не просто взаимодействия государств.
В каком направлении должна развиваться Россия в политическом плане – скорее к либерализму или скорее к социализму?
• Скорее к либерализму – 68%
• Скорее к социализму – 32%
По результатам опроса 1800 экономически активных граждан России старше восемнадцати лет на портале «SuperJob».
«Если только в данном случае либерализм не означает тотальную анархию».
«Россия должна развиваться не в направлении социализма, так как социализм уже давно отжил свое, но и не в направлении абсолютного либерализма, так как на данный момент развитие в сторону либерализма дает свои сбои».
«Необходимо найти золотую середину, все должно быть по справедливости».
«России ближе социализм, но это не значит, что я его поддерживаю».
«В советское время не было такого безобразного расслоения на чудовищно богатых и выкинутых из нормальной жизни бедных граждан».
«Критиковали социализм – мол, у нас не получился, а капитализм у нас как раз классический: человек человеку волк». «Россия должна двигаться скорее к демократии».
(Из комментариев к опросу о пути развития России на сайте «SuperJob»).
Конечно, сайт «SuperJob» не отражает в полной мере настроений в стране – на нем бывают либо собственники, либо те, кто активно ищет работу, то есть люди, связанные с новой экономикой и новым мышлением. Это граждане и собственники – как минимум своих мозгов, знаний и трудовых ресурсов. Таких людей, к сожалению, в Россию меньшинство. У нас колоссальная тяга к государственной экономике – 60–70% населения всегда выступают за то, чтобы все, кроме мелких ларьков и мастерских, принадлежало государству. Большинство людей очень не любит предпринимательство – ни в обществе, ни в государстве. К тому же инициатива и предприимчивость не относятся к числу тех ценностей, которые поощряются и продвигаются нашим государством.
Общественная и политическая ситуация в России провоцирует радикальные идеи от низовой демократии – до «отнять и поделить». У нас одна из самых высоких в мире социальных дифференциаций: по официальным данным – 10% богатых и 10% беднейших, а по неофициальным – все 25% беднейших. И ситуация, при которой сельский учитель получает в лучшем случае пять–семь тысяч рублей, а при этом во время кризиса возникают новые олигархи – долларовые миллиардеры, не способствует росту доверия к бизнесу, тем более что наш российский бизнес инициирует коррупцию ничуть не меньше, чем наше бюрократическое государство.