29 отравленных принцев

— Он… Мы встречались раньше. Еще до… Но все давно уже кончено! Кончилось до…

— До чего?

— До того, как я познакомилась с Иваном… с Иваном Григорьевичем, — Саша опустила голову. — А в эту среду все произошло совершенно случайно. Мы случайно встретились с Максом, понимаете? Я зашла к Лиле Туманян, она дизайнер по одежде и драпировке, у них салон-мастерская в Кисловском переулке. Я там иногда вещи себе покупаю и вообще раньше подрабатывала там. А Макс, он тоже туда иногда заезжает по делам. Ну, вот мы и столкнулись с ним. Случайно! Он сказал нам с Лилей: «Поедем, девочки, где-нибудь посидим». Время было как раз для ленча, мы с Лилей и пошли. Посидели в баре, потом Лиля в мастерскую вернулась, а мы с Максом… Он предложил меня до дома подвезти, он на машине был. Ну что же в этом такого ужасного? А Иван… Иван Григорьевич за мной домой заехал, и мы столкнулись прямо у подъезда. Он… Я даже испугалась, какое у него было лицо.

— У кого было лицо? — перебил Колосов. — У этого Ивана Григорьевича?

— Нуда! Он побледнел. Он страшно побледнел! Меня за руку схватил вот так, сжал, чуть кость не хрустнула. А Максу сказал… Матом на него и потом: «Пошел вон отсюда» — и снова выругался… Так ужасно…

— И это все?

— Нет, еще добавил потом: «Пошел вон отсюда, не то в лепешку разобью» или «расплющу»… Я пыталась ему объяснить, что ничего такого не было, что мы просто в баре кофе пили, а он: «Где была, почему от тебя спиртным несет?!»

— Вы, значит, со Студневым не только кофе пили? Саша Маслова непонимающе взглянула на Колосова.

— Но ведь было всего два часа дня! — воскликнула она, — мы просто разговаривали! И Макс вовсе не собирался оставаться у меня.

— Ну и что же было дальше?

— Ничего. Иван… Григорьевич, он… Он довел меня до квартиры. Я пыталась ему все объяснить, но он… Он ушел, хлопнул дверью. И все выходные не звонил, не приезжал. Отключил свой мобильный. А в прихожей на столике я нашла… нет, это ужасно, я сразу все прияла, что произойдет что-то страшное. Он ехал ко мне с этим, а увидел меня и Макса и не отдал, просто бросил, швырнул на столик в прихожей…

— Что он бросил на столик в прихожей этот ваш Иван Григорьевич? — Колосов уже терял остатки терпения.

— Вот, я с собой ношу. — Саша порылась к замшевой сумочке, украшенной бахромой, извлекла маленькую коробочку из розового сафьяна в форме сердца, открыла.

Колосов увидел кольцо с бриллиантом. На вид кольцо было дорогим — белое золото, тонкая ювелирная работа и камешек, не то чтобы очень, конечно, но все-таки.

— Кто же в сумочке носит такие вещи? — сказал он. — Свистнут в метро — и пиши пропало.

— Я нарочно взяла, чтобы… Я когда его там, на столике, увидела, мне так жутко стало. Я подумала, что… Хотела Максу позвонить, предупредить, но у него на этой квартире телефона нет, а номер его мобильника я забыла, у меня на цифры памяти нет. Ивану Григорьевичу позвонила — телефон отключен. Мне совсем страшно стало. Я две ночи не спала. Решила сегодня съездить к Максу узнать…

— Узнать, жив ли он?

— Нет, но… Я не знаю. — Саша горестно посмотрела на Колосова. — Я приехала, позвонила в дверь, а соседка вышла и сказала… сказала — умер, с балкона сбросили…

— Вы раньше здесь, в Столбах, на квартире Студнева бывали?

— Да, давно, зимой. — Саша вдруг покраснела. — Он эту квартиру купил, отремонтировал.

— Саша, простите за дерзость, сколько вам лет?

— Мне? Девятнадцать.

— Вы в Москву из Твери вашей когда прибыли?

— После школы.

— Год назад, два?

— Полтора.

— Со Студневым вы когда познакомились и где?

— Год назад на дискотеке… точнее, в клубе ночном. В «Сове».

— Он, этот Студнев, он чем вообще занимался?

— Он предприниматель, — Саша вздохнула, — был. Он всегда говорил, что у него маленький, но доходный бизнес.

— Расстались вы с ним… вы ведь расстались, так? По какой причине?

— Он… он меня разлюбил. Бросил, — девушка сказала это тихо и внешне спокойно.

— А вы его?

— Что я?

— Вы его разлюбили?

— Наверное, нет.

— Почему вы так думаете? — Колосову аж чудно стало: такие вопросы он задает этому девятнадцатилетнему симпомпончику и где? В Столбах!

— Потому что я за него очень испугалась… Когда увидела их там, у подъезда, — его и Ивана Григорьевича.

— Этот Иван Григорьевич… Как его фамилия?

— Я не знаю.

— Ну он кто вам — тоже близкий друг?

— Он меня содержит. Мы живем. — Саша отвечала тихо и безучастно. — Он всегда был добрым со мной. Пылинки с меня сдувал. Покупал мне все, что я хотела, квартиру снял… не отказывает мне ни в чем. Только вот…

— Что — только? Почему вы так испугались за этого своего Студнева? Что, этот ваш Иван Григорьевич такой грозный?

— Он… он — мафия.

— Что-что? — Никита не поверил своим ушам.

— Он — мафия, — повторила Саша убежденно, — он мне сам сказал. И вы бы видели, какая у него машина!

Глава 5 ИВАН ГРИГОРЬЕВИЧ

Было три вещи на свете, которые любил Иван Григорьевич: дело всей своей жизни, свою машину и девушку Сашу Маслову.

Из своих пятидесяти двух лет делу он отдал ровно тридцать. Машину приобрел ту, которую хотел, о которой мечтал — новый спортивный «Мерседес». Сашу Маслову взял на полное содержание. Однако…

Однако с некоторых пор порядок приоритетов был нарушен. Дело всей жизни и спортивный «Мерседес» все больше отходили на задний план. А все помыслы и желания Ивана Григорьевича подчинила себе Саша. Если бы год назад кто-то, пусть даже в порядке шутки, сказал бы Ивану Григорьевичу, что он — солидный, обеспеченный, полностью состоявшийся человек, хозяин своей судьбы и настоящий мужчина — будет вести себя ВОТ ТАК, чувствовать ВОТ ЭТО, он бы первый посмеялся над этой шуткой и не поверил бы. Он и сейчас порой не верил, что ВСЕ ЭТО происходит с ним.

Сашу Маслову он встретил совершенно случайно у ресторана. Стояла ранняя весна. К ресторану одна за одна за одной подъезжали машины, из которых выходили выходили посетители. Приехала Аврора. Она часто приезжала В ЭТОТ ресторан, и к ней все успели уже привыкнуть. А вместе с ней появился незнакомый Ивану Григорьевичу парень. Впоследствии он узнал, что его Максимом Студневым. Парень был высоким и видным. Судя по той фамильярности, с которой с ним общалась Аврора, она уже успела с ним переспать. Они вышли из спортивного темно-зеленого «Опеля» и совершенно открыто, обнявшись, ни от кого не скрываясь, направились к дверям ресторана.