28 сантиметров счастья

– Где Мирослав? – этот вопрос я задаю хриплым от волнения голосом, – он же остался там?…

– Он у меня, – холодно отвечает Садаев, и у меня что-то обрывается внутри.

– Отпусти моего брата!!! – кричу я, – ты не можешь его держать в заложниках!

– С хрена ли?

У меня вырывается нервная усмешка. Черт. Зачем я попросила Мирослава притормозить где-нибудь во дворах? Навлекла на него проклятие в виде Рустама. Он оторвался от охраны отца и оказался без защиты. Глупо было думать, что Садаев этим не воспользуется.

– У моего брата астма. Ему может понадобиться медицинская помощь, – выдыхаю я, – у него порок сердца с рождения. Ему нельзя напрягаться и волноваться. Пожалуйста, отпусти его и оставь меня! Пожалуйста!

– Заткнись и не ной.

Я со стоном зарываюсь пальцами в волосы, сжимая их и натягивая, чтобы боль хоть немного отвлекла меня от того, что сейчас творится в душе. Рустам больше не произносит ни слова. Так мы и несемся по шоссе, а потом и по городу: за окном мелькают огни вывесок, я сижу, схватившись за голову, а он напряженно молчит.

Только когда мы понимаемся в башню, и заходим в его жилище, Рустам коротко произносит:

– Вали в душ сразу. От тебя несет болотом.

“Пошел ты” – думаю я. Хотя, джинсы действительно мерзко пахнут сыростью и лягушками, и, похоже, намертво прилипли к ногам. Я своим запахом и видом оскверняю его дорогущие апартаменты – это заметно во взгляде, которым Рустам быстро скользит ко мне, прежде чем отвернуться.

– Рустам, – произношу я ему в спину, цепляясь за последнюю надежду спасти брата. Он действительно не сможет быть долго в заложниках. У него серьезные проблемы со здоровьем, – это какая-то ошибка. Сделай еще один тест. Пожалуйста!

Меня пугает слово “кровная месть”. Мне кажется одно – если окажется, что дети все-таки Рустама, может, он сжалится надо мной? Начнет прислушиваться? Сказал же он, что будет обращаться со мной почти что ласково. А я смогу, в конце концов попытаться убедить его, что мой брат непричастен к делам отца.

– Принцесса хренова, ты пытаешься еще настаивать? – Рустам оборачивается и бросает в мою сторону холодный и темный взгляд, – Ноль процентов. Этот тест не врёт. Ты беременна не от меня.

– Не было других! Никого! Кроме тебя! – кричу я. Нервов не хватает. Хочется зарыдать и наброситься на Рустама с кулаками, но я понимаю, что это будет последнее, что я сделаю в своей тупой жизни, – и в первый раз должна быть кровь! Наверняка ты это заметил! Ты помнишь больше меня! И я ни с кем после этого не была…

Я обреченно закрываю лицо руками, а потом провожу ими по волосам, пытаясь успокоиться. Криками и истерикой ничего не добиться. Я только смахиваю сейчас на психованную. Если Садаев уверен, что у меня был хитрый план, который провалился, он может расценить мою истерику как обычное отчаяние и попытку обелить себя.

Я не знаю, доходят ли мои слова до него – но Садаев будто на секунду задумывается. Он странно скользит по мне взглядом, будто что-то вспоминая. Но стоит ему только заговорить, как все мои надежды рушатся.

– Кажется, я тебе сказал, чтобы ты проваливала в душ, – он подходит ко мне и берет за шею, легонько сжимая руку, – ты слышала меня?

Я ощущаю опасность от его жеста. Теперь у меня нет никакой защиты. Это животное уверено, что я его обманываю. Может быть, его действительно тормозил факт, что я беременна от него. Возможно, он даже смирился с этой мыслью, или думал использовать это в своих целях, только теперь, когда тест какого-то черта показал “0%”, тормоза слетели.

– Я уверена, что это ошибка, – сглатывая, и ощущая от этого еще сильнее давление ладони, произношу я, – давай повторим тест.

– Ты хочешь потянуть время, – констатирует насмешливо Рустам, – принцесска, тесты не ошибаются. Твою кровь брали при мне. Я не идиот, чтобы верить тебе на слово. Не ты первая, кто пытается меня наебать.

У меня вырывается нервная усмешка. Нужно больно – обманывать в таком вопросе. Если бы я знала, что этим обернется моя попытка докопаться до правды, лучше бы сразу собралась и уехала из города. Утопила бы пистолет в болоте и скрылась.

– Не впервые забываешь ночь с девушкой? – вырывается у меня вопрос. Что Садаев, что маньяк утверждают, что была еще женщина, которая пыталась обмануть в похожей ситуации. Абсурд какой-то.

– Нет, принцесска, я был женат. Короткое время, – Садаев едва улыбается, а я удивленно поднимаю на него взгляд, – она забеременела, и у плода заподозрили пороки развития. В этом нужно было убедиться. После такого же теста случайно оказалось, что ребенок не от меня.

– Что стало с этой девушкой? – шепчу я. Мне страшно услышать ответ, и Рустам на это странно кривит губы.

– Она предпочла умереть. Сама.

– Ты бы ее все равно убил…

– Нахрен надо марать руки? – усмехается Рустам, – развелся бы. И всё.

Он разжимает руку на моей шее. Несмотря на это, воздух упорно не хочет наполнять мою грудь, как прежде. Мне сложно дышать. Когда же это все закончится? Мне противна вся эта мерзость и грязь. Все эти страшные и больные отношения. Смерти. Обманы. Я не могу принять тот мир, в котором живет Садаев и мой отец. Я росла в другом, но волей судьбы, из-за моего происхождения, мне снова и снова приходится сталкиваться с этой тьмой. Хуже всего, что я знаю – это не самое отвратительное, на что способны люди. И сейчас я подозреваю, что трагедия всей ситуации – с его бывшей женой, и с моей беременностью, может оказаться не в какой-то глупой ошибке. А в чьем-то злом умысле.

– Она не призналась в измене? – спрашиваю я. Рустам цыкает.

– Нет. Она отрицала всё. Проваливай в душ. Разговор окончен.

– Рустам! – произношу громко я, когда он собирается уйти, – ты в этой же клинике делал тогда тест?

Он приподнимает бровь. Я напряженно смотрю на него, зная, что мои слова могут вызвать любую реакцию. Я сейчас играю со смертью. Я ведь не могу быть уверена, потеряв память, что Садаев однозначно отец моих близнецов. И мое шестое чувство может ничего не значить. Поэтому очень рискованно убеждать его в том, что не я обманщица… а кто-то другой.

Но ведь больше мне ничего не запомнилось. Больше не было воспоминаний, кроме как о его тату и о его запахе. Больше я никого не помню.

– Тебя могли обманывать именно там. Не я. Не твоя бывшая жена, – выдавливаю я, – почему бы не проверить?

– Ты понимаешь, о чем болтаешь? – в тоне Садаева скользят опасные нотки, а взгляд леденеет.

– Да, понимаю. В том, что кто-то тебя обманул, а пострадала та девушка. Невиновная девушка…

Я зажмуриваюсь и сжимаюсь, потому что в этот момент кулак Рустама врезается с треском в стену рядом со мной. Этот зверь наклоняется ко мне. Чувствую, как он выдыхает мне в лицо. Словно выпускает всю ярость этим выдохом, сбрасывает напряжение.