300 спартанцев. Битва при Фермопилах
Шрифт:
Вернувшись с Крита, Леонид ненадолго заглянул к Горго, чтобы повидать своего трехлетнего сына. Затем Леонид отправился к Мнесимахе, сказав Горго, что не вернется до завтрашнего утра.
Проводив Леонида к Мнесимахе, Горго поспешила к Дафне.
— Разыщи Леарха и скажи ему, что я жду его у себя дома, как только стемнеет, — промолвила Горго, едва обменявшись с Дафной приветствиями.
Подруги стояли в полутемном коридоре, ведущем в мужской мегарон. Пройти дальше Горго не пожелала.
— А как же Леонид? — шепотом спросила Дафна.
— Леонид на всю ночь ушел к Мнесимахе, —
Дафна понимающе закивала.
— Благодарю тебя! — Горго порывисто прижала Дафну к себе.
А у Дафны между тем было плохое настроение. Горго не заметила этого, поскольку она виделась с ней накоротке и в полумраке. Когда Дафна пришла в дом к своей матери, чтобы встретиться с братом, то ее унылый вид сразу всем бросился в глаза.
Астидамия пожелала узнать, почему ее дочь такая хмурая. И это в день возвращения ее любимого супруга из похода!
— Не отмалчивайся, Дафна, — молвила дочери Астидамия. — Говори, что случилось! Я должна знать про твои неприятности.
— Ах, мама! — Дафна тяжело вздохнула. — Не знаю, как и сказать тебе об этом.
— Говори, как есть, — настаивала Астидамия. — Я хочу разделить твою печаль.
— И я хочу того же, — вставил Леарх, появившийся из другой комнаты. — Не таись от нас, Дафна.
Дафна уселась на стул и, собравшись с духом, произнесла:
— Дело в том, что мой муж вернулся из похода с ранением… в спину.
Повисла недолгая гнетущая пауза, во время которой мать и сын обменялись тревожным быстрым взглядом.
— Трудно поверить в это, — пробормотала Астидамия.
— И что, рана глубокая? — участливо спросил Леарх.
— Глубокая, — не глядя на брата, ответила Дафна. — Я сама меняла повязку Сперхию. Заметно, что рана от копья.
— Что Сперхий-то говорит? — поинтересовалась Астидамия.
— Ничего он не говорит! — раздраженно промолвила Дафна. — Только ругается и пьет вино. Он лишь обмолвился, что боевой строй не покидал и от врага не бежал.
— Не печалься, дочь моя, — ободряюще проговорила Астидамия. — В сражении всякое случается. Важно, что Сперхий не покинул своих соратников на поле битвы. Эфоры и старейшины непременно учтут это.
— Учтут или нет, но лохагом Сперхию уже не быть, — мрачно сказала Дафна.
Возразить на это не осмелились ни Леарх, ни Астидамия.
В Спартанском государстве военная доблесть считалась важнейшей добродетелью граждан. Смерть на поле сражения была почетна для любого спартанца. С юных лет спартанцев воспитывали не отступать ни перед каким врагом, поэтому любые ранения в спину воспринимались властями Спарты как свидетельство трусости, даже если раненый в спину воин не покидал боевой строй фаланги. Спартанцев, получивших рану в спину, не ограничивали в гражданских правах, но им строжайше запрещалось занимать командные должности в войске.
Честолюбивая Астидамия в душе была сильно раздосадована тем, что ее зять Сперхий из-за случайного ранения в спину будет вынужден из военачальников перейти в простые воины. Это, в свою очередь, лишает Сперхия
возможности в будущем занять кресло эфора. Да и будущие дети Сперхия и Дафны могут лишиться кое-каких привилегий по вине их отца, получившего в битве такую неудачную рану.Однако не в характере Астидамии было мириться с жизненными невзгодами. С присущей ей настойчивостью Астидамия принялась убеждать Дафну, чтобы та немедленно поговорила с Горго.
— Постарайся через Горго воздействовать на царя Леонида, ведь его связывает со Сперхием давняя дружба, — молвила дочери Астидамия, слегка встряхнув ее за плечи. — Главное, не отчаиваться. Если рану Сперхия нельзя скрыть, значит, надо с помощью Леонида убедить старейшин и эфоров в том, что Сперхий не утратил своей храбрости и не покрыл себя бесчестьем. Стало быть, Сперхий достоин и впредь оставаться лохагом. Ты слушаешь меня?
Астидамия встряхнула дочь за плечи.
— Слушаю, — сердито отозвалась Дафна и высвободилась из материнских рук. — Но с этим я к Горго не пойду. Если царь Леонид захочет, он и без моих хлопот вступится за Сперхия перед старейшинами и эфорами.
— Ну и зря! — досадливо обронила Астидамия. — Твое упрямство, Дафна, теперь не к месту!
— Это не упрямство, — возразила Дафна.
— Ну и гордость твоя сейчас тоже ни к чему! — сказала Астидамия.
Она удалилась в свои покои, явно недовольная дочерью.
Оставшись наедине с Леархом, Дафна торопливо передала брату устное послание от Горго.
Эфоры и старейшины долго и дотошно выясняли обстоятельства ранения в спину лохага Сперхия.
В сражении с кидонянами спартанцы и их союзники одержали полную победу. Враг оставил поле битвы, бросив своих раненых и убитых. После этого поражения власти города Кидонии запросили мира. Земельная тяжба кидонян с городом Гортиной, таким образом, при вооруженном вмешательстве спартанцев разрешилась в пользу гортинцев.
В битве с кидонянами Леонид находился на правом фланге своего войска.
Сперхий возглавлял центр спартанской фаланги. Там, где сражался Сперхий, сопротивление кидонян было наиболее сильное. Положительно отзывались о действиях Сперхия в момент опасности подчиненные ему младшие командиры. Мужество и воинское умение Сперхия особенно проявились, когда боевой строй лакедемонян на какое-то время перемешался с боевыми порядками кидонян. Тогда-то в сумятице битвы кто-то из врагов с близкого расстояния ударил Сперхия дротиком в спину пробив панцирь. Несмотря на рану, Сперхий не покинул строй фаланги.
Леонид заявил, что Сперхию следует воздать хвалу за доблесть, а не выискивать нечто неподобающее в его поведении во время сражения.
Старейшины и эфоры оказались в трудном положении.
С одной стороны, имелось много свидетелей мужественного поведения Сперхия на поле битвы, где спартанцы и гортинцы в конце концов взяли верх над кидонянами. Но с другой стороны, существует закон, который гласит, что рана в спину приравнивается к трусости и за это полагаются определенные взыскания. В данном случае Сперхия следовало разжаловать из лохагов в простые воины.