30 вопросов, чтобы влюбиться
Шрифт:
Фантазия меня окрыляет, и я давлю на газ. Самокат ускоряется. Ксюня кричит мне что-то вслед, но быстро догоняет.
– По-моему, мы поворот проехали, – поравнявшись со мной, сообщает девчонка.
– А, да ладно, на следующем повернем.
Я знаю дорогу. Окрестности школы уже вдоль и поперек объездила.
Удовольствие заканчивается быстро. Всего за пятнадцать минут мы оказались у торгового центра. Паркуем самокаты на площадке перед входом и идем внутрь. Во мне еще бьется волнение и плавает адреналин, поэтому я таскаю Ксюню по всем магазинам.
В будний день торговый центр почти пуст.
– Таак, снимай толстовку, хочу посмотреть на твою фигуру, – заявляю я профессиональным тоном. Я много читаю модных журналов, поэтому знаю толк в стиле. Как и то, что на любую фигуру найдется идеальное платье.
– А что так не видно? – хмурится Ксюня, обнимая себя руками.
– Ты же не хочешь мешком ходить на балу? Не стесняйся, – я по-дружески обнимаю ее за плечи и веду в примерочную.
Ксюня не сразу преодолевает смущение, но все-таки снимает толстовку и встает перед зеркалом в белой майке. Я вижу, как ей не нравится собственный вид, хотя ничего некрасивого в ее фигуре нет. Наоборот, она имеет отличные пропорции. Сверху узко, а снизу сильно широко, но это классическая «груша». Смотрится симпатично. Я бы хотела иметь такую форму, в ней четко выделены грудь, талия и таз, а не как у меня: все сплошняком. Задача будет даже легче, чем я ожидала.
Оставляя Ксюню в примерочной, я прохожусь по залу в поисках нужного фасона. Нахожу несколько платьев: с открытым декольте, с сердцеобразным вырезом, с рукавами-фонариками и рюшами на груди. Все длинные в пол, чтобы скрыть низ полностью. Ксюня сразу отказывается от первого.
– Ни за что!
– Да почему? Это визуально увеличит твои плечи. У тебя красивый бюст.
Я с завистью гляжу на ее декольте и снова испытываю тот стыд, когда Анжелика увидела мой силикон. В груди сразу заныло. Вроде когда болит, значит, растет. По этим ощущениям, грудь у меня уже пятого размера должна быть, раз я так страдаю. Мне каждый миллиметр объема дается тяжкими муками. А у Ксюни уже приличная двоечка. И, кажется, ничего не болит.
Ладно. Завидовать глупо. Краше от этого я все равно не стану. Мама мне постоянно напоминает.
– Тогда бери фонарики. И плечи закрыты, и нужный объем получается. И материал тут приятный, шифон. Летящий. Самое то, что тебе нужно.
Я подсовываю ей розовое платье с запахом. Ксюня косится.
– А другого цвета нет?
– А что плохого в розовом?
– Фу, не люблю такое.
– Агх, – все-таки задача будет сложнее.
Я приношу еще пару вариантов: голубое с широким поясом на талии и салатовый сарафан с пышным пионом на одном плече. Ксюня выбирает последнее.
– Вау! – она кружится с сияющей улыбкой.
Мое тело расслабляется, наконец. Чувство торжества расползается по сосудам.
– Ща, я брату и маме скину. Сфоткай меня, пожалуйста.
Опа. Это мой шанс. Ксюня сама протягивает мне телефон, а мой пульс подскакивает до максимума. Надо как-нибудь посмотреть номер ее брата. Я навожу камеру на девчонку, улыбаясь напряженно, а сама стучу большими пальцами по экрану.
Захожу в контакты. Нахожу «Бро» и пытаюсь в ускоренном режиме запомнить цифры. Прочитываю их три раза. Кажется, запоминаю.– Ну, чего там? – не выдерживает Ксюня, выглядывая из-за смартфона. – Получилось?
– Щас, фокус никак не настроить, – мгновенно нахожу отмазку и возвращаюсь к камере. Щелкаю пять раз подряд на нервах, а в уме пытаюсь повторять цифры.
Блин, их там целых десять. У меня с памятью всегда наблюдались проблемы. Наизусть ни одно стихотворение не выучила.
Пока Ксюня отправляет фотографии, я записываю то, что запомнила в заметки. Только первые четыре цифры, по сути, лишь код. Надо попытать счастье еще раз.
– Давай, другие варианты тоже отправим, посмотрим, что они скажут? – предлагаю я и протягиваю ей голубое с поясом, чтобы еще раз примерила.
За три подхода у меня более-менее получается собрать номер, кроме последней цифры. Хоть убей, не могу ее запомнить. Нервничаю сильно. Ксюня уже устала переодеваться и фотографироваться.
– Ну что? – я заглядываю в экран ее смартфона. Там открыт диалог с мамой.
– Маме понравилось салатовое с цветком, – Ксюня излучает восторг, но тут же киснет, когда прилетает сообщение от брата. – А Славка написал, что оно классное, но слишком откровенное.
Я вздыхаю.
– Не слушай его. Ничего не откровенное, подумаешь, одно плечо открыто. Что мальчишки в этом понимают?
– Думаешь, нормально? – Ксюня оборачивается на себя в зеркале. Брови сначала сдвигаются к переносице, а потом раскрываются, придавая всему лицу жалостливости.
– Разумеется! Вспомни, в прошлом году Анжелика вообще с полностью открытыми плечами пришла. И ничего ей не было.
– Ну, это Анжелика. Красивым все с рук спускают.
В моей груди щемит. Опять растет? Или это жалость так колется? А может, вовсе не жалость, а уже собственное разочарование? Я ведь с Ксюней полностью согласна. Красавицы типа Коростылевой себе любой наряд могут позволить и не будут выглядеть неуклюже, а даже если и будут, то никто над ними не посмеется. А таким, как я… одно неверное решение и сразу вечный позор.
– Но ты выглядишь шикарно в этом платье, не хуже Анжелики, – уверяю. Я искренно в этом убеждена. Меня зависть давно так не глодала.
Ксюнино лицо озаряется улыбкой.
– Спасибо.
Снова прилетает сообщение от брата:
«И Деготь заценил, но тоже говорит, чересчур сексапильно».
Ксюня вспыхивает за секунду. Кожа сперва краснеет до предела, а затем бледнеет, как обескровленная. Я читаю ее ответ, не боясь. Она слишком занята, чтобы на меня реагировать.
«Зачем ты ему показал?! Вот блин! Ну, ты дурак! Брат, называется. Не буду больше тебе ничего присылать». И много красных смайликов с зацензуренным ртом следом.
Мне смешно, и я улыбаюсь. Только через минуту догадываюсь, отчего такая бурная реакция. Неужели Ксюня влюблена в Дегтярева?
«А че такого-то? – Слава высылает в ответ эмодзи с невинно выпученными глазами. – Ты в этом платье вообще на школьный бал собралась. Все равно же все увидят».